Чертушки из сербской глубинки

Чертушки из сербской глубинки
Нина Александровна Алешагина

Все знают, что смерть ведьмы мучительна. Тот, кто знался с силами тьмы, не может уйти на тот свет, не передав свою силу наследнику. Богобоязненный человек, не взыскующий власти чернокнижника, будет шарахаться от умирающего мага, как от чумы, ибо ноша тяжела. А если проклят весь род и у наследника выбора нет? Что предпримут бесы, если сложится патовая ситуация с передачей колдовского дара?

Нина Алешагина

Чертушки из сербской глубинки

Находки в римском некрополе

Зима положила конец поискам колдуна. Он увлеченно раскапывал дакийские и римские могилы на востоке Сербии. Нашел двадцать семь свинцовых табличек с проклятиями, античный сосуд с пергаментным свитком, фигурку какого-то божка и другие артефакты. Люпус Синильный трудился, как одержимый, и лишь снегопад напомнил ему, что пора сворачивать полевые работы.

Путешественник устало брел мимо сербских поселений. За ним понуро плелся мул, груженный книгами, инструментами и археологическими находками хозяина. Мужчина зябко кутался в меховой плащ. Сербы, с их набожностью, открытыми сердцами и крепкими семейными узами, вызывали у него стойкое отторжение. Не видя пользы в бессмысленных злодеяниях, он старался обходить их стороной. Интуиция уводила Лупа дальше, туда, где фонило черной магией и безнадежным отчаянием. В таком местечке он не упустит возможность увеличить свое могущество.

Леса, леса, кругом буковые и дубовые леса. Ночлег в палатке у костра. Изредка на пути попадались заведения, в которых можно помыться и переночевать, а также пополнить запас сливовицы. Опять запорошенная снежком дорога.

«Вот обойду все медвежьи уголки и сопьюсь до того, как изучу свои находки» – мысленно подтрунивал над собой Синильный, в трактире уминая круглую рубленую котлету с острым соусом, который местные называют плескавицей. Бес по имени Бубушик неосторожно сунулся в кружку с ракией и растянулся на столике захмелевшей тушкой. Посетители трактира, простые сельские жители, не могли узреть эту сущность. А потому, хоть и косились на незнакомца, но враждебности к нему не проявляли.

Колдун запустил мозолистую руку в волосы, сальными прядями ниспадающие на широкие плечи и ниже.

– Надо было сбрить их до экспедиции. Упаси меня Геката от педикулёза.

– А-а, вши не плошица, за яички не кусают, – проблеял Бубушик.

– Ты вконец обнаглел, паршивец! – вспылил Луп, выкидывая нечистого за шкирку на улицу. – Найди мне местную давалку с корытом и хорошим зрением. Хочу помыться и провериться на вши, а потом вдуть ей по взаимному согласию!

– Ну, так ехал бы в Белград за излишествами, – огрызнулся помощник, отряхиваясь. Он выглядел как буро-зеленый чертик с маленькими рожками. На его мордочке проступило выражение вселенской скорби, янтарные глазки увлажнились. Вздохнув, Бубушик отправился на разведку.

Сытно поужинав, колдун клевал носом у очага.

– Я нашел ведьмино логово, магистр! Там есть колодец, тазик и востроглазая девчонка! – возбужденно заверещал Бубушик ему в ухо.

– Девчонка мне не нужна. Хочу сисястую бабу с пышной попой! – проворчал Луп, протирая глаза.

– Правильно, нечего там делать! Оставайся здесь, шеф. В том доме чёрт-те что творится! Бесами кишит он… страшными такими.

– А вот это уже интересно! Веди меня туда, обормот! – оживился Луп, надевая на плечи тяжелый рюкзак.

От деревни до зловещего дома пришлось идти по непогоде около трех миль. Луп сошел с главной дороги, и брел через заиндевелый бурелом, следя за тем, чтобы мул себе ноги ни переломал. Лес вокруг усадьбы болел из-за воздействия деструктивных Сил Тьмы. Синильный поежился, кожей почувствовав слежку. Бубушик тревожно озирался и водил ушами с кисточками. Даже мул забеспокоился, когда они подошли к старому дому моравского типа. Хозяину пришлось заманивать его булкой с солью на длинное крыльцо с арками. Привязав животное, он поставил ему защиту от хищников и злых духов. А Бубушик жался от страха к сапогам магистра, и в то же время любовался дверным молотком в форме шакальей морды. Выполненный из бронзы, он позеленел от времени.

– Пожалуйста, не поцарапай антиквариат, шеф, – взмолился чертик. – Заявить о себе и ногой можно.

– А ты уже разохотился на чужое добро, ворюга? – усмехнулся Синильный.

Стучать пришлось долго, прежде чем дверь со скрипом приоткрылась.

– Простите, тетя задержала меня. Вы врач? – робко спросила худенькая девочка с нечесаной гривой рыжих волос. Когда испытующий взгляд Лупа остановился на ней, юная селянка вспыхнула от смущения и начала всполошено поправлять прическу.

– Извините, тетя часто дерет меня за космы.

Луп неодобрительно покачал головой и проворчал:

– Довольно извинений! Говори медленно и внятно. Как звать тебя?

– Гордана. Мои братья слегли. Вы от господина Хабола?

– Не знаю такого. Но я смыслю в медицине. Где пациенты?

Девочка вздохнула от облегчения, провожая «доктора» к двум малышам. Они кашляли и потели под вонючей овчиной от лихорадки. В доме царило запустение. Колдун поразился невиданному количеству злых духов. Хищно ощерился в ответ на их свирепые гримасы. Сущности с интересом глазели на него, не почуяв в чужеземце страха.

– Вас пришли из лесной усадьбы? – на всякий случай уточнила рыженькая.

– Нет, я столичный парнишка.

Гордана удивилась. Как сюда занесло врача из столицы? Она просила о помощи лесных товарищей тетки, но у них не нашлось времени навестить простудившихся детей.

Луп осмотрел Павле и Давида – так звали малышей двух лет. Послушал их легкие с помощью стетоскопа, который использовал при взломе сейфов, чтобы не проворонить характерный щелчок. Похоже, на запущенный бронхит или пневмонию. А обстановка в холодной, как будто сто лет назад покинутой конуре не давала надежды на выздоровление. Гордана отсчитала определенное количество дров и положила их в печь.

– Топи жарче. Они же простужены до полусмерти! – приказал Луп. – Рубашки слишком сырые. Смени их.

Гордана закусила губу и принесла еще дров из поленницы. Потом храбро открыла сундук и достала оттуда сухую одежду, пожелтевшую от времени.

– Тетя требует, чтобы мы сначала сносили эти обноски. Я боюсь, что она поколотит братишек, если увидит их в новых рубахах.

– Твоя противная тетка изрядная жадина, не так ли? – усмехнулся Луп, подивившись поношенности платья, которое неряшливо болталось на тощей девчонке. Ее явно держат в черном теле. – Она хоть заплатит за лечение сопляков?

– Вряд ли, –  всхлипнула Гордана. Слезы потекли по ее впалым щекам. – Господин врач, я бы отдала все, что у меня есть, за их спасение. Умирая, матушка велела мне позаботиться о младших. Но у меня ничего нет! Тетя приютила нас из милости после смерти папы! Ах, я так подвела своих родителей, не уберегла ребят!

– Я же просил не тараторить, глупая! Разве по моей речи не ясно, что я иностранец? Ну, ну, не реви, – успокаивал девушку Луп. Его разбирало ненасытное любопытство. Над этим домом явно тяготело проклятие. Если тетка ведьма, у маленькой приживалки есть все основания трепетать перед ней. – Я сам разберусь с твоей тетей! Как ее кличут?

– Анат.

– Серьезно? Это не сербское имя!

– Ее зовут Анат, – тупо повторила Гордана, глядя на свои стоптанные башмаки.

– Ладно, Анат так Анат. Этот дом принадлежит ей?

– Да.

– Она сушит какие-нибудь травы?

– Да, сейчас принесу.

– У меня сохранилось немного зверобоя и чабреца, но этого недостаточно для  лечебного снадобья. За гербарий-то не влетит тебе?

– Не знаю. Спасите Давида и Павле, – бесцветным тоном уронила Гордана.

Магистр Луп разбирался не только в ядах. В свое время мать заставляла его заучивать травники и справочники по медицине. Поставив на огонь джезву, колдун нашел в своем гримуаре рецепт и на весах отмерил нужное количество сырья для снадобья. Удручающе хрупкая сестричка сменила одежду на больных и заботливо укрыла их, бормоча молитву. Дети недавно потеряли отца при пожаре, мать угасла через неделю после родов. Никого у Горданы на свете не осталось, кроме братьев.