Не все переплывут реку

Да и то конечно не всерьез,
Просто где-то видел Вас случайно,
Двух-трех слов при Вас не произнес.
Никакая память не поможет —
Нет! Не помню Вашего лица.
А ведь кто-то Вас забыть не может,
И не позабудет никогда!»

…Мишка проводил его, как и обещал. Купил билет, и на Казанском вокзале они распрощались. Иван поехал домой в Алатырь, а Мишка поспешил на работу, зарабатывать мани. Иногда они думали друг о друге, и знали, что обязательно встретятся вновь.

И вот Иван опять идет по шпалам домой, к бабушке, только уже не в отпуск, а насовсем. Он оглядывался по сторонам, и жадно вдыхал родной алатырский воздух, предчувствуя, что его впереди ждет много интересного в жизни на гражданке.

Предчувствия не обманули его.

Бабушка была счастлива, что вернулся домой любимый внук, хозяин. Он же был неприятно удивлен тем, что она впустила квартирантов, две молодые женщины встретили его радушными улыбками, помогая бабушке накрыть на стол.

– В тесноте, да не в обиде, – внушала бабуля внуку за праздничным столом. – Это мои землячки, из села, где я родилась. На релейном заводе работают, в сборочном цехе. Хорошо зарабатывают, и хозяйки хоть куда. Вон, младшенькая, Анюта, чем не невеста?

Анюта мило улыбалась Ивану, да и старшая, Валентина, была хороша бабенка. Бывшему солдату, истосковавшемуся без женского пола, льстило их внимание…

Наутро он пошел в военкомат, вставать на учет. Там и познакомился тоже с дембелем, Колей Васильевым. Видный парень, балагур и весельчак. Они сразу же стали, не разлей вода. Выйдя из военкомата, повеселели, а ноги сами понесли их прочь.

– Пошли к нам, с мамой познакомлю. Она к обеду картошечки наварит, с майонезом, – Коля причмокнул губами в предвосхищении обеда, Иван тоже сглотнул голодную слюну, и они прибавили шагу.

– С майонезом? – переспросил Иван, юморя, – это что такое, почему не знаю?

– Попробуешь, за уши не оттащишь, – хохотнул Николай, ценивший юмор.

Новый друг проживал в бараке за ДК, в который Иван с Борисом раньше частенько наведывались на танцы. Комната на первом этаже была узкая, как пенал, с одним окном и с такой же кухонькой. Кровать, диванчик, и стол с шифоньером. Едва протиснуться. Зато уютная. Мать Коли была сухонькая, пожилая женщина, но шустрая и веселая. Она мигом поставила все, что было, на стол, и бывшие солдаты с аппетитом налегли на картошку с майонезом, соленья. Попили чаю с вареньем.

– Спасибо, тетя Настя, – Иван довольно улыбнулся. – Вы как моя бабуля, такая же хлебосольная. А я майонез раньше не пробовал, вкусно.

– А то, я же говорил, – подмигнул ему Николай, вставая из-за стола. – Моя мать в майонезном цехе работает, так что майонезом нас обеспечит. Ешь, не хочу. А теперь побежали дальше. Дел у нас, невпроворот…

И действительно, дел было много, но они успевали все и везде: и на релейный завод устроились слесарями, и с девчонками знакомились без разбору, ходили по гостям, на танцы в ДК. Николай хорошо, с огоньком играл на гитаре и пел песни из репертуара «Битлз» по-английски, и отбоя от друзей и невест не было. Иван познакомил друга с Борисом, побывали они и у отца дома. Он встретил их радушно, с утра был еще трезв.

– Привет, сын. Слышал, ты из армии вернулся. Что же домой не пришел, я как-никак твой отец.

– Я у бабушки пока живу. На работу устроился, вместе с Николаем.

– Молодец. Бутылку принесли? Надо отметить ваш дембель. Я сам фронтовик, знаю на деле, что такое война и служба.

Ребята улыбнулись, и выставили на стол заранее закупленный литр водки, и вина.

– Вот это другой коленкор, – обрадовался отец…

Бабушка купила внуку с пенсии шапку-пирожок, друг детства Васька Устименко дал ему денег на ботинки, а Коля Васильев, как заправский сапожник, нарастил на новых ботинках каблуки по моде, и поставил на них набойки, чтобы дольше не стаптывались. Старое Ванькино пальто с шалевым воротником было еще впору, и он уже щеголял по городу в штатском, мечтая как можно быстрее заработать денег, и одеться поприличнее.

Коля Васильев мечтал о море, так как служил в Калининграде, в морской пехоте. Иван тоже был романтиком. Они сидели в комнатке у Николая, мать его была на работе, и они выпивали, и мечтали, и верили, что все у них сбудется, ведь вся жизнь еще впереди.

– Давай махнем на Север, в Архангельск, или в Мурманск, устроимся на тралфлот, рыбу будем ловить по всем морям и окиянам, девчонки в портах все наши будут.

– Попутно, в Москве все равно пересадка, к моему дружбану заедем, Мишке Савину. Познакомитесь, он парень что надо. А после дальше рванем, – Ивану хотелось как можно быстрее осуществить задуманное.

– Точно. В этой слесарке одни мозоли заработаем, а там нас ждут деньжищи. Знаешь, сколько морячки-рыбачки зашибают? Уйдут на полгода в море, а вернутся – деньги девать некуда, – Колька схватил гитару и рванул струны, запел песню любимых «битлов» про девчонок, и любовь к жизни. Отбросил гитару.

– Побежали в ДК, на танцы опоздаем! – они вскочили, и рванули на улицу, благо ДК был совсем рядом, за углом на площади.

В начале весны они уволились с завода, получили расчет, успокоили своих родных, как умели, и в путь-дорогу. Бабушка всплакнула, провожая его, запричитала, что больше они уже не увидятся. Он успокаивал ее, как мог, говорил, что заработает денег, и вернется к ней снова. Тогда он не знал, да и не мог знать, что больше никогда не увидит свою бабулю живой. Он просто не думал об этом. Всему свое время.

В Москве они сначала разузнали расписание поездов на ленинградском вокзале, в направлении на Архангельск и Мурманск, потом побегали по магазинам, улицам и площадям, взяли пару бутылок портвейна и, подустав, объявились возле Мишкиного дома. Как оказалось, на ловца и зверь бежит.

Мишка сидел с друзьями на лавочке в сквере, рядом с домом. Припекало весеннее солнце, пели птицы, настроение было чудесное, и вдруг он увидел Ивана.

– Ба, кого я вижу! Мне мать вчера талдычила, что скоро Ванька объявится, а я не верил, дурак. Моя мать зря не скажет, пророчица! – заржал он вместе с друзьями, вставая с лавки. – Да еще не один, в содружестве с товарищем.

Состоялась радостная встреча друзей, знакомство с Николаем, который сразу же пришелся ко двору, вовремя выхватив из карманов бутылки с португальским напитком, произведенным в России. После выпивки Мишка со вниманием выслушал грандиозные планы друзей, но их восторгам не поддался, а даже охладил пыл идеалистов-романтиков прозой настоящей жизни.

– Это конечно здорово, море там, и все такое прочее. Однако там пахать будете, как папы Карло, да болтаться в море на суденышке целых полгода, каторга это. У нас был один такой же романтик, как вы, поехал на Север, а вернулся больной и без денег. Пьяного обчистили, всего и делов.

Соседи-москвичи поддержали его выступление одобрительным смехом, а Иван с Николаем слегка опешили от услышанного, но не сдавались.

– Так надо с умом действовать, – усмехнулся Николай, – тогда не обчистят.

– Вот именно, что с умом, – парировал Михаил, поглядывая на Ивана. – Зачем за сто верст ехать киселя хлебать, когда здесь, в Москве можно устроиться, и жить припеваючи, весело. За романтикой погонишься, без штанов останешься.

Вокруг опять рассмеялись. Мишкин авторитет был непререкаем.

– Вот что, давайте прошвырнемся в магазин, горючего еще закупим, и продолжим нашу дискуссию.

Компания вывернула со двора на улицу, где рядом с гастрономом толпилась галдящая очередь из домохозяек, желающих отовариться свежими овощами и фруктами. Вовсю работал выносной прилавок, за которым громоздились ящики с товаром, а во главе его возвышалась внушительная фигура тети Маши, Мишкиной матери. В ватнике и когда-то белом переднике, она ловко и быстро взвешивала овощи на весах, объявляла цену, и покупательница с сумками удовлетворенно отваливала в сторону.

– Следующая, вам сколько картошки? – громогласно спрашивала тетя Маша, сверкая золотыми зубами, и проворно орудуя у прилавка.

– У твоей мамаши бенефис, товар завезли, – одобрительно подшутил сосед, модно одетый здоровяк, и подмигнул приятелям.

– А што, поторгует денек-другой, на хлеб с маслом заработает, – подтвердил Мишка, нисколько не обижаясь. – Мы вроде бы в винный собирались, не забыли?

И компания направилась в винный отдел гастронома, замыкающими были Иван с Николаем, как новички, оставив позади себя торговую точку, у которой разгорелся, было, скандал, но тетя Маша быстро усмирила недовольных.

– Вы мне триста граммов недовесили, а взяли за два с половиной килограмма, я все вижу, меня не проведешь, – возмутилась низенькая толстуха в ярком пальто и модной шапке. – Перевесьте, я на вас жалобу напишу.

– Пишите! – не испугалась тетя Маша, хватая вилок капусты и снова швыряя на весы: – Видите, два с половиной килограмма, точно. Я еще в убытке осталась, а она тут корчит из себя, очередь задерживает.

Очередь заволновалась. Кто-то поддержал толстуху, а кто и наоборот:

– Проходи, давай, не задерживай. Из-за ста граммов капусты скандалит, скупердяйка несчастная.

– Курица по зернышку клюет, а к вечеру сыта бывает…