Я планировал взорвать мавзолей

Есть такое циничное издевательство под названием "пытка надеждой". Палачи дают жертве призрачный шанс на спасение, а сами получают наслаждение от наблюдения, как обреченный, собрав последние силы, пытается освободиться. Когда же спровоцированная палачами надежда терпит неудачу, то палачи снова получают наслаждение от созерцания отчаяния, страданий неудачника от крушения последней надежды.

Из прочитанных и услышанных воспоминаний узников сталинских времен, знал о таком оригинальном способе вынесения приговора: "… приговорить к высшей мере наказания!" И уже после паузы, достаточно насладившись зрелищем шокового состояния подсудимого: "Но, учитывая чистосердечное раскаяние…".

Действительно, народ Российской империи издавна любит разнообразные жестокие забавы, приколы, розыгрыши, шутки.

Назначенный властями адвокат сказал несколько слов в мою защиту. О политике на суде речи не было. В конце того самого "гуманного" суда, мне предоставили последнее слово.

Что сказать? Заявить, что это судилище, трагикомедия и этим устроить скандал? Сказать сколько на самом деле у меня было взрывчатки, и какой объект разрушить хотел?

Так это же самому себе вырыть могилу! Да и перед кем распинаться – мое выступление будет гласом вопиющего в пустыне. Прекрасно осознавал, что может быть результатом подобного бунта: судья, прокурор и народные заседатели будут шокированы услышанным. Вида не подаст только девушка стенографистка – ей главное записать все, не упустить ни одного слова. По окончании моей речи встанет судья и заявит нечто вроде: "В силу вновь выявленных обстоятельств дело возвращается на пересмотр". Меня вернут в знакомую тюремную камеру.

Через неделю-две откроется "кормушка" и надзиратель строго спросит:

– Кто на Г?..

– Горбатюк – буду вынужден ответить я.

– С вещами на выход!

Коридоры тюрьмы, тюремный двор, "воронок", вокзал, "столыпинский вагон", пересылки и конечный пункт назначения – Москва. А там институт психиатрической экспертизы имени Сербского, в котором завербованные КГБ врачи поставят привычный для инакомыслящих диагноз: "шизофрения". Поместят в камеру, к действительно психически больным и станут жестоко издеваться, и "лечить" препаратами, которые убивают волю, разрушают мозг. В глазах стоял психически больной юноша, которого знал весь город – он зимой и летом ходил одинаково одет и был всем доволен, потому что всегда счастливо улыбался. (Кстати, его тоже Николаем звали.) Стать таким как он?..

Сработал инстинкт самосохранения, поэтому логично, я невинным ягненком прикинулся – говорил, что еще с детства мечтал стать военным, но судьба сложилась так, что в армию не взяли по состоянию здоровья. Люблю со школьной скамьи химию, вот и решил просто из любопытства изготовить взрывчатку. Когда "последнее слово" закончил, народные заседатели чуть не плакали – так растрогали их мои слова.

Приговор.

В полдень, после перерыва судья торжественно зачитал приговор: "Пять лет лагерей общего режима". Значит, народные заседатели тот запланированный приговор все-таки подписали.

Что ж, я их прекрасно понимал. После школы каждая из них училась в институте, потом работала. Впоследствии, чтобы выбиться в люди, вступила в компартию. Каждый же замечал: партийцы имеют значительные льготы, лучшие условия труда. Постепенно их жизнь как-то устроилось. Тут партия посылает вершить правосудие, в частности, осудить какого-то диссидента. Наверное, у каждой из них была такая логика: "Жаль невинного правдоискателя, но если не подпишу приговор я, то найдут другого человека и этого парня все равно осудят. Оно-то так, но мне достанется за непослушание всесильной партии – выразят недоверие и лишат всех партийных привилегий, льгот. Зачем мне лишние проблемы? Я же не хочу оказаться на социальном дне…".

Каждый палач примерно так оправдывается перед своей совестью: Если я откажусь, то зло все равно не прекратится – другого палача найдут, а моя семья будет голодать. У меня то хоть топор всегда острый, веревка намыленная и веду себя с жертвой я ласково, а другой палач издеваться будет…

При любой политической системе есть слепые сторонники, которые готовы приговорить к смерти каждого, кто выступает против существующей власти, тем более, если она провозглашает себя самой демократичной в мире.

А если же возникнет чувство, что подсудимый не виновен? Своя рубашка ближе к телу… Обычно, в подобных случаях угрызения совести заливали казенным коньяком. Я не видел, что и как они пили, но знал, что такое практиковалось. Так или иначе, каждый участник той трагикомедии свою награду получил.

Я, в частности – лагеря. Родители, правда, подавали на пересуд областной, потом Верховный, но приговор городского суда, все инстанции оставили без изменений. В этом для меня не было ничего удивительного – продажность нашего народа кратко и вместе с тем удивительно метко охарактеризовал Т.Г.Шевченко: "За кусок гнилой колбасы у вас хоть родную мать попроси, то оддасте…".

Такая насмешливая ирония судьбы: планировал громко прогреметь на весь мир, а вместо того… на удивление тихо посадили.

Старые люди рассказывали, как во времена их молодости преступников довольно оригинально наказывали и одновременно перевоспитывали. Вора в людном месте приковывали к "позорному столбу". Вот идет человек через центр села, а тут на пути прикован юноша.

Прохожий к нему: – За что же тебя, сынок, люди приковали?

Тот, опустив глаза: – Я воровал кур.

Односельчанин на то поучительно: – Грех, сын, воровать. Опозорил ты свой род!

А меня в чем бы люди упрекнули? Когда Моисей, уничтожил золотого идола, сделал доброе дело, то повторение его подвига разве не похвально? Учитывая вышесказанное понятно, что у советской власти не было другого выхода, как расправиться со мной тайно, по-воровски.

Камера для осужденных. Дмитрий Иванович.

После суда меня перевели в камеру осужденных. Там я познакомился с Мищуком Дмитрием Ивановичем, сыном знахаря, к которому ездил раньше. Отец его сидел в соседней камере – ждал отправки в исправительно-трудовые лагеря принудительного труда. Почему они здесь оказались?

Это были целители, которые молитвами и травами поднимали на ноги безнадежных больных, от которых отказались светила медицины. Слава о них распространилась даже по соседним областям. И все это замечательно, однако подобные феномены подрывали основы атеистической идеологии. В СССР главным законом была не конституция, а устав коммунистической партии. Такие понятия как честь, совесть, мораль были сказочкой для легковерных обывателей. Не раз каждый из нас убеждался, как власть между талантливым беспартийным гражданином и бездарным коммунистом выбирала на руководящую должность последнего.

Ивана привлекли к ответственности за шарлатанство. Против знахарей лжесвидетельствовали председатель колхоза, парторг и директор школы. И не убедили судей благодарные отзывы пациентов, собранные целителями в трех толстых тетрадях. Чудесное исцеление невозможно с точки зрения материалистического понимания мира, а потому, может быть только шарлатанством – такой была общепринятая официальная идеология.

В доме знахарей правоохранители нашли 19 золотых монет царской чеканки, и это еще больше усугубило вину "шарлатанов". Суд вынес приговор: отцу 5 лет лагерей общего режима. Сына, Дмитрия, обвинили в хранении оружия: при обыске в доме нашли купленный в охотничьем магазине нож, который не был зарегистрирован в милиции. А это уже криминал. Решение суда однозначно: виновен. Вынесли приговор: 3 года лагерей за незаконное хранение оружия.

Срок три года заключения за хранение незарегистрированного охотничьего ножа меня не впечатлил, потому что из радиоголосов знал о диссиденте, которого отправили в лагеря за хранение… ружья для подводной охоты.

КГБ, пытаясь доказать Западу отсутствие в стране политических заключенных, применял отвратительную тактику обвинения членов Украинской Хельсинкской Группы в уголовных преступлениях. Так, Вячеслав Чорновол и Николай Горбаль оказались "насильниками", Василий Овсиенко – "хулиганом", Ярослав Лесив – "наркоманом", Петр Умный – "хранил холодное оружие" и тому подобное.

Рассказывали, как опасного для режима правозащитника упрятали в лагеря за… изнасилование – бедняга был очень осторожным, но услышал в коридоре мольбы о помощи и спешно открыл дверь. Под предлогом срочного вызова кареты скорой помощи, (у мужа сердечный приступ) порог квартиры переступила женщина. Не теряя времени, разорвала на себе блузку и стала царапать хозяина, и взывать о помощи. На крики мгновенно появились стражи порядка и "свидетели", и составили соответствующий протокол. Дальнейшие события развивались по привычному сценарию: арест, следствие, суд, лагеря.

Из зарубежных радиопередач слышал трагикомическую историю: Молодой человек сфотографировал "глушилку" – сооружение с аппаратурой для глушения "вражеских радиоголосов". Этот антисоветский поступок стал известен КГБ и те наказали юношу за… "фотографирование несуществующих объектов".

Рассказывали также о любознательном человеке, который попал в лагеря за то, что… собирал позорные факты биографии нашего генсека Л. И. Брежнева.

Серьезные неприятности можно было заработать даже за фотографирование собственной подруги на фоне здания КГБ.

Во время выводов на прогулку, Дмитрий придумывал, как стать в коридоре так, чтобы успеть заглянуть в глазок камеры, в которой сидел заключенный отец. Рисковал конечно – озлобленный "попкар" (надзиратель) за подобное нарушение мог и дубинкой по спине хорошенько протянуть. К счастью, каждый раз наказание ограничивалось только отборной бранью.

Что такое часовая прогулка? Заключенных выводят в тесные дворики, которые размещены на крыше тюрьмы. Небо, зарешеченное мелкой металлической сеткой – чтобы заключенные записок друг другу перебрасывали. Все время громко говорит радио – чтобы заглушить перекличку. Сверху за порядком наблюдает охранник. Нарушит порядок один – всех отведут обратно в вонючую камеру, а сам нарушитель получит наказание. И несмотря на все, скрученными в маленькие шарики записками мы все же перебрасывались, эхом отзывались во время пауз в радиопередачах, но делали это так, чтобы нарушителя не заметили охранники.

Таинственная тема целительства, знахарства, колдовства.

Меня всегда привлекала таинственная тема целительства, знахарства, колдовства.

Мы с Дмитрием бессонными ночами долго разговаривали о тайнах нашего мира. Я с удивлением обнаружил, что знахарем может стать каждый, кто будет изучать редкие запрещенные книги, в которых описаны молитвы, заговоры, магические обряды и рецепты изготовления целебных напитков из чудодейственных трав. Настоящий мастер таинственных наук знает время и обряд изготовления, а также церемонию использования нетрадиционных лекарств. Нужно много учиться, чтобы знать таинственную науку, ведь слово "знахарь" происходит от слова "знать". Настоящий мастер имеет дома целый иконостас, перед которым часто молится. Он ходит в церковь, постится, ведет праведный образ жизни, и поэтому ангелы слушаются его.

– А можете ли вы использовать свою силу, чтобы причинить человеку зло? – поинтересовался я.

– Конечно, могу, но не делаю, ибо это большой грех. Каждый мастер знает, как сделать порчу и как снять заклятье.

Дмитрий рассказывал, что в основном они с отцом снимали порчу, сделанную мастерами черной магии, которых в народе называют ведьмами и колдунами. Таких порченых везут в монастырь на вычитку, или к ним.

Я поинтересовался: – А как именно колдуны делают зло?

Дмитрий рассказал, что способов очень много. Например, берут воду, которой обмывали мертвеца, его одежду, веревку повешенного, стружку из гроба, землю с могил или цветы с кладбища – всего и не перечислишь – и выполняют определенный обряд с наговором.

Потом подпаиваются жертву такой водой, хитростью заносят в дом или подбрасывают под порог вещи, над которыми выполнялся сатанинский обряд.

Есть люди, которые сознательно, ради власти, денег, здоровья продают дьяволу душу и, получив силу чародейства, живут в свое удовольствие. Наивные люди! Они знают, что за подобные поступки попадут в ад и… добровольно его выбирают. При этом соблазненные дьяволом утверждают, что верят в Бога и произносят ритуальные молитвы, призывая имя Отца, Сына и Духа Святого, но при этом не ведают в ожесточении, нераскаянности своих сердец, что их водит сатана.

Наши разговоры продолжались до утра. Каждый мог слушать, но большинство заключенных спали, потому что их эта тема не интересовала.

Оказалось, что до ареста Дмитрий жил в Литве – спрятался там от преследований. В Литве тоже была советская власть, но служащие, которые проводили ее политику, были более либеральны и потому не мешали. Дмитрий рассказывал: "Люди там совсем другие. Сразу распространились слухи о моих знаниях и силе, и стали приходить больные и порченые. Чиновники тоже узнали, и, расспросив исцеленных молитвами и травами людей, стали мне еще и помогать. Друзей много появилось.