Семетей, Сын Манаса. Книга 2

Семетей, Сын Манаса. Книга 2
Николай Тобош

Это произведение – продолжение серии из семи книг «Манас», прозаического переложения легендарного одноименного эпоса кыргызов. Во второй из трех книг богатырю Семетею предстоит завоевать невесту, сговоренную ему еще до рождения, и отправиться в далекий Бейджин, чтобы отомстить убийце своего великого отца Манаса.

Николай Тобош

Семетей, сын манаса. Книга 2

По варианту великого сказителя – манасчи Саякбая Каралаева

© Тобош Н., 2021

© Верстка, дизайн обложки. ИП Бастракова Т. В., 2021

Лебединый полет Айчурек в Талас

Айчурек решила возвратиться домой. Но прежде она полетит в Талас, чтобы поклониться духу Манаса у кумбеза несостоявшегося свекра. Ей нужно было поплакаться перед кумбезом, что она «состарилась» в ожидании времени, когда же станет снохой великодушного богатыря, который не сходит с уст всех народов. Только когда ей исполнилось девять лет, она узнала о том, что еще до ее рождения отец хан Акун и великодушный богатырь Манас стали «белкуда», чтобы породнились и подружились их народы между собой на века, когда впервые встретились в землях Сары-Кола, враждуя друг с другом. Свои намерения они подтвердили и на поминках по великому хану Кокетею. С тех пор, как она узнала о своем женихе, она стала интересоваться жизнью и судьбой семьи богатыря Манаса. Она узнала, что он умер ради жизни на земле, об этом рассказывал ей отец, которому в свое время открылся великодушный, когда они закрепили между собой связь «белкуда». Она узнала о трагической участи семьи великодушного и провела множество дней и ночей в слезах из-за горьких судеб будущей свекрови Каныкей и малолетнего, шестимесячного, жениха Семетея. Об их истории тоже рассказывал отец, как сложилась она после смерти его белкуды…

Но Айчурек еще не известили о событиях последних лет, что Семетей переехал со своей семьей в Талас. Она еще не знала, что Семетея женили родные его матери Каныкей, для того чтобы выделить семейную долю как самостоятельному тютюну…

Она пролетела перевал Котермо, затем горы Чаткал, по ущелью Кара-Буура попала в долину Уч-Кошой в землях Таш-Тулга. Она заметила, что вся земля Таласа стала похожа муравейник от множества табунов лошадей. Она удивилась и усомнилась в таком обильном богатстве кыргызских аулов. Ей показалось, что земля опять захвачена кангайцами, загнавшими в Талас множество табунов. Лошади были разной масти и разных возрастов и странным образом сильно отличались по виду.

Она помнила, отец рассказывал, что его белкуда старается разводить лошадей только темно-чалой и светло-чалой мастей, чтобы их узнавали во всем мире как кыргызский вид «человеческих крыльев». Поэтому она всегда представляла, что в землях Таласа увидит лошадей одной масти. Она еще не знала, что в Таласе появилось множество табунов из земель Букары в качестве семейной доли Семетея. Кроме того, она еще не могла знать, что брат Семетея Кюлчоро отобрал и угнал у Чынкожо все поголовье его табунов за то, что он нагрубил Бакаю, отцу всего народа кыргызов. При этом он заявил, что Чынкожо должен возместить дань каганату кыргызов за все двенадцать лет, прошедших после смерти Манаса. И поэтому Кюлчоро сам решил угнать лошадей Чынкожо. Об этом не знала не только Айчурек. Даже самого Семетея не стали ставить в известность. Поэтому, из-за множества разновидностей табунов, она подумала, что кангайцы опять захватили земли кыргызов, воспользовавшись смертью великодушного богатыря. И пригнали лошадей, чтобы те паслись на благодатных землях Ала-Тоо. Из-за таких дум она предполагала увидеть кыргызов несчастными, порабощенными и замученными непосильным трудом людьми.

Однако она увидела благодатную землю, где проживали счастливые народы аргыны и кыргызы. Джигиты носили на голове белые головные уборы «ак калпак» и одевались в легкие кементаи черного цвета с белыми кожаными ремнями. Озорные кыргызские джигиты играли на скакунах в эрсайыш и эралыш, показывая высокое мастерство. Айчурек особенно понравилась игра джигитов противоборствующих сторон на гривах скакунов, где надо было овладеть тушей козла и забросить ее в тайказаны на играх кокбори. Выигрыш будет у той стороны, которая сумеет забросить в свой тайказан тушу козла больше раз. Эта игра и вправду напоминает игру волков с добычей. Не зря кангайцы назвали кыргызов бурутами. Глядя на игру с тушей козла, удивилась Айчурек одному обстоятельству. В начале игры она осознала, что в игру вступили сами скакуны, а джигиты просто исполняют желание своих «крыльев». Они, скакуны, били друг друга грудью, толкались и стремительно бежали при необходимости. Они крутились на месте, вырывались из толпы и бежали стрелой к тайказану, как только почувствуют, что тушей козла овладел их хозяин. Далее она поняла, что джигит и скакун – это одно целое, они понимают и чувствуют друг друга без слов. Они вместе заинтересованы в успехе и изо всех сил борются за выигрыш.

Айчурек показалось, что семеро таких джигитов на своих «крыльях» смогут увезти ханов Чынкожо и Толтоя на край земли, чтобы забросить их в любые «тайказаны», удерживая их на руках и стараясь отобрать друг у друга, точно как тушу козла. Стоит только попросить. Но она пока просить никого не станет.

Она почувствовала, что народ сильно любит и почитает дух ее свекра и воспевает его подвиги, складывая о нем множество песен. Она переживала, что нет вестей о Семетее, которого увезли Каныкей и мать Чыйырды, убегая в букарские земли, в земли Атемира. Как сложились их судьбы? С таким народом Семетей мог бы жить припеваючи, приумножая благо на своей земле. Неужели бы враждовали с ним братья отца? После отлета из Таласа она замыслила полететь в Букару, чтобы увидеть самого Семетея…

Ей были интересны и привлекательны одежды девушек, так что ей самой захотелось наряжаться в платья с широкими пологами и красивые безрукавки с узорными вышивками. На голове девушки носили тюбетейки с куньей опушкой.

Посвящение и досуг молодежи в лунные ночи, развлечения с играми «ала-бакан», песнями и игрой на инструментах привели Айчурек в восторг. Она подумала, что оказалась в райской жизни народа горцев. По сравнению со свободной жизнью кыргызов, свою жизнь в золотых стенах отцовского дворца она посчитала заточением в зиндане. Ей хотелось остаться навеки в объятиях земель Ала-Тоо.

Только вот сомнение из-за не той масти лошадей, которые по желанию белкуды отца должны были быть одинаковыми в землях Ала-Тоо, привело ее в заблуждение. Если кыргызы находятся под влиянием кангайцев, то ненавистный враг Конурбай завтра ее достанет на землях Таласа. Она решила посмотреть на подвергнутый грабежу дворец Ак Ордо Манаса. Она полетела в низовья земель Торт-Кюля, чтобы насладиться садом несостоявшегося свекра.

Она на лету увидела джигита, что прохаживался по саду, и вздрогнула, но не от испуга, а от появления в душе приятного желания связать свою судьбу с ним, даже несмотря на грозный и незнакомый вид этого человека. Она заметила, что джигита сопровождают чилтане-покровители, с левой стороны – пестрый тигр, а с правой – сивогривый синий волк. Они показались ей всегда готовыми загрызть в одно мгновенье любого врага, который встретит этого джигита с мечом. Над головой джигита кружилась черная хищная птица-великан, охраняя его от возможных злоумышленников. Сам Кожосан, глава покровителей-чильтанов, оберегал его от злых взглядов недоброжелателей.

– Семетей ава! – с криком подбежал к нему другой джигит, чуть ниже ростом.

– Слушаю тебя, Кюлчоро, – ответил джигит, которого оберегали чильтане. – Что-нибудь случилось?

«Семетей», промелькнуло в голове Айчурек. Радостное волнение овладело ее телом. Будто согрели ее кровь на очаге и влили в ее кровотоки. «Значит, он уже в Таласе». Глубоко посаженные большие глаза под высоким лбом Семетея бросали огненные взгляды по сторонам. Лицо его было грозным, как войско в шесть тысяч аскеров. Его вид пугал всякого, как облик дракона. Суровый его взгляд остановился на джигите, названном им Кюлчоро.

– Лошади готовы к отъезду! – ответил громко Кюлчоро, на которого Айчурек не могла даже обратить внимание.

Она была под большим впечатлением от облика Семетея. Он казался ей мощной крепостью своего народа. Ее охватила обида, что она, Айчурек, готова была пролететь весь мир, чтобы найти жениха, способного освободить ее от грязных лап старого Толтоя. А ее собственный жених, который мог бы оказаться грозой для шести тысяч Толтоев, живет припеваючи в родных землях. Комок грусти подступил к горлу. Но обида исчезла так же быстро, как появилась. Всем ее сознанием овладело восхищение женихом. Вот кто ей нужен. Настоящий богатырь. Высокий, жилистый телом, широкоплечий джигит, несомненно, устрашит своей грозностью любого врага. Толтой и ему подобные исчезнут из лица земли при одном взгляде на Семетея. Ей казалось, что Конурбай будет выглядеть букашкой, которую Семетей раздавит одним пальцем, если они окажутся рядом.

Она была готова упасть к ногам Семетея, плача навзрыд, чтобы он приподнял ее голову, приласкал и утешил от обид, что нанесла ей судьба в последние дни. Она даже приготовилась разыграть с мастерским притворством падение у ног Семетея. Ее остановила мысль, что Семетей может отказаться спасти ее родной город Опол от нашествия жедигеров из-за того, что она пришла к нему только ради этого. Ей очень хотелось, чтобы самому Семетею пришла мысль отбить ее у Толтоя из-за любви к ней, к Айчурек. Она с грустью смотрела вслед отъезжающей на великолепных скакунах троице во главе с Семетеем, у которого на руке гордо сидел сокол Акшумкар…

Она пришла к мысли, что пора поклониться духу великодушного богатыря Манаса, почтя его память у кумбеза. Взмахнула она крыльями в надежде на то, что дух Манаса поддержит и будет покровительствовать ее действиям ради осуществления его мечты, ставшей и ее мечтой после того, как она встретила Семетея.

Она издали увидела мавзолей, что стоял на краю широкой долины в землях Ак-Чия, будто сам приглашал ее посетить памятник великодушному богатырю. Айчурек казалось, что строение мавзолея для нее – самое родное из встреченного на пути, и овладело ее сознанием такое чувство, словно она бывала у кумбеза не раз в своей жизни. Мигом пронеслись перед ее глазами все муки и страдания, что посетили ее во время полета. Кумбез стал для Айчурек некоторым утешением в страданиях.

– Эсил кайран, атаке! – вырвалось у нее слова горести, и она разрыдалась. Она дала волю чувствам, что потекли ручьями слез из ее очаровательных глаз. Через некоторое время она ясно осознала, что проливает слезы не из-за того, что так сильно жалеет о смерти великодушного богатыря, а льются они сами, в надежде, что дух Манаса сжалится над ней. Она почувствовала, что, кроме духа великодушного богатыря, нет ни одной души, кто смог бы ее утешить в тяжелое для нее время.

– О-о, великодушный отец! – она склонила голову перед кумбезом. – Сжальтесь надо мной. Помогите мне найти путь к сердцу моего жениха, к сердцу вашего сына. Помогите мне осуществить ваши с моим отцом замыслы, чтобы породнились два народа навеки.

Со стороны кумбеза не было никаких знаков. Но из-под земли, где стояла на коленях Айчурек, исходил стон раненого богатыря. По крайней мере, слышалось, будто это стон самого Манаса. Она поняла, что дух великого богатыря ее принял, но надеяться нужно только на свои силы и возможности. Она поняла и приняла стон, что исходил из-под земли, как отчаяние беспомощности.

Она стала ждать возвращения Семетея с охоты до вечера и продумывать свои действия…

* * *

Айчурек спрятала чучело лебедя в тайнике и пошла в людное место, где преобладали в большинстве женщины постарше.

– Будьте здоровы, эжешки! – она поздоровалась со всеми женщинами, катавшими войлочные скрутки.

– Будь здорова, милая, – ответила самая старшая из них и спросила: – Откуда ты такая взялась?

– Приехала в гости, – ответила Айчурек. – Удивляюсь богатствам вашего народа.

Она постаралась повернуть разговор в другое русло, чтобы отбить у них интерес к себе.

– Да, слава Тенгри, – ответила женщина. – Жизнь становится лучше, чем даже при Манасе.

– Когда вы почувствовали, что жизнь стала лучше? – спросила Айчурек у нее.

– Как только Абыке и Кобеш покинули наши земли, – ответила женщина. – Уже года три прошло с тех пор.

– Из-за множества табунов лошадей, – сказала Айчурек, – я подумала, что кангайцы опять захватили земли Ала-Тоо.

– Нет! Сейчас наши люди живут очень богато, – объяснила женщина. – У самой бедной семьи имеется стадо овец с тысячу голов.

– Да, действительно народ разбогател, – Айчурек обрадовалась и утвердила, чтобы удостовериться: – От правителя все зависит.

– Да, – согласилась женщина. – Наш хан Семетей живет очень правильно, только любит охотиться.

– А как было при хане Кобеше? – спросила Айчурек.

– Они каждый день пировали, – ответила женщина со вздохом. – Устраивали пьяные разборки. Никаких забот о народе у них не было.

– Ваш хан Семетей с женой живет в любви и согласии? – спросила Айчурек.

Она сама не знала, что у Семетея есть жена. Но спросила, понимая, что ханы должны быть женаты. Одним вопросом она добивалась нескольких ответов.

– Они живут в согласии, – ответила женщина. – Чачыкей, жена Семетея, слишком избалована.

Айчурек было обидно оттого, что Семетей женился на другой девушке, когда его отец, великодушный богатырь Манас, стал белкуда с ханом Акуном. Неужели ему, Семетею, никто не мог подсказать, что у него растет прекрасная невеста Айчурек во дворце ооганского хана.