И алому – быть на клинке.
Вы, вставшие тихо и рано
На путь в небывалые страны,
Поверившие без обмана
В блистательный мир вдалеке!
Я вечно кровящая рана
Распятья на вашей руке.
Один день в Эльсиноре
Какие, к черту, сорок тысяч братьев?
Где видели вы банду вроде этой?
Плывут в морях веселые пираты,
Тоскуют о морях в стихах поэты,
И где-то однокашники с поддельной
Бумагой устремляются навстречу
Последнему в их жизни приключенью.
Офелия, отцу ты не перечишь,
А зря. Вот Гамлет – наг, на берег ссажен,
А самообладанья не утратил.
Спеши, о нимфа, чтоб остричься в пажи
При короле столь выстраданной стати.
Где, в самом деле, сорок тысяч братьев,
И любят ли они тебя, как этот,
Вернувшийся без головы обратно,
Пират, перекрестившийся в поэты.
Фауст и Мефистофель
Вечная пара
(Черт ведь по-своему мил).
Вечная кара
Тем, кто поверил, сглупил.
Закрепощенный
Дух потешал мудреца.
Тот, хоть ученый,
Видел лишь правду лица.
Вот чего Фауст не понял: что ангелов прелести
Черту святее, чем весь его сон о Елене.
Бредни романтика средней руки из Европы…
Ах, поскорей бы сковали погибель циклопы!
Много огня будет здесь в самом скором, алхимик –
Всяк пожалеет, что не был ты скромник и схимник.
Это Елена пожар все на землю приносит,
Это драконами древо всех войн плодоносит.
Я же – сын воздуха; крылья и быстрые ноги,
Юные соки да пряди щекочущей ласка…
Будь веселей и летучее! Боги мы, боги!
Что тебе, Фауст, Елена, безлюбая маска!
Но по ретортам кипит ненавистное зелье;
Черное дело милее, чем нега безделья.
Я отрекаюсь, старик! Слышишь ты? Меня нету!
Фауст в трудах.
И исчез черт, как сон, без ответа.