Аэродром в голове, и гудят
винты.
Васенька: жрем! Алексеюшка: во-
дку пить!
…Я забываю народ. Мой род – э-
то ты.
Рот, и язык, и гортань, и что там
еще,
что анатом лишь знает, а всем –
молчок.
Я собираю манатки. Моне-
ту – в щель:
пусть на прощанье мурлычет мне кисс-
кисс-кисс.
Но все равно, и в плену
земли,
я никогда не предам
тебя.
Даже если оста-
ток дней
строчки не напишу –
клянусь.
Знаю – заносчиво кля-
твы класть,
лбом об пол бить, рубаху до пу-
па рвать…
Но я клянусь. Не оставь меня, ма-
терь злость.
Ненависть-небо, пролей свою бла-
годать.
Петля
В сумбуре сновидений
Мне, как огонь, мелькнул
Простой и ясный гений,
Что жизнь в меня вдохнул.
Мелькнул – и тотчас скрылся,
Мазнув легко крылом,
И снова я укрылся,
Как дно волною, сном.
И катят надо мною
Валы свои слова,
Как будто грекам Трою
Решать брать сызнова,
Как будто дальних комнат
Доходит праздный гул
К тому, кто видит, что он
Встает уже на стул.
И тщится сновиденье
Ужасное прервать –
Но чует, что в петле он,