Любовные драмы русских поэтов

Пушкин яснее выразиться не считал возможным. Ведь и в юношеском дневнике сначала значилось «Екатерина Бакунина», а потом это имя было зачеркнуто рукою поэта.

Что же касается могильного сумрака, то считалось, что Елизавета Алексеевна ушла из жизни 4 мая 1826 года. Случилось это по пути из Таганрога в Санкт-Петербург в городе Белев, Тульской губернии.

После весьма таинственной смерти Александра I, в Таганроге, вскоре появились слухи о том, что это вовсе не смерть, а инсценировка. И на то были веские основания. Подобные разговоры касались и Елизаветы Алексеевны.

В православии широко известно имя святой Веры Молчальницы. Еще при ее жизни, а умерла она в 1861 году, появились слухи, что под этим именем скрывается супруга ушедшего в мир иной императора Александра I. Говорили, что венценосные супруги инсценировали смерть, чтобы удалиться от дел государственных и посвятить остаток жизни посту и молитве. Император после долгих скитаний оказался в Сибири под именем Федора Кузьмича, а его супругу, тоже после скитаний, причем часть из которых они, возможно, провели вместе, назвалась Верой Молчальницей, взяв обет молчания до самой своей кончины.

Пушкин мог и не знать о том, а если и слышал то, что в то время считалось легендой, мог и не верить. Правда, известно, что он тайно посещал знаменитого нашего святого старца Серафима Саровского. О чем они говорили, одному Богу известно. Но старец был прозорлив – не сообщил ли он поэту какие-то тайны?

И так, посвящение «К E.W.», скорее всего, обозначает «К Ее Величеству», а перемена отношения к императору тоже говорит о каких-то новых знаниях, полученных о нем поэтом – несомненно, уход императора в старцы и посвящение остатка жизни посту и молитве заслуживает уважения.

Заклинание

О, если правда, что в ночи,
Когда покоятся живые,
И с неба лунные лучи
Скользят на камни гробовые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы —
Я тень зову, я жду Леилы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!

Явись, возлюбленная тень,
Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день,
Искажена последней мукой.
Приди, как дальная звезда,
Как легкой звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне все равно, сюда! сюда!..

Зову тебя не для того,
Чтоб укорять людей, чья злоба
Убила друга моего,
Иль чтоб изведать тайны гроба,
Не для того, что иногда
Сомненьем мучусь… но тоскуя
Хочу сказать, что все люблю я,
Что все я твой: сюда, сюда!

И в «Бахчисарайском фонтане» содержится намек на тайную любовь поэта:

…И между тем, как все вокруг
В безумной неге утопает,
Святыню строгую скрывает
Спасенный чудом уголок.
Так сердце, жертва заблуждений,
Среди порочных упоений
Хранит один святой залог,
Одно божественное чувство…

    1821–1823
Словом, поэт постоянно возвращался к своей первой страстной юношеской, почти еще детской, но по-взрослому серьезной любви.

«Я помню чудное мгновенье…»

А вот увлечение Анной Керн не стало тайной, а напротив, широко известно, благодаря блистательному романсу, написанному Михаилом Глинкой на знаменитое посвящение «Я помню чудное мгновенье», сделанное Пушкиным этой необычайно красивой женщине.

С Анной Керн Пушкин познакомился в 1819 году в доме президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки Алексея Николаевича Оленина. Пушкину было двадцать лет, племяннице Оленина Анне – девятнадцать.

Вот как она сама вспоминала об этом знакомстве: «На одном из вечеров у Олениных я встретила Пушкина и не заметила его: мое внимание было поглощено шарадами, которые тогда разыгрывались и в которых участвовали Крылов, Плещеев и другие. В чаду такого очарования мудрено было видеть, кого бы то ни было, кроме виновника поэтического наслаждения, и вот почему я не заметила Пушкина».

Пушкин подошел к Анне, державшей в руках корзину с цветами. Подошел вместе с братом Анны Александром Полтарацким и был поражен ее красотой. Вот уж поистине «чудное мгновение». Перед ним действительно предстал «гений чистой красоты». Но в тот момент Пушкин неосторожно пошутил, и Анна покинула зал.

Однако Пушкин продолжал оказывать знаки внимания. Анна Керн вспоминала: «За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя мое внимание льстивыми возгласами, как, например: “Можно ли быть такой хорошенькой!” Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату: “Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у m-me Керн, хотела ли бы она попасть в ад?”

Я отвечала очень серьезно и несколько сухо, что в ад не желаю. “Ну, как же ты теперь, Пушкин?” – спросил брат. “Я раздумал, – ответил поэт, – я в ад не хочу, хотя там и будут хорошенькие женщины”».

После вечера Пушкин вышел на улицу вслед за Анной и, по ее словам, когда уезжали они с братом, «Пушкин стоял на крыльце и провожал меня глазами».

Стихотворение, ставшее впоследствии романсом, родилось позже…

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты.
Как мимолетное виденье.
Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты.
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

Пушкин знал, что Анна Петровна Керн уже замужем и замужество ее неудачно. Она происходила из родовитой, богатой семьи. Дед по материнской линии, Иван Петрович Вульф, был вначале орловским губернатором, а затем – сенатором. Отец Петр Маркович Полторацкий дослужился до чина надворного советника, имел на полтавщине богатые земельные угодья.

Дед Анны по отцовской линии, Марк Полторацкий, принадлежал к старинному малороссийскому казацкому роду. Огромную роль в его судьбе сыграл Алексей Григорьевич Разумовский, который приехал в Малороссию подбирать певцов для дворцовой хоровой капеллы. Сам Разумовский в юности своей тоже был «подобран» для таковой же цели еще в царствование Анны Ионовны. Его привезли в Санкт-Петербург и подарили Елизавете Петровне, у которой при ее малом дворе тоже была своя хоровая капелла. Ну а дальнейшая судьба его хорошо известна…

И вот позднее Разумовский выбрал для хора молодого казака Марка Полторацкого и пригласил его в столицу. У деда Анны Петровны был завидный баритон. Вскоре его отправили учиться в Италию, а когда возвратился, сделали дирижером. В конце концов он вырос до чина управляющего Придворной певческой капеллы, был произведен в действительные статские советники. Это производство давало право на потомственное дворянство. Марк Полторацкий был необыкновенно плодовит. 22 ребенка было у него. Анна Керн родилась в семье его младшего сына Петра, который вышел в отставку поручиком и стал предводителем дворянства в Лубнах.