Страна Ра

Но Владимир присмотренным взором видел скрытую широкой одеждой силу его рук, легко ступающие шаги бывалого разведчика, а главное, он несколько раз (Ра знает!) замечал пристальный, как бы невзначай, брошенный на него взор этого человека.

Он видел в нем опытного война и разведчика, а позже узнал, что не ошибся в своих предположениях – Правда был начальником, как бы сказали во время Владимира, контрразведки и разведки Владетеля Севера.

Владимир слушал, отвечал на вопросы, а сам вспомнил, ощутил, всем телом прошлое. Словно какая-то тревога поднялась по позвоночнику и засела в сердце, напомнила то время.

Где-то в горах. Время установления конституционного порядка.

Их было трое. Он слушал темную ночь. Впереди и чуть ниже, метрах в пятидесяти, горели костры и в круге машин человек тридцать принимали товар на площадке горного серпантина. Гортанным языком переговаривались между собой они, по-русски с сильным акцентом, говорили со стоящим человеком с погонами майора Российской армии. Тот услужливо кивал и подхихикивал не смешным шуткам бородача о деньгах.

Тот похлопывал майора, предлагал выпить и майор соглашался.

Им не давали приказ найти и уничтожить гниду. Они сами на свой страх и риск делали это. Они знали, что майор Шевченко, знатный … , гонит вооружение налево, пользуясь покровительством других «шевченок», сидящих в штабе и выше.

Он, начальник разведроты с погонами капитана и два лейтенанта – один его однокурсник (справочно – убит через три месяца) и другой (ранен, награжден орденом Мужества, благополучно служит на должности подполковника) сделали это сами.

Он прицелился и снял бородача. Его друг поджег автомобиль. Бородачи заметались и стали палить в воздух из автоматов, а один из них пробормотав что-то про собак, выпустил очередь в майора.

Тот удивленно согнулся пополам, словно разглядывал дырки в камуфляже, которые он в своих мечтах видел только прокалываемые под награды. Упал на колени и рухнул лицом вниз, в песок.

Владимир и отряд отползал и ушел за круг света без потерь. Но на утро их вызвали в спец часть. Майор, деловито и настойчиво спрашивал их, по очереди вызывая в кабинет, о события ночи.

Он внешне очень напоминал Правду и после долгого разговора пожал руку Волкову и сказал «Благодарю за службу, капитан».

Теперь он, то есть сотник Правда, беседовал с Владимиром и, подходя к дому, уже хотел попрощаться до утра. Владимир пожал руку и, не удержавшись, сказал, чтобы сегодня ночью, Правда был осторожнее. Тот уточнил, на чем основаны его слова. Владимир пожал плечами и сказал, что это чуйка. Правда внимательно посмотрел на него и молча, ушел.

Сотник Правда прошел по сегодняшний ночным нарядам (нам Ра дает мир!) дал особое указание не спать и приставил паренька на присмотр за домом Владимира. Не спокойно было последнее время. Только сегодня Владетель повесил троих разбойников и отрубил голову их главарю. А сколько их уже было за последние полгода?

Пришлые, нездешнего вида и говора (говори во имя РА!) люди, нанятые на работы по сельским делам, начали вдруг выпивать, пытаться трогать местных девушек, то давно природненные, местные племена начинали вспоминать свои выдуманные вольности.

Неспокойно сегодня было и на душе. Непонятный, пришлый чужак, явно воин, говоривший правильно (по Ра) на нашем языке, но с какой-то неотличимой особинкой, появившийся здесь из ниоткуда на чудной, невиданной железной колеснице.

Но Правда не чувствовал угрозу от него, и только поэтому, доверяясь своему чутью, тот не оказался в пыточном подвале на старой доброй дыбе. При этом ничто не помешало бы сделать допрос и завтра, поскольку слова Владимира не могли, не хотели быть правдой, по крайней мере, в части прибытия сюда.

Ни коней, ни следов коней не было. Была странная, ровная колея по земле и не оставляющий на каменной дороге, за исключением помятой травы, путь. Правда лично проследил весь путь до озерца, окруженного священной Рощей волхвов, и видел, привнесенный словно откуда-то с неба пласт каменной, бедной земли, с чужими, чахлыми растениями травой. Он видел след костра и рыбные кости. Он видел помятую под маленьким шатром траву.

Правда лично осмотрел повозку. Осмотрел ее и изнутри тоже, и видел чудные, четким почерком и цветом нанесенные карты, карточку с парсуной (портретом Владимира) и непонятными цифрами и искаженную письменную буквицу. Он видел добротную, чудную рыбацкую снасть, видел железо-деревянный самострел, и сшитую ровной строчкой серо-зелено-черную одежду.

Он хотел задать много вопросов, но решил погодить с ними до утра. До утра, праздничного утра.

Он не сказал Владимиру, что его технику пригнали в крепость, и велел конюхам хорошо ее отмыть, а разговор отложил до утра.

Ночь наступила, а Владимир лежал без сна, вспоминая свою военную и мирную жизнь, вспоминая сегодняшний день и ожидая день завтрашний. Он выходил на крыльцо и увидел в небе, чистом и безоблачном, тот же рисунок знакомых, но сильно смещенных созвездий.

Краем глаза, он также заметил движение, едва различимое, в постройке напротив, и понял, что за ним наблюдают. Видимо, Правда, все-таки воспринял его слова. И это было хорошо.

Владимир по незабытой привычке охлопал себя, ища карманы, но, конечно на исподнем их не нашел. Броня ждала его в комнате, а сейчас он стоял и дышал.

Нет, он уже несколько лет не курил. Он бросил, когда сердце, чудом спасенное в госпитале после ранения, начало отказывать в жизни мирной.

Где-то в горах. Время установления конституционного порядка.

С утра все было не так. Задача ставилась им достаточно четко. И вроде бы не было в ней ничего сложного. Сопроводить и обеспечить проход колонны «гуманитащиков» от точки расположения полка в пункте А и сдать колонну в пункте Б начальнику разведроты соседнего полка. С колонной шел «десант» от Думы и несколько журналюг.

Путь был понятен. На ключевых точках он расположил наблюдателей. Позаимствовал несколько снайперов у смежников. Сам проехал и поминутно расчертил маршрут.

Все бы ничего, да только путь их лежал через «мирное» село НепроизнестиегоназваниеКала.

Нет, Волков знал тамошнего главу, сидел там и нормальный опер из местных, «федералы» тоже были рабочими, но не спокойно было у него на душе.

Съездил он вечером туда еще раз. Сам. С прикрытием из трех своих толковых сержантов.

Вылез из Уазика. Прошел по центральной улице. Он не видел людей, но знал, что там, за высокими заборами из кирпича на него смотрит не один десяток их глаз. Посмотрел точки, которые бы занял сам. Машина ехала за ним. Дошел до знакомого дома.

Постучал. Через несколько минут ему открыл улыбчивый, спокойный лейтенант милиции. Он поздоровался с ним, вошел в широкий, замощенный плиткой двор. Машина и его команда остались на улице. Под навесом был накрыт небольшой стол. Чайник, кружки, сахарница и тарелками с печеньем и фруктами были на нем. Ни женщин, ни детей во дворе уже не было.

Он принял приглашение, выпил чаю и поговорил о завтрашнем дне. Местным сообщили, но без подробностей о поездке и лейтенант, со своей стороны заверил, что все пройдет хорошо.

Посидев немного Волков, поблагодарил за чай, встал, пожал руку и вышел. Начинались сумерки и все бы ничего, но, напротив, в доме, вроде как заброшенном, мелькнула какая-то тень. Секундой позже, даже мгновеньем, он ее не заметил бы. Но сейчас, все его чувства обострились и, указав жестом на дом напротив, он пошел к нему.

Сержанты, отработанными движениями вышли из машины, и, пригнувшись, закрывая сектора, пошли за ним.

Он повернулся боком, посмотреть на расстановку и пуля, обойдя пластины бронежилета, вошла в его левый бок.

Он сначала почувствовал боль, а затем услышал звук. И согнувшись, он чувствовал руки прикрывавших его друзей. Слышал автоматные выстрелы и видел, как опер выбежал из двора с автоматом и также открыл огонь.

Он помнил, как раскинули, словно панцирь бронежилет и перевязали ему рану, погрузили на Уазик и доставили в расположение полка.

Ему повезло, там уже была делегация и о его ранении узнали и в целом, оказав посильную помощь не дали там же и умереть.

Его отправили сначала в Ростов, а затем и в Москву. Там, поколдовав, хирурги вынули пулю, застрявшую в волокнах сердечных тканей сердца, но не прорвавшую их.

Там же, в госпитале, ему вручили Орден Мужества и серебряный крест был одной из его наград, которые он носил на своем парадном кителе.

Крепость спала. Ночные стражи ходили по стене. Ворота были заперты, и лишь сверчки нарушали тишину. Владимир смотрел во мрак и все больше чувствовал, что во мраке таилось зло. Хотелось курить, но курить было нечего. Он зашел в дом, и, поняв, что уже не заснет надел броню, вышел на крыльцо и стал ждать.

Небольшой отряд из трех человек – двух мужчин и одной женщины ожидал своего часа. Они смотрели на спящую крепость и закрытые ворота. Смотрели на размеренный шаг снаряженных в дозор и ждали.

Дочь Торуна, Акульей Смерти. Сыны Тора, и Торина, шли жать кровавую жатву за своих казненных отцов. Полуостров был побежден, но не усмирен.

В каждой семье ждали часа, когда король Харальд Жестокий вспомнит о том, кто он. В каждой семье на стене висели мечи, и каждый мальчишка сначала тянул к ним руки из колыбели, затем брал тяжелый меч в руки, в тайне от родных, а затем в открытую тренировался с ним. Они все вошли в свой возраст сиротами, глядя на развалины домов своих предков и теперь, по клятве мести они пошли в свой поход.

Никто их не благословлял на него, но никто и не запрещал им идти.

Отправившись на торговом корабле в Радоград – морской порт и столицу Северных земель, они, потерявшись во множестве улиц, переодевшись в одежду руссов (Ра Узнает Силу Сеянных), спрятав мечи, оплатив пошлину за право торговли, и наняв торговые телеги для товара, двинулись они в летнее поместье рода Разумов – Радосвет. Они везли соль и китовый ус, жир китовый и украшения.

Проезжали крепкие села и деревни, останавливались на ярмарки, торговали не без прибыли своим товаром.

На них смотрели не то чтобы приязненно, но без ненависти и злобы.