Орден Крона. Банда изгоев

Я видела, что Экзарх Арган сомневался. В том ли, что мне стоит открывать тайны или в том, захочу ли я их узнать. Или… просто боялся моей брезгливости.

– Грэхам, – я нарочно медлила, наслаждаясь его замешательством. – Так и кто же из нас теперь ищет союзников? Решили удивить меня губительным секретом? В таком случае вы имеете весьма смутное представление о прорицателях. Порой тайны даже ценнее крови. И если бы от чужих тайн моё тело мутировало так же, как ваше – от чужой крови, то на мне бы уже давно не осталось просветов бледной кожи. Вы ведь не думаете, что будете отдавать приказы за моей спиной, а я буду только топать ножкой в такт?

– Я не пытаюсь Вас удивить, Ванда, – оправдался Грэхам. – И не пытаюсь использовать. Только хочу доказать свою преданность и завоевать доверие. Возможно, у меня не очень хорошо получается, но Вы ещё и препятствуете!

Он почти выплюнул последние слова, одёрнул руку и нервно заметался по кабинету, рассерженный непониманием. Но у Квертинда был бы очень плохой экзарх, если бы он имел в своём характере привычку быстро сдаваться. Грэхам в один миг оказался рядом и рывком развернул кресло.

– Послушайте, – мужчина опёрся ладонями о подлокотники, угрожающе нависнув надо мной. – Госпожа Ностра… Ванда. Я, как и все в Верховном Совете, понимаю Ваше положение. Если завтра Вы останетесь без покровителя, Квертинд уничтожит вас. А я предлагаю свою помощь, потому что… Толмунд! Да, потому что Вы мне небезразличны!

Ресницы Грэхама дрогнули, и он всё-таки не выдержал – опустил взгляд на мои губы. Занёс ладонь, чтобы погладить меня по лицу, но замер в нерешительности.

– Всё-таки личное, – почти прошептала я, подаваясь вперёд и прикасаясь щекой к его пальцам.

От тёплого прикосновения мужской ладони я задрожала, как осенний лист на ветру. Грэхам выдохнул облегчённо, прикоснулся лбом к моему и заглянул в глаза.

– Я хочу беречь тебя, Ванда, – прошептал он мне в губы. – От всех бед или хотя бы от отчаяния, если беды всё же не минуют.

Я накрыла его ладонь своей, соглашаясь с желанием Грэхама и подчиняясь собственному. Чувственность звенела во мне алой струной арфы, – низко, утробно, протяжно. Мне хотелось продолжения. Хотелось его ласк, поцелуев и обещаний. Но стук в дверь прервал наше томительное единение, и я смущённо отстранилась.

Грэхам горько зажмурился, как от острой боли. Потом взял мою ладонь, коротко прижался губами к пальчикам.

– Не принимайте мой короткий порыв нежности к Вам за полное доверие, – я несмешливо подала ему перчатки. – Лучше займитесь грязными секретами Квертинда, что скрываются за его мраморным фасадом. Дела не терпят отлагательств, экзарх Арган.

Мужчина усмехнулся и коротко крикнул “Войдите”, пряча почерневшие ладони за блеском Иверийских корон на бордовой замше.

Дверь слабо скрипнула, являя нам усталого стязателя в походной пыли и с густой порослью на щеках. Волосы его хранили ещё золото весеннего луча, но борода вся уже покрылась белым цветом человеческой зимы. Седина спускалась по пушистым бакенбардам и серебрила бороду.

Жорхе Вилейн поприветствовал экзарха, почтительно поклонился мне – не низко и не высоко, тем самым не выражая ни почтения, ни презрения. Поверх его классической формы ложи висел тиаль Ревда, который я сочла лишним. Обычно стязатели не носили магических тиалей, пользуясь только глиняными колбами для свежесобранной с жертв крови. Традиционный магический накопитель был для магов всегда отличительным знаком, эксклюзивным и почётным украшением, часто выполненным по индивидуальному заказу. Поэтому его демонстрация стязателем была неуместна, учитывая необходимость конфиденциальности по роду его службы.

– Вы вызывали меня, экзарх, – констатировал Жорхе Вилейн, со сдержанным почтением глядя на Грэхама.

– Жорхе, я вынужден отозвать тебя с Полуострова Змеи, – без вступительных речей начал Грэхам. – Прямо сейчас и надолго.

– Мы едва наладили контроль над удалёнными прибрежными провинциями полуострова и установили комендантский час, – сухо отчитался статный мужчина. – Стязатели из подконтрольной мне группы почти не спят, сотрудничая с военными офицерами и возглавляя вылазки на очередной лагерь повстанецев. На Полустрове Змеи установилось хрупкое спокойствие. Мы предотвратили восстание в Пеулсе, это к западу от Астрайта. Заговорщики из Ордена Крона отправлены в Зандагат, но сейчас, в отсутствие наместника, даже тюрьма не сдержит нарастающее напряжение. Боюсь, смена руководства может отрицательно сказаться на успехах.

– Я видел последние отчёты, и прекрасно их изучил, – Грэхам Арган обвёл перчаткой заваленный бумагами стол. – Поверьте, мне самому не нравится оставлять полуостров без вашего надзора. Но вы лучший из стязателей в Квертинде, и дело не только в вашем высоком порядке магии Толмунда. Ваш аналитический ум, осторожность и внимательность вряд ли способен проявить кто-то ещё. Но самое главное – мы не сомневаемся в вашей однозначной преданности Квертинду. С учётом последних событий это становится чуть ли не самым важным.

– Да, я слышал о предательстве господина Брина, – стязатель Вилейн прочистил горло. – Служил под моим началом в прошлом году. Совсем ещё юнец, но способный и беспринципный. Он был одним из лучших выпускников в Пенте Толмунда. Тогда я и помыслить не мог, что он способен на такое. Предать Квертинд… Напасть на беззащитную девушку…

– Именно поэтому я вас и вызвал, – прервал рассуждения Грэхам.

– Я готов понести наказание за недосмотр, – с готовностью склонился Жорхе Вилейн.

– Стязатель Вилейн, – подошёл к нему экзарх. – Квертинд не собирается вас наказывать. По крайней мере, не преследует такой цели. Но ваше задание действительно может оскорбить вашу ценность.

– Если это воля Квертинда, ничего не сможет меня оскорбить, – отозвался Жорхе.

– Это лишнее доказательство вашей верности, – удовлетворённо кивнул экзарх. – Если бы ложа состояла из таких, как вы, Ордена Крона бы уже не существовало.

– Так в чём моя задача, экзарх? – между густых седых бровей мужчины образовалась глубокая складка.

Грэхам Арган потёр переносицу, как будто оттягивая время. Потом тяжело вздохнул и заговорил тихо, будто кто-то мог подслушать его прямо в Претории.

– Сегодня ночью вы отправляетесь на Галиофские Утёсы, – Грэхам кинул на меня осторожный взгляд и отошёл к окну, задвинул шторы. – В Кроуниц.

– Насколько мне известно, столица северных земель пока не попала под огонь восстаний, – от частого дыхания седые усы Жорхе Вилейна зашевелились. – Там нет сражений.

На сосредоточенном лице кровавого мага явно читалось возмущённое недоумение, которое только возросло со следующим заявлением главы его ложи.

– Вы не будете сражаться, стязатель, – Грэхам не повернулся, словно ему стыдно было смотреть в глаза своего подчинённого.

– Нет? – уже откровенно удивился Жорхе. – Зачем же меня туда направляют?

– Вы будете следить за одной подданной, – пояснил экзарх. – Тайно. Ни она, ни кто-либо из её окружения не должен заподозрить слежки. А окружение у неё очень внимательное, уж поверьте мне. Поэтому назначены именно вы.

– Мне нужно её убить? – ровно поинтересовался стязатель.

– Только после особого указания, – Грэхам с рассеянным интересом рассматривал праздничную площадь, мыслями он был где-то далеко. – До тех пор вам необходимо неотрывно следовать за ней. Её имя Юна Горст, она студентка второго курса Кроуницкой Королевской Академии факультета склонности Ревда. Отныне вам нужно стать её тенью. Имейте всегда достаточно сил для милости Толмунда. Думаю, мне не стоит вас учить, что это требует регулярных ритуалов.

Юна Горст… Я вспомнила эту студенту, одна прядь которой была такой же белой, как мои волосы. В последней раз, когда мы виделись, она была импульсивным и несмышлёным ребёнком, без малейшего намёка на сознательность. Смеялась в лицо опасности. Я пыталась вспомнить видения, которые были с ней связаны, но они затерялись в памяти среди сотен других жизней. Что-то такое, связанное с ментором и, кажется, с Орденом Крона. Неужели она была настолько важна, чтобы стать грязным секретом Квертинда? Могла ли простодушная девчонка представлять такую угрозу, ради которой из военных действий отзывали лучшего стязателя? Возможно…

Всё возможно. Великий Консул часто повторял, что важность сохранности пророчеств в тайне связана также с неверными толкованиями. Мы видели лишь обрывки судеб, и могли предугадывать пробелы в меру фантазии и по субъективной справедливости. Но порой прорицатели упускали важнейшие детали за грандиозными историческими событиями и оказывались совершенно неправы. Отдельные маленькие люди были способны влиять на пути королевства не меньше, чем их правители.

– Позволите спросить, чем эта леди опасна для Квертинда? – Жорхе надул щёки, и жёсткие седые бакенбарды распушились.

Я вся подалась в слух, потому что тоже была заинтересована в ответе. Как будто Юна Горст была моим личным упущением, которое я не смогла вовремя пресечь… Хоть в те времена моё сознание ещё не было способно фокусироваться на реальности, но я могла что-то заметить… Какую-то деталь, подсказку, что была на самом видном месте.

– Не позволю, – развернулся Грэхам и смягчился при виде багрового стязателя. – Не сердитесь, Жорхе, но это приказ. Ответа на ваш вопрос я и сам не знаю. Мы с вами должны исполнять приказы, а не обсуждать их.

– Приказ Великого Консула? – Жорхе Вилейн покосился на меня с неприязнью, как будто заподозрил в причастности к этому унизительному для его чести заданию.

Но я была не при чём, и сейчас была удивлена не менее, чем сам стязатель Вилейн.

– Нет, – Грэхам посмотрел Жорхе прямо в глаза. – Это прямой приказ Кирмоса лин де Блайта.

Глава 3. Как пережить шторм

Удивительно, но раньше я никогда не замечала, насколько у Сирены мелодичный голос. Она пела тепло, почти ласково напоминая мне в очередное утро о том, что я всё ещё дышу. Конечно, пела та, прошлая Сирена, которая называла меня подругой и согласилась записать своё пение для эффективности моего пробуждения.

Живая же нынешняя Сирена не проронила ни слова, явившись вчера на порог комнаты “триста двадцать два” в окружении коробок и чемоданов. Вежливое приветствие от леди Эстель досталось только Фидерике, напрочь ослеплённой счастьем из-за девичьей влюблённости. Весь прошлый вечер подруги неугомонно щебетали, наперебой хвастаясь пережитыми за лето путешествиями и своими избранниками.

Я подчёркнуто игнорировала их болтовню, отвернувшись к нефритовым мордам львов-канделябров, но всё равно оказалась невольной слушательницей. Судя по рассказам, серебристая лилия уже успела побывать в горячих объятиях Лонима сразу по приезду в академию, а Фидерика и вовсе провела целый летний месяц в компании “невероятно умного и галантного” Куиджи. “Невег`оятного” – бубнила я себе под нос, иронично ухмыляясь собственной подлой шутке. Казалось, заметно похорошевшая с виду Фиди помутилась рассудком и подурнела. Она без конца жаловалась на робость своего возлюбленного, вздыхала о поцелуях и прочих интимностях, на которые Куиджи никак не мог решиться. Я злилась из-за того, что головы подруг занимает пустая чепуха, но мою досаду ощущала только насмерть задушенная подушка. По крайней мере, она точно не дышала.

Затянувшееся нарочитое молчание на фоне впечатлённых речей соседок, звенящих до самой ночи, оказалось настоящей пыткой. Поэтому утром я порадовалась, обнаружив, что девушки уже покинули комнату, и оставили меня просыпаться в одиночестве.

Просыпаться, само собой, не хотелось. Но сегодня должна была состояться церемония определения для первокурсников, на которую не стоило опаздывать. Промелькнула предательская мысль о том, что мне лучше пропустить сбор всей академии в Церемониальном зале, пусть даже и рискуя схлопотать внушение от Джера. Несколько сонных минут я прикидывала, должна ли хорошая мейлори непременно быть прилежной студенткой. С обречённым зевком остановилась на том, что всё-таки должна. Припоминая свои прошлогодние сборы, когда я второпях вылетела из своей комнаты и еле успела позавтракать, поднялась с кровати.

Умылась довольно быстро, и у меня даже ещё оставалось время до завтрака, поэтому я лениво бродила по комнате в белье, зевая и разминаясь. Босая ступня нащупала брюки, что торчали из-под кровати. Кажется, туда я их уронила вчера перед сном. Не утруждая себя наклоном, я ногой подняла часть свой формы и втиснулась в узкую замшу. Над левым коленом темнело пятно от брызг кроуницкой слякоти. На мой не слишком придирчивый взгляд – почти незаметное. К тому же, всю церемонию определения мне придётся сидеть в зелёном секторе и хлопать потерянным мальцам, делая вид, что мне есть дело до их изначальных склонностей. Сорочка и салатовый жилет выглядели чистыми, сырой картошкой от меня на этот раз точно не пахло, поэтому я быстро сочла свой внешний вид приемлемым и принялась шнуровать сапоги.