Два крыла

Бран повернулся, и кто-то подал ему кружку, из которой поднимался лёгкий парок. Он наклонился и, приподняв мне голову, стал аккуратно поить чем-то тёплым с ягодным вкусом.

Если бы я могла, вытаращила бы глаза от удивления. Такой заботливости в Бранжене раньше не наблюдалось.

Чёрт, что же случилось, если он так со мной носится?

Он бережно опустил мою голову на подушку и тихо сказал:

– Вот так, Марушенька, держись, осталось ещё чуть – чуть. Сейчас я тебя в соседнюю комнату отнесу, там есть кровать, уложу тебя поудобнее.

Бран взял меня на руки и куда-то понёс. На его руках было очень уютно.

Глаз закрылся сам по себе, и в этот раз темнота была ласковой и безопасной. Видимо, отвар был не только согревающий, но и успокаивающий, и сонный. Моё сознание уплыло на границу между явью и сном и уже оттуда отстранённо отметило звук открывающейся двери, шум шагов, радостный возглас Бранжена, отдавшегося гулом в его груди, к которой было прижато моё ухо.

Потом рядом появился голос Притена:

– Ого… Ничего так приложилась.

– Это ещё кровь стёрли, – прогудело мне в ухо из груди Брана, – до этого ещё хуже выглядело.

– Не будем тянуть. Я открою портал в замок прямо сейчас. Её переоденут и вымоют уже дома, – это опять Притен.

– А как она портал перенесёт?

– Нормально перенесёт. Здесь ей всё равно ни к чему оставаться. Дома о ней лучше позаботятся.

Прошла ещё минута каких-то разговоров и распоряжений, во время которых Бран всё также держал меня на руках.

А потом громкий голос Притена:

– Разойдитесь и прижмитесь к стенам!

Бран крепче прижал меня к себе и шагнул вперёд. Возникло знакомое тошнотворное чувство падения, что бывает при переходе через порталы. Моё сознание соскользнуло с границы реальности и полностью погрузилось в темноту.

В следующий раз я очнулась уже в своей спальне. Всё так же открывался всего лишь один глаз, которым и увидела, что рядом с моей кроватью сидит с вышиванием Кея, личная горничная Люжены.

Я пошевелилась, подняла ко лбу руку и нащупала повязку.

– Ой, барышня, вы пришли в себя. Сейчас побегу скажу об этом её светлости!

Кея подскочила и мгновенно исчезла за дверью.

Я села на постели и попыталась разобраться в ощущениях. Вроде ничего особенно ужасного не чувствую. Только ноет лицо, будто стянутое маской, плотно перевязана левая нога и чем-то липким намазан лоб под повязкой.

Я подняла руку и хотела ощупать то место на лице, где должен был находиться глаз, который отказывался открываться.

– Ох, Маруша! Не трогай ничего! Ложись быстро, тебе лежать нужно! – влетевшая в мою спальню Люжена заставила меня вздрогнуть и плюхнуться обратно на подушку.

– Пить хочется. – проскрипела я.

Люжена подскочила и подала мне кружку, стоящую на приставном столике.

Из тёплой кружки, которую я осторожно обхватила ладонями, тянуло чем-то сладким и очень ароматным.

От отвара сразу стало легче. Я откашлялась.

– Расскажи мне Лю, давно я тут валяюсь и что за это время произошло? – говорить теперь получилось без труда. Мой голос звучал почти нормально, всего лишь с лёгкой гнусавостью, будто при насморке.

Люжена пожала плечами и села рядом, глядя на меня каким-то странным взглядом:

– Да день всего. Вот как вчера Бранжен принёс тебя в беспамятстве, так тут и уложили. Ты сутки почти и проспала. Лекарь тебя смотрел, сказал, что ты переохладилась, да нахлебалась воды, ударилась, но кости все целы, опасности никакой нет. Синяки сойдут, отёки рассосутся, глаза откроются. Ты ногу подвернула, но это тоже ничего страшного. Он наложил повязку. Держать два-три дня ногу в покое и уже выходить сможешь.

Она отвела подозрительно заблестевший взгляд и бодро добавила:

– Если захочешь, конечно.

Её взгляд очень напомнил мне сверкавший влагой синий взгляд Бранжена, когда он смотрел на меня в деревенском трактире. Я испугалась.

Что такое невыносимо жуткое они видят на моём лице, если не могут сдержать слёз?

– Лю, помоги мне добраться до туалетной комнаты, пожалуйста.

– Тебе нужно лежать!

– Если я сейчас не дойду до туалетной комнаты, то лежать я буду в мокрой постели. А с твоей помощью, я на ногу наступать не буду.

– Ну хорошо.

Мы медленно поползли к туалетной комнате.

Моя военная хитрость удалась. Когда мы ползли мимо высокого старого овального зеркала, стоявшего у стены, я скомандовала:

– Стой! – и повернулась к нему.

Боже мой! Действительность превзошла все мои смелые ожидания.

На моём теле, облачённом в белую ночную рубашку, красовалась чья-то чужая жуткая голова.

Белая повязка закрывала ей лоб, оставляя сзади тёмные нечёсаные пряди. Под обоими глазами красовались большие чернильно – фиолетовые синяки.

Левая скула, покрытая кровавой коркой, распухла и своим шарообразным надувшимся отёком полностью закрыла левый глаз. Нос тоже распух. Лицо от отёка казалось перекошенным.

Щёлочка, которой я потрясённо взирала на это безобразие, отсвечивала краснотой лопнувших на правом глазу прожилок.

Я покачнулась и вцепилась в плечо Люжены. Слов не было. Даже дыхание и то пропало от ужаса.

– Прекрати, – строго прикрикнула на меня подруга, уловив моё состояние. – Это всё временно. Ничего не сломала, нос цел, зубы на месте! Возьми себя в руки! Вон, мазей полный столик, будем тебя лечить. Всё быстро сойдёт. Бран рассказал немного о вашем путешествии, всё могло окончиться куда хуже! Не только синяками.

Её окрик помог. Я выдохнула.