Параллельное дознание

Парни в кожаных куртках стоят передо мной. Толстощёкий возвышается немного сзади шепелявого и подталкивает своего спутника ближе ко мне. Тот, нервничая, шарит в кармане куртки. Звякнул металл. Дюралевый костыль, синхронно моим мыслям, упирается концом в болевую точку, уже известную первому парню. Ему становится не по себе. И он бьёт локтем спутника под дых, чтобы тот не напирал. И оба отступают назад.

– Всё вам неймётся, молодцам-удальцам! Хотите познакомиться с полицией?

– Не надо, Красная шапочка! – заикается шепелявый. – Нас завтра забирают в армию. А ты сорвал нам вечеринку. Бабок у нас нет, а небольшие проводы организовать не помешало бы. Подкинул бы пару сотен деревянных.

Автобус остановился. Двери жалобно пропищали и впустили в салон прохладу.

Я достаю из внутреннего кармана куртки пятисотрублёвую купюру и протягиваю ребятам.

– Держите. Этого хватит на вино и закуску.

Опешивший парень смотрит на деньги и мне в глаза. Точно так же он смотрел на старушку, улыбавшуюся ему после неудачного ограбления. Он привык брать сам и в подачках не нуждался.

– Да ты нас извини, майор! Мы это сделали по глупости… Больше не повторится…

– Берите деньги!

– Спасибо! – шепелявый оглядывается на спутника. – Неудобно как-то!..

– А вы где служите, товарищ майор? – спрашивает толстощёкий, протягивая руку за деньгами.

– В отдельной мотострелковой дивизии оперативного назначения – ОМСДОН. Одно из подразделений дислоцируется в нашем городе. Конечная остановка автобуса.

– Спецназ! – восклицает толстощёкий и убирает руку.

– О, а нам сейчас выходить! – шепелявит первый парень и подталкивает товарища к передней двери. – На пиво у нас и своих бабок хватит… Прощай Красная шапочка! Может, ещё свидимся!

К конечной остановке автобус прибывает наполненный пассажирами, собранными с территории города. В основном жёнами офицеров, работающими в гражданских организациях.

Щебечущая масса дружно высыпает на площадку возле КПП и выстраивается в очередь перед проходной.

Подул ветер и зашумел в елях, украшающих периметр военного городка. Солнце спряталось у горизонта за серую тучу, и округа погрузилась в полумрак.

Я выхожу последним, оглядываюсь вслед отходящему автобусу и вижу Машу и Веронику. Они стоят в павильоне остановки и встречают меня…

…Лейтенант Трифонов шевельнулся на моём плече и что-то невнятное бормочет. Его тёплая кровь напитала одежды. Алые капельки стекают на камни и указывают преследователям наш путь. Моя правая нога, прострелянная навылет в голени и перетянутая ремнём, одеревенела и пружинит при беге, словно бесчувственный протез. Спина и шея, наоборот, противно ноют от увесистого тела сослуживца, двух «Калашниковых» и подсумков с пустыми магазинами. Сзади слышны глухие выстрелы. Они-то и подгоняют меня вперёд. Однако хлопки раздаются всё ближе и громче.

«Не успею!» – думаю я с сожалением… и открываю глаза.

В дверь стучат. Не громко, но настойчиво.

Я пленённый ватной дремотой сижу перед выключенным телевизором. Голова опрокинута на спинку кресла. Челюсть слегка отвисла и от этого во рту сухо. С трудом инициирую железы к слюноотделению. Перетаскиваю голову вперёд, на грудь. На мне шорты цвета хаки, голубая тенниска и серые шлёпанцы. Правое колено покрыто рубцами от пуль и скальпеля хирурга. На загорелой голени распустились две ромашки от сквозной раны. Отвоевался, солдат! Теперь я инвалид и вижу врагов лишь в тревожащих разум снах.

На коленях книга. Достоевский. Князь Мышкин, уже в который раз усыпляет ленивого читателя в самом начале романа.

Повторный стук вытягивает из зыбкого небытия. Осматриваюсь без явного желания возвратиться в нормальное состояние.

За окном медным заревом полыхает закат. Плотная июльская духота, смешанная с гулкой тишиной, предвещают тёплую ночь.

Я дома один.

Стучат. Ну, какого чёрта! Могли бы позвонить. Возле калитки есть кнопка. Нажми её и жди, когда хозяин соизволит…

А, впрочем, о чём это я? Просыпайся, пенсионер! Иди, встречай гостей!

Лакированная деревянная клюка, недавно сменившая костыль, от неловкого движения соскальзывает с подлокотника кресла и бабахается об пол. Довольно-таки громко бабахается. Даже в голове от грохота слегка просветлело. Подбираю палку, осторожно поднимаюсь и подхожу к двери в прихожую, чтобы оттуда через окно посмотреть, кто же это ко мне пожаловал в столь позднее время. На часах десять вечера.

Нет там никого, возле калитки. Да и стучат-то вроде бы в дверь. И не в эту, что выходит в палисад, а в ту, что ведёт в гараж. А эхо мечется по всему дому, сразу и не разобрать, где стучат.

Свободной левой рукой массирую глаза. Не проснулся ещё, стало быть. Возвращаюсь. Дверь в гараж не заперта. Нужно повернуть ручку, и она откроется.

– Войдите! – говорю я, не веря, что там кто-то есть.

Чтобы попасть в гараж, минуя гостиную, нужно открыть ворота. С улицы, или со двора. Но они заперты изнутри, и открыть их без ведома хозяина невозможно. Ключи от калиток в воротах тоже не пропадали. Значит, у меня в доме завёлся барабашка. Там, за дверью, кроме садового инвентаря, ничего нет. Машины тоже нет. И никогда не было. А гараж мне достался вместе с домом. Его таким построили немецкие военнопленные в 1944 году.

Ручка двери вильнула вниз, и передо мной возник человек. Ростом чуть ниже моего. У меня – метр восемьдесят. Чуть старше меня. Мне – сорок три. На нём серый плащ-пыльник, костюм тёмно-серого цвета и голубая рубашка. Без галстука. На голове джинсовая шляпа с деформированными полями. На шляпе и плечах пыльника следы влаги. На тёмно-серых лакированных туфлях от солнечного блика из зеркала трюмо блестят капельки, точно перламутровые бусинки. Словно гость только что вошёл с улицы, где шпарит летний ливень. Я оглядываюсь на окно. Нет никакого ливня. Солнце там красит медью горизонт и тонкую полоску далёкой тучи над ним. Гость снимает шляпу и виновато улыбается. Лицо у него красивое, смуглое, волосы коротко подстрижены, с едва заметным серебром на висках. Брови и усики-стрелочки чёрные. Вылитый индийский актёр Радж Капур из «Господина 420». Вчера по местному телеканалу показывали.

– Там у нас дождь, – говорит гость из «замкнутого пространства» виноватым голосом. – А у вас он будет только ночью.

Это что? Ко мне явилось привидение, или я всё ещё сплю!?

– У вас?.. Это где? – спрашиваю я. – В Аргентине, что ли?

– Нет! В Аргентине сейчас зима. Холодно, – задумчиво отвечает гость. – Туман. На юге снег.

– Ну а вы откуда свалились в мой гараж? – с нескрываемой раздражённостью осведомляюсь я.

– Сейчас попробую объяснить, – парирует гость. – Вы извините меня!.. Здравствуйте!

– Здравствуйте! – Я перемещаюсь ближе к мужчине, шурша шлёпанцами и цокая палкой по паркету. – Снимайте плащ… и шляпу, давайте сюда. Я их на солнышко… просушиться. – Принимаю у гостя одежду. – Чай, кофе, вино, коньяк? – Указываю «Раджу» на дверь в кухню, где расположен обеденный стол, газовая плита, холодильник и шкафы с запасами продовольствия и выше указанных напитков.

– Не откажусь, – без стеснения отвечает гость. – Мне бы тапочки…

– Тапочки там. – Ориентирую гостя на дверь в прихожую.

Выхожу на веранду и раскладываю плащ и шляпу гостя на диване. Солнышко здесь уже не светит, зато накопившееся за день тепло и еле заметный ветерок из открытого окна быстро сделают своё дело.

Перед входом на кухню притормаживаю и медленно оцениваю своё положение в собственном доме. Затуманенный дрёмой мозг ничего путного не подсказывает. Лишь идиома «незваный гость хуже татарина» снимает с него предохранитель. Увесистая клюка в правой руке придаёт мне уверенности.

Гость сидит за столом на моём любимом месте. На плите греется чайник. На столе банка с растворимым кофе и две чашки на блюдцах с ложечками. Рядом пачка рафинада, тарелка с кружочками колбасы и квадратиками сыра. Батон нарезан тонкими ломтиками. Сливки в магазинной упаковке распечатаны. Всё так, как при Марии Ивановне, моей супруге, в настоящее время отсутствующей по сугубо личной причине.

Укатила Маша в Москву, где заканчивает учёбу на курсах повышения квалификации. Уехала и оставила меня в большом пустом доме одного. Уже месяц прозябаю в одиночестве. Читаю Достоевского, контролирую то, что растёт на приусадебном участке и в теплице, пью чай и кофе, варю себе борщи-свекольники. Спиртного не пью. Однако вожусь с приведениями, являющимися поздними вечерами из закрытого гаража в «сыром виде», словно их только что извлекли из промокшего под дождями города Питера.

В приведения я не верю. А они, если это не сон, являются…

– Гасанов Раис Абидуллович, – представляется «Радж», вставая мне навстречу.

– Соловьёв Владимир Сидорович, – отвечаю я, пожимая узкую ладонь гостя. – Вы похожи на индийского киноактёра Раджа Капура. Вчера по телику показывали… – Гость удивлённо поднимает брови, улыбается и на мою реплику не отвечает.