Любовные драмы русских поэтов

Виновница моей мучительной мечты?
Скажи мне, кто же ты? – Мой ангел ли хранитель
Иль злобный гений-разрушитель
Всех радостей моих? – Не знаю, но я твой!
Ты смяла на главе венок мой боевой,
Ты из души моей изгнала жажду славы,
И грезы гордые, и думы величавы.
Я не хочу войны, я разлюбил войну, —
Я в мыслях, я в душе храню тебя одну.
Ты сердцу моему нужна для трепетанья,
Как свет очам моим, как воздух для дыханья.
Ах! чтоб без трепета, без ропота терпеть
Разгневанной судьбы и грозы и волненья,
Мне надо на тебя глядеть, всегда глядеть,
Глядеть без устали, как на звезду спасенья!
Уходишь ты – и за тобою вслед
Стремится мысль, душа несется,
И стынет кровь, и жизни нет!..
Но только что во мне твой шорох отзовется,
Я жизни чувствую прилив, я вижу свет,
И возвращается душа, и сердце бьется!

И все же он еще раз побывал в Пензе в августе 1836 года. Но Анна Дмитриевна приняла на этот раз очень сухо, а последняя встреча с Евгенией разбила сердце. И Давыдов написал:

Я оставляю все мечты
Моей души развороженной…
И этот край очарованья,
Где столько был судьбой гоним,
Где я любил, не был любим,
Где я страдал без состраданья,
Где так жестоко испытал
Неверность клятв и обещаний, —
И где никто не понимал
Моей души глухих рыданий!

Кроме множества стихотворений, сохранилось еще и пятьдесят семь писем к Евгении Золотаревой – последней музе Дениса Васильевича. Только после ухода из жизни Евгении Дмитриевны ее сын Анатолий Васильевич Манцев передал их издателям. Он счел, что такие письма не должны исчезнуть бесследно.

«И неподкупный голос мой был эхо русского народа». Поэзия любви Пушкина

(1799–1837)

«Явись, возлюбленная тень…»

Первая любовь Пушкина! Кто же она, кто та, к кому поэт испытал ее? Кому посвятил он свои первые нежные, восторженные и романтические строки?

Долгое время считалось, что той женщиной была Анна Керн. Хотя для первой любви поэту в то время было уже много лет. Да и стихи, яркие стихи были написаны ранее, нежели знакомство с той, которая вдохновила на изумительные строки: «Я помню чудное мгновенье…»

Чудные мгновения он испытывал и ранее.

Еще лицеистом он создал целый цикл стихотворений, поэтических посвящений той, что стала владычицей его чувств, его мыслей, его грез.

Биографы долгое время полагали, что это старшая сестра сокурсника поэта Александра Бакунина фрейлина Екатерина Бакунина.

Александр Бакунин был сверстником Пушкина – он тоже родился в 1799 году и поступил в Царскосельский лицей в 1811 году. После окончания лицея он избрал военную стезю и даже некоторое время был адъютантом знаменитого героя Отечественной войны 1812 года Николая Николаевича Раевского. Затем перешел на гражданскую службу и в 1842 году стал Тверским гражданским губернатором.

Поскольку Бакунин был приятелем Пушкина, а сестра его летом жила в Царском Селе, отчего же и не быть любви? Недаром же в пушкинском лицейском цикле все кричит об этом:

В те дни… в те дни, когда впервые
Заметил я черты живые
Прелестной девы, и любовь
Младую взволновала кровь,
И я, тоскуя безнадежно,
Томясь обманом пылких снов,
Везде искал ее следов,
О ней задумывался нежно,
Весь день минутной встречи ждал
И счастья тайных мук узнал.

В подтверждение того, что стихи посвящены Бакуниной, приводился дневник Пушкина, в котором поэт записал: «29 ноября. Я счастлив был… Нет, я вчера не был счастлив; поутру я мучился ожиданием, с неописанным волнением стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу – ее не видно было – наконец я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с ней на лестнице. Сладкая минута! Как она была мила! Как черное платье пристало милой Бакуниной, но я не видел ее 18 часов – ах, но я был счастлив 5 минут».

Но вот в «Тайнах преступления» № 6 за 2014 год – Приложении к журналу «Чудеса и приключения» – появилась публикация Элеоноры Лебедевой «Царицу нашу втайне пел…». Там говорится, что одна из исследовательниц творчества Пушкина «обратила внимание на дневниковую запись Пушкина, где он твердою рукой вычеркивает имя Бакуниной». И приводится запись: «Встреча на лестнице произошла 28 ноября 1815 г., в тот самый день, когда Елизавета приезжала в Лицей и была в трауре по своему зятю – принцу Брауншвейгскому – то есть в черном платье. В лицейских элегиях появляются трагические мотивы – поэт хочет оставить этот мир:

Прости, печальный мир,
Где темная стезя над
бездной для меня лежала,
Где жизнь меня не утешала,
Где я любил, где мне любить
нельзя!»

Елизавета? Неужели речь идет об императрице Елизавете Алексеевне, супруге Александра I? Но каким образом даже не юноша, а отрок Пушкин мог влюбиться в императрицу России, где он впервые увидел ее, где услышал ее голос? В стихах воспеты и красота, и голос Елизаветы Алексеевны.

19 октября 1811 года состоялось открытие нового привилегированного учебного заведения, названного «Царскосельским Лицеем». Лицей был размещен в Царском Селе, в четырехэтажном флигеле Екатерининского дворца. Флигель был построен по проекту архитектора В. Стасова. Специальный переход вел из дворца непосредственно в залы Лицея. Первым директором Царскосельского лицея стал Василий Федорович Малиновский.

На открытие прибыли император с супругой, великие князья, знатные и великие люди России. Праздник продолжался весь день, а вечером всех буквально сразил великолепный фейерверк. На этом празднике Пушкин и его сокурсники впервые увидели императрицу. Не только Пушкин был сражен красотой, добротой, проницательностью, величайшим тактом Елизаветы Алексеевны. Многие лицеисты были с первого взгляда влюблены в нее. Но Пушкин был поэтом, не просто поэтом, он был Русским гением – а гений и любит по-иному, и чувствует иначе. И чувства его обострены, и поступки его непредсказуемы… Потому вполне понятны и «трагические мотивы» в его творчестве, вызванные этой еще по-мальчишески безрассудной, но уже по-взрослому всепобеждающей любовью.

И рождались строки:

На лире скромной, благородной
Земных богов я не хвалил
И силе в гордости свободной
Кадилом лести не кадил.
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рожден царей забавить
Стыдливой музою моей.
Но, признаюсь, под Геликоном,
Где Касталийский ток шумел,
Я, вдохновенный Аполлоном,
Елисавету втайне пел.
Небесного земной свидетель,