А прекрасный лик небесный,
Что пытался всею силой
Удержаться от распада.
В этом был весь смысл восстанья.
Но никто его не понял.
…Снег идет, снег идет.
Невозможное – возможно.
А бесснежное – не нужно,
А бесслезное – так ложно!
Мерзнет постовой всей кожей,
Но, брат, держится, не пьет –
Лишь в сердцах тревогу бьет:
Снег идет, снег идет!
И с плеча винтовку рвет.
Где наш враг? Кто наш друг?
Пусто, пусто все вокруг.
Снег идет, снег идет.
Разве замысел то Божий,
Что, груженый иль порожний,
То сложнее, то попроще,
Стих из ада в ад идет?
Шорох, шепот. Снег идет.
Так шуршат, шуршат страницы.
Переходятся границы.
Полночь издалека бьет.
Красная дата
А я не пишу,
А я обмелел,
А я анашу
Забил в свой кисет,
А я лег на дно,
А я распустил
Все войско – назло
Пустыне светил.
Ведь это тупик.
Ведь черная ночь
Черна не моим
Бессмертным пером,
А чьим-то клопом
В чужом коньяке
И черта хвостом
В Балдовой руке.
Какая тоска
В мой рваный армяк
Оделась – идти
На грохнутый бал.
Какая звезда
Взошла – но не так,
Не там, и ни зги
Не видно, капрал.