Мальчик с сердцем цвета индиго

На следующее утро за завтраком Ханна заговорила с Исмаилом о том, что Илану было бы хорошо вернуться к своему любимому делу. Раз уж он поступит в университет скоро, то он мог бы пару часов в неделю брать уроки в художественной школе, ведь сейчас так много известных художников, которые являются не менее успешными, чем любой экономист, инженер или врач. По ее словам, это было бы ему в пользу и не мешало бы учебе, если распределить по времени. С понедельника по пятницу он будет уезжать в общежитие, а в выходные как раз можно договориться с каким-нибудь педагогом тут на пару часов занятий. Эти беседы о любви сына к природе и о его чистом сердце она вела с супругом только в то время, когда он был в хорошем духе, а дома никого не было. Так он обычно становился тем Исмаилом, за которого она выходила замуж много лет назад. Тем, что обещал беречь ее хрупкий мир и никому не давать ее обижать. На очередную попытку жены он опять ясно и четко дал понять, что это будет мешать делам его бизнеса, учебе, настраивать сына против его решения и затягивать в дебри бесполезных забот и трату времени. Ну и, что немаловажно, его будут высмеивать за спиной другие молодые люди его же возраста, так как это не то дело, чем мог бы заниматься мужчина. Его аргументы всегда сводились к тому, что много ли Ханна знает хорошо живущих художников, как они могут прокормить своих детей и семью, много ли мужчин в их окружении занимаются «мазней краски по бумаге». Образование в хорошем университете, факультет, который даст ясные знания в области семейного бизнеса и уже готовое дело— это понятно, четко, ясно, видно и тут же доступно. Аргументы были приведены, спорить было не с чем. В очередной раз разговор закрыт и никаких дополнений.

Экзамены в школе завершились. Илан очень старался сделать все, чтобы поступить на бюджет, потому что в его сознание четко вжился тот серый, жесткий, узкий металлический мост, который привиделся в кабинете у ответственного за поступающих. А бюджет – это были хлипкие, но все-таки возможные пристройки канатных мостиков, которые могли иметь пути по бокам для побега, если вдруг совсем задушит движение от двух имеющихся выходов. По баллам на бюджет не получилось. Решение пришло отрицательное. Отец купил ему образование. И эта покупка и подарок Илану казались кандалами, в которые заковали его навеки. Все подготовленные тонкие веточки и шнуры, с таким жутким трудом собранные для постройки канатных мостиков, были сожжены. Сгорели дотла.

Наступил день отъезда. Амирам и Ашер уже давно жили в новом городе, где находился университет, поэтому Ханна была спокойна за младшего сына. Ирит сняла обещание с младшего братика обязательно приезжать каждые выходные, чтобы она сама могла готовить ему его любимые блюда, а он очень любил мясо, которое требовало много времени для готовки. Да и сам он еще не умел так вкусно, как сестра, готовить. Или вкус еды, которая прикасалась к ее рукам, был просто лучше. Отец дал четкие указания, что каждые выходные он должен быть дома и помогать ему по работе. И непременно он ожидает хорошей успеваемости от сына.

Дорога показалась Илану долгой и утомительной. Все его мысли были заняты мамой, сестрой и Довом, который остался в родном городке и поступил в колледж по специальности «механик». Дов мечтал однажды открыть маленький сервисный центр по обслуживанию автомобилей. В чем уж он очень хорошо разбирался – это машины. Юноша был глубоко счастлив за друга, ведь тот мог заниматься тем, что у него хорошо получалось и от чего он сам получал удовольствие. Ну и в душе себя успокаивал тем, что это тоже бизнес, и, имея свое образование, он сможет и другу помочь стать более успешным. Везде он старался видеть позитивные выхлопы для всех, кого любил. Кроме себя – о себе он чаще всего забывал, точнее, не помнил. Не помнил до того, как…

Глава 5

За первый семестр успеваемостью своей Илан был не очень доволен, а отец – еще меньше. Ему очень сложно давались предметы, приходилось тратить бесконечно много сил, времени и здоровья, чтобы одолеть то, что было неинтересно и непонятно. Но он исправно старался. Убивал свое время: минуты, часы, недели и месяцы. Убивал свой талант. Убивал свою жизнь. Отец его возвращал после каждой оценки в средний балл или чуть выше среднего в жизнь, напоминал о его обязанностях и обязательствах. Временно это помогало, юноша вновь брался за свои струны, подтягивал до самого треска и продолжал свой путь.

Наступила очередная весна его жизни. Вновь расцвело все то, что представлялось безвозвратно потерянным, что, казалось, уже навсегда разбито и растворено в эликсире времени. По дороге в университет Илан выбирал ветку и рассматривал каждую почку, которая дает дереву право вновь целиком пробудиться. Он сравнивал ожившие ветви на возродившихся деревьях с уже высохшими, которые выносили навсегда из парка рабочие городской службы по вырубке сухостоя. Илан мучительно ждал своего возрождения. Но его силы в этом году немного сдали и никак не хотели пробудить его. В эти моменты ему особо страшно становилось: а вдруг и он однажды сердцем и душой станет предметом работы служащих по вырубке сухостоя? Поэтому он радовался каждому своему чувству, каждой эмоции, понимая, что он все еще живое дерево! На нем обязательно однажды вновь вырастут новые почки и листья…

В городе еще и не было моря, которое много лет так искусно восстанавливало его силы. В городе не было мамы и Ирит, а встреч только по выходным, да еще и только по вечерам, было слишком мало, чтобы напитаться энергией любви и принятия. Так почти пролетел один год.

Очередные выходные дома. Илан радовался каждому мгновению, когда он лежал головой на коленях у мамы, а она рассказывала ему свои несовершенные, тихие сказки о жизни, сложные чувства и беды простым языком. Они теперь были немного другого содержания. Про то, как кто-то работал или не работал, как что-то у него получалось или не получалось, как влюбился, как происходило расставание. Последние вопросы в жизни Илана очень интересовали. Но ему было очень неудобно и стыдно об этом разговаривать с мамой, сестрой или братьями. С этим вопросом он ходил к Дову. Как и у всех остальных живых людей в этом возрасте, у них обоих уже бывали девушки, которые им были симпатичны и близки сердцу. Опыт отношений пока не пережил ни один их них.

Илана тревожил момент, что девушки, которые ему нравились в начале общения, потом как-то казались ему то грубыми, то слишком далекими, то какие-то мелочи, а разочарование было, как будто вместо самой дорогой вещи подсунули подделку, которая развалилась за один день. Он не мог понять, почему так. Ведь все мудрые сказки всех народов с древнейших времен воспевают Ее, настоящую Любовь, почему она не случается? А что, если все время будет вот так, разочарование и поддельное? Он изрядно волновался по данному вопросу, но в этом даже Дов его не понимал.

В один из весенних выходных он вновь с самого утра и до вечера работал в лавке у отца. Дни стояли необычно жаркие, ему то и дело хотелось принять холодный душ. Он был очень благодарен сообразительности отца в магазине отвести отдельные помещения не только под туалет и кухню, но и обустроить маленькую душевую комнату. После обеда, когда посетителей почти не было, он накинул на плечо свое большое банное полотенце и хотел пойти принять душ. Отец его позвал помочь ему перенести большой вентилятор от кассы поближе к стойкам с товарами, где в основном стояли редкие посетители. Илан, услышав зов отца, забыл про полотенце, пришел к нему на помощь и передвинул с отцом огромный агрегат. Маленький вентилятор был поставлен на стол у кассы.

В этот момент в магазин вошли женщина средних лет и девушка возраста Илана. Они стояли лицом к стойкам и рассматривали сладости. Илан сразу же решил, что девушка выбирает себе сладкий стол для церемонии своего обручения. Мама и дочь разговаривали на неизвестном Илану языке. Ему всегда были интересны разные диалекты его родного языка, а также звучание и музыка иностранных. Этот язык ему показался очень мелодичным с уст мамы, но девушка разговаривала настолько быстро, что он не улавливал ни конца слов, ни начала следующих. Мама отвлеклась рассматривать украшения на другой параллельной полке. Девушка резко развернулась и оказалась в узком коридоре между стойками. Увидев Илана столь близко, она похлопала густыми ресницами, улыбнулась, затем опять резко отступила назад. Илан растерялся от всей этой неожиданной быстроты, отчего его руку без его осознания и согласия схватила судорога, и он задел полотенцем стойку с белыми коробками, затянутыми красивыми золотыми лентами. Верхний из свертков счастья каждой пары этого городка выпал на пол и раскрылся, а из него на пол посыпались кусочки коричневого сахара, покрытые вишневой пудрой. То самое недоразумение сладкого вкуса, которое обернуто в кислое напыление цвета любви. То самое недоразумение, после которого столько было размышлений у маленького мальчика по поводу жизни, карьеры и общей любви к сладкому.

Юноша увидел коробку на полу с рассыпанными кусочками счастья, медленно сел на корточки собирать их, сам не понимая, зачем он вообще это делает и куда потом девать эти куски, и вообще что происходит. Все, что он делал, все его движения были на автомате. Потому что все его мысли были в тени густых длинных ресниц девушки напротив. Она также резко села напротив него и, все еще широко улыбаясь, быстро собрала все сладкие частички с пола и дала ему в руки, и тихо, почти шепотом, произнесла:

– У вас по плану явно головомойка от отца! Я смотрю, вы заранее подготовились и прихватили полотенце, а вместо мыла можно использовать сахар! Как романтично звучит: сахарная головомойка!

Ее и так широкая улыбка расползлась в тихий хохот, обнажив белоснежные зубы. Она резко встала, развернулась и ушла к маме. Илан стоял, как будто его ноги стали весом в тонну каждая, а во рту какая-то вязкая речь, застрявшая навеки. Мама девушки расплатилась за все, что она набрала в магазине, в том числе оказались и некие товары, явно предназначенные для помолвки. Сердце юноши чуть не взорвалось от какой-то небывалой досады недостигнутого кубка в соревновании за счастье.

Исмаил упаковал все покупки, выдал пакеты маме и любезно произнес:

– Счастья вашей дочке!

Затем, повернувшись к девушке, искренне, как всегда, обратился к ней:

– Счастливого начала новой жизни тебе, дочка.

Женщина засмеялась и сказала, что эти все принадлежности она приобрела для сына и ее будущей невестки, а у дочки пока нет жениха. Девушка тем временем, наклонив слегка голову в сторону пробора волос, слегка раскрыв губы, наблюдала за этим бледнолицым, холодным, флегматичным, малоэмоциональным молодым человеком. Он был хорошо сложен, его волосы были светло-коричневого цвета с рыжеватым оттенком. Когда он подходил к окну, где светило солнце, то волосы покрывались золотистым медно-рыжим ореолом. Голубые радужки больших глаз напоминали Хилай морские волны в жаркие дни. Ей показалось, что в них можно утонуть. Лицо было угловатое с острыми краями, высокий узкий нос, узкий подбородок со слегка выраженными углами нижней челюсти. И его взгляд, прикованный к ней, как будто его тянул за собой невидимый магнит. Ее что-то страшно влекло дотронуться до его лица, чтобы проверить, жив ли тот еще. Она уловила себя на мысли, что юноша ей напоминает месяц в дни полнолуния. Она улыбалась своим странным мыслям и шуткам в голове. Илан же все это время так и стоял с коробкой сахара, и все на том же месте у самого окна. Но внутри него уже были совсем другие чувства. Облегчение и надежда.

– Да, так что мы к вам еще зайдем на следующей неделе – хлопот столько, но все же приятные,– добавила мама девушки, после чего они попрощались и ушли.

Глава 6

Дорога в общежитие Илану вновь показалась вечностью. Точно такой же, как и в его первую поездку на учебу. Точнее, на этот раз еще длиннее. Всю дорогу он миллион раз разобрал в голове, что есть «на следующей неделе»? Это понедельник, вторник, среда, четверг, пятница или все же выходные? Он думал и размышлял, как ему оказаться в лавке у отца на этой неделе? Как бы было хорошо работать там всегда…

По приезде он позвонил отцу и попросился приехать на этой неделе помогать ему, якобы учеба сейчас не особо напряженная, а клиентов может быть много, так как сезон, отцу надо отдохнуть, дни жаркие и еще с десяток других разных доводов вокруг тех же. Отец был растерян от такого предложения, но остался непоколебим – Илан учится как полагается, а в будние дни должен приехать только в конце учебного года, после окончания учебы и непременно с хорошими оценками.

Как прошла неделя, молодой человек особенно не понял. На учебе постоянно перед глазами появлялась эта белоснежная улыбки и смеющиеся, игривые темно-карие глаза на загорелом лице. В какой-то момент один из его однокурсников подошел к Илану и спросил, не влюбился ли тот. И объяснил свой вопрос тем, что Илан постоянно всю неделю улыбается кому-то.

– Ну, если ты не свихнулся, то точно влюбился! – подытожил однокурсник.

До этого момента Илан не думал о названии, которое можно было дать своему состоянию. И не думал, что он улыбается, не смотрел на ветки с почками и не думал о службе по вырубке сухостоя. Он не помнил, какой сегодня день недели! Проверив, понял, что завтра уже начинаются выходные! Остаток учебного дня длился, по его ощущениям, ровно 3 месяца. Возможно, чуть больше. Как только закончилась учеба, он взял билет и, не дождавшись братьев с работы, уехал на автобусе домой.

Приехав в родной город, юноша пошел сразу к отцу в магазин, а по пути все думал, как разведать у отца, приходила ли та дама, которая была в день казуса с сахаром. А помнит ли ее отец? А что он подумает, если спрошу? Не будет ли допытывать, что за интерес? Вопросы так и окружали его со всех сторон, а ответов не было ни на один.

Дойдя до того места, где всю эту неделю он был мыслями, Илан догадался проверить тетрадь с записями о заказах. А вдруг дама в то посещение что-то заказала и есть ее имя, ведь отец ведет аккуратно эту книжку и, следовательно, будет запись о выдаче. В день падения сахарной коробки записей не было. А жаль. Останется только ждать и гадать.

Исмаил, конечно, был рад, что сын, приехав, не пошел к маме обниматься, а все-таки повзрослел – пришел первым делом на работу, к отцу! Просидел до самого закрытия лавки и к ужину только собрался с отцом домой.

На следующий день опять все тоже самое ожидание на весь долгий день, по ощущениям молодого человека, в целый год жизни. А каждое открытие двери лавки для него— мучительное выгорание.

Воскресенье в полдень Илан уже не выдержал и решил однозначно больше не ждать и не надеяться. И вообще, что это за ребячество, как будто ему было 7 лет, и он не понимает, что это все те же мимолетные встречи, которые приносят в дальнейшем разочарование. При этом упорно в голову лезла одна из басен, которые мама рассказывала про лису и виноград.

«Однажды лиса пробралась в сад и на высокой ветке увидела гроздь винограда. Все ее попытки достать гроздь были тщетными. Когда она поняла, что ей не достать виноград, она про себя решила: “Все равно он кислый!” и пошла прочь».

Илан уже чувствовал, что сам себя обманывает, иногда беспричинно наказывает, и ощущал порой попытки самозащиты путем рационализации своих стремлений или обесценивания, как в данной ситуации, но так было легче. Вновь. И он шел путем, который приносил меньше боли и дискомфорта, ибо он уж больно глубоко чувствовал и ощущал.

Он удалился на кухню, сообщив отцу, что пообедает, потом отлучится к Дову вместе пить послеобеденный чай. Пока он был на кухне, слышал звон колокольчиков на входной двери —заходили посетители, он удержался и не вышел из кухни. Вдруг послышался грохот, как будто что-то упало. Илан вернулся в торговый зал магазина и увидел, что отец обслуживает клиента у кассы и указывает ему взглядом на другой конец зала. Он обошел одну сторону стойки, с полок ничего не падало, все было чисто. Обошел с другой стороны и увидел на полу те самые куски любви. Рассыпанные по полу и ожидающие нежные руки, которые смогли бы их бережно собрать и воздать им ту честь, которую они заслуживают. Подняв взор, он увидел длинные спирали знакомых кудрей и улыбку. Ту самую. Те же глаза. Она, на этот раз плавно переставив ногу, подошла ближе и приподнялась на цыпочки, чтобы шепотом сказать:

– Вы живете в аквариуме?

И тут Илан понял, что на его плече опять полотенце, на этот раз маленькое, для рук. Он хотел достать горячее блюдо из духовки и повесил полотенце на плечо. Ответить что-то внятное он был не в силах. Девушка поняла, что тот опять потерял дар речи, и решила объяснить падение коробки, на которую уставился молодой хозяин лавки.

– Я так поняла, что вас под водой можно было дозваться только громким грохотом головомойки с сахаром,– сказала полушепотом молодая посетительница лавки и еле слышно хихикнула.

– Хилай! Опять ты хохочешь? Ты извинилась за коробку? Иди мне помоги лучше перенести все это на кассу,– произнесла ее мама с нежным мелодичным акцентом.

Мама с дочерью занялись подборкой сладостей, которые должны были непременно подойти не по вкусу, а по цветовой гамме к праздничному столу. Мама отошла к другой стойке, а Хилай продолжала стоять и, пытаясь сдержать улыбку, периодически поднимала взор через полки, смотрела в щель на бледное лицо светловолосого молодого человека, чье имя она даже не пыталась узнать. Она его уже назвала именем, которое, по ее мнению, больше всего ему подходило – Саанди.

Илан собрал в очередной раз выпавшую коробку и пытался собраться с мыслями. Потом он много раз вспоминал этот день и сам не знал, откуда у него тогда появилось столько сил, чтобы встать лицом к этой светящейся девушке, волосы которой окаймляли лицо, словно лучи солнца. Встать и тихо спросить: «Могу ли я вас увидеть вновь?»

Хилай кокетливо закатила глаза и собрала губы в наигранной задумчивости.

– Завтра в два часа на ярмарке я буду одна, два часа дня, как вы понимаете! – тихо произнесла она и тут же отвернулась от Илана со свойственной ей резкостью, словно птичка, которую никогда не поймать человеку, ушла быстрым шагом к маме.

Илан еще несколько мгновений после их ухода стоял в рассеянном состоянии, пока отец его не окликнул. Видимо, не первый раз.

– Опять твои мысли летают где угодно, но никак не там, где им следовало бы, – с неподдельной злостью сказал отец.

Затем, как любой отец, который может увидеть в делах любви всю обратную сторону карты, дернул сына за плечо и, уставившись ему в глаза серьезным взглядом, четко произнес:

– Даже не смей смотреть на девушек не из нашего близкого окружения, а другой национальности – и во сне не видать тебе! Иди, занимайся делами,– показал отец, своим привычным жестом правой руки отправив сына на кухню.

Илан вошел на кухню и сам не понимал, что происходит с ним. Там, где в груди ему казалось, что располагается сердце, было очень тепло и как будто чувство спуска с высоты свободным падением. И он поймал себя на том, что широко улыбается, а собрать губы обратно, чтобы задавить улыбку, у него никак не получается. Спустя некоторое время он заметил в левой руке полувлажные кусочки сахара. Рука были раскрашены в красный цвет. Сахар он выкинул, руку вымыл, а из коробки, сам не соображая зачем, он взял один кусок сахара и положил в приоткрытый в улыбке рот. Он до этого дня не осознавал сладости и ценности этих маленьких знаков любви, которыми его угощали на обручении соседей и друзей. Он всегда их выбрасывал, так как ни вкуса не понимал, ни оформления. Да и с момента своего первого знакомства с этой коробкой у него были четкие выученные уроки – найти виновного, чаще себя самого, и ликвидировать из жизни. По кусочкам. И вот впервые, попробовав их именно в том состоянии, когда душа предрасполагает, именно с теми чувствами, которыми необходимо владеть в сердце, от присутствия этих кусочков на вкусовых рецепторах языка он осознал, какое же это блаженство! Переплетение кислоты вишни с невыраженным сладким вкусом коричневого сахара. Казалось бы, противопоставление двух противоположностей, совмещенных в единое слияние. Схождение двух краев света именно в той точке, где идеальнее всего раствориться друг в друге.

Глава 7

Илан с утра встал раньше всей семьи, если можно было бы сказать, что он вообще спал. Приняв душ, сам погладил себе любимую рубашку и натянул чистые джинсы. Не забыл даже надушиться туалетной водой, которой подарила ему Ирит в день рождения, когда ему исполнилось 18 лет. На кухне помог маме накрыть на стол для семейного воскресного завтрака, после которого отправился с отцом в магазин. Он исправно проработал с отцом бок о бок до обеда. Был излишне, но абсолютно искренне вежлив со всеми клиентами ввиду своего отличного настроения. Отец глядел на сына и не понимал его преображение. Возможно, он догадывался о состоянии сына, но, как нам всем свойственна масса вариантов самозащиты от болезненных мыслей и неудобных идей, отец решил для себя выбрать самый лучший из вариантов самообмана – сын, наконец, созрел, чтобы стать отцу настоящим напарником и компаньоном. От этих мыслей у Исмаила тоже было прекрасное настроение.