Между жизнью и честью. Книга II и III

Между жизнью и честью. Книга II и III
Нина Федоровна Войтенок

Вторая книга Нины Фёдоровны Войтенок посвящена героям бронетанковых и механизированных войск, в которых проходил службу и воевал с первых и до последних дней её отец гвардии лейтенант Войтенок Фёдор Иосифович – командир взвода 148 отдельного инженерного танкового полка 3-го Белорусского фронта.

Приграничное сражение, битва за Москву, «Ржевская мясорубка», операция «Багратион», Восточно – Прусская операция, война с Японией – всё это довелось пройти двадцатилетнему деревенскому пареньку вместе с боевыми товарищами.

Они шли сквозь огонь и воду, горели, замерзали, были не единожды ранены и контужены. Смелость, упорство, героизм танкистов-тральщиков не только несли победу, но и сохраняли вооружение КА и жизнь советского солдата.

Автором проведена огромная исследовательская работа, каждое утверждение, воспоминание подтверждено документами из архивов разных уровней.

Нина Фёдоровна с благодарностью отзывается о работниках ЦА МО города Подольска, утверждает, что в её работе весомую помощь оказали присланные архивом документы, особенно наградные листы отца.

Несмотря на документальность издания, материал излагается доступным, можно сказать, душевным языком, впрочем, как и всё творчество Н. Войтенок.

«Девизом всего моего исторического повествования, – говорит Нина Фёдоровна, – стали слова Президента РФ Владимира Путина: «Историю надо отображать честно, правдиво, чего бы это ни стоило».

Нина Войтенок

Между жизнью и честью. Книга II и III

© Н. Войтенок, текст, 2022

© «Наш мир», оформление, 2022

* * *

Книга II

ОНИ НЕ РАСПИСЫВАЛИСЬ НА РЕЙХСТАГЕ, А ИХ ИМЕНА НЕ УВЕКОВЕЧЕНЫ ЗОЛОТЫМИ БУКВАМИ В ЗАЛЕ ПОБЕДЫ И НЕ ВЫСЕЧЕНЫ НА ОБЕЛИСКАХ.

О НИХ НЕ ПРОЧТЁШЬ В ШКОЛЬНЫХ УЧЕБНИКАХ, НЕ УВИДИШЬ ФАМИЛИЙ НА ШИЛЬДАХ ДОМОВ. НО ОНИ ЗНАЮТ О ВОЙНЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВСЕ ИССЛЕДОВАТЕЛИ И ИСТОРИКИ В МИРЕ.

ОНИ ВИДЕЛИ ТО, ЧТО НЕ СМОЖЕТ ВОССОЗДАТЬ НА ЭКРАНЕ НИ ОДИН РЕЖИССЁР.

Вступление

ВОЙТЕНОК ФЁДОР ИОСИФОВИЧ

ВОЙТЕНОК НИНА ФЁДОРОВНА

Это мой геройский папка!!! Я для него была любимой «дочечкой» среди всех его сыновей. Я радуюсь, что сбылась его мечта, он всегда говорил, что его дочь будет учительницей. Наверно, это единственная сбывшаяся мечта фронтовика-героя. Знаю точно, что он всю свою жизнь мечтал о справедливости, о честности, боролся за это честными делами, своим прекрасным ораторством на всех колхозных собраниях и заседаниях правления колхоза. Старожилы всегда вспоминали и ещё вспоминают о нём с уважением и почтением.

По воспоминаниям его боевого друга – моего крёстного Сычёва Александра Степановича, за моим отцом закрепилась военное прозвище «Безбашенный». Я сначала оскорбилась, но крёстный мне объяснил коротко и понятно: «Это была награда ему за его бесстрашие, смелость, стремительность. Он всегда был впереди».

Отец прошёл всю войну, с первого и до последнего дня, был демобилизован осенью 1946 года по состоянию здоровья. По рассказам хорошо знавших его людей, ему была уготована блестящая карьера кадрового военного. Но подвело здоровье, которое отец отдал в борьбе с фашизмом, за процветание Родины. Он был неоднократно ранен, в том числе и тяжело, контужен, горел в танке, замерзал. Борьбу с врагом он начинал в звании старшего сержанта, в должности механика-водителя Т-34, закончил в звании гвардии лейтенанта в должности командира взвода танкистов-тральщиков 148-го отдельного инженерно-танкового Борисовского орденов Кутузова и Александра Невского полка.

На этом фото он запечатлён после победы над фашистской Германией в 1945 году. Здесь отцу двадцать пять лет. На фронте он оказался приблизительно в таком же возрасте, в каком я изображена рядом с ним, будучи студенткой третьего курса Трубчевского педучилища. В это время отца давно уже не было в живых.

Отца не стало, когда я училась в шестом классе Дохновичской восьмилетней школы Стародубского района Брянской области. Он умер в 5 апреля 1969 года в возрасте 49-ти лет. Сейчас я понимаю, как мало прожил на земле, которую защищал от гитлеровской армии 1418 дней и ночей.

Ушёл весной, но в памяти всё чаще всплывает декабрьский морозный день…

Папка сидит на стуле перед собравшимися старшеклассниками. Уговорила его прийти я по просьбе старшей пионервожатой Нины Афанасьевны.

В коридоре лютый холод. Все сидят в пальто. (Школе приходилось экономить торф, дети занимались в верхней одежде, часто не могли писать закоченевшими руками).

На папке фуфайка и валенки, как всегда – серые галифе, шапка на коленях, в волнении её иногда перебирает пальцами, неоднократно обожжёнными, обмороженными в боях и походах.

Его пригласили в годовщину контрнаступления под Москвой. Отец говорит уверенно и красиво. Вокруг стоит абсолютная тишина. Фронтовик рассказывает о героизме советского солдата, о том, что в ходе контрнаступления советские войска сорвали авантюристический план «молниеносной войны», развеяли миф о «непобедимости» германской армии, вырвали из рук немецкого командования стратегическую инициативу. С гордостью рассказывает о своём легендарном танке T-34, о том, что в начале войны эта боевая машина превосходила все немецкие модели танков, обладала мощным орудием, отличной маневренностью и наклонной лобовой бронёй, которую стандартные немецкие противотанковые орудия не пробивали. В каждой его фразе чувствовался истинный патриотизм.

«Нам сама природа помогала сражаться с врагом, – слышу его голос, спустя десятки лет, – стояли страшные морозы, немцы даже женскими рейтузами укрывали лицо».

В конце своего выступления, помню, он сказал такие слова: «Война, дети, – это величайшая трагедия для всех людей. Много советских воинов отдало своих жизней за победу над фашизмом. Для солдата это святая обязанность отстоять родную Отчизну любой ценой. Но когда на глазах под бомбами и снарядами гибнут вот такие ребятишки, мамы с грудными детками на руках, это самые страшные зрелища для солдата. За нашу столицу были страшные бои, бывало, что селения по нескольку раз переходили из рук в руки. В эти страшные морозы при отступлении приходилось сжигать целые деревни. Плакали матери, проклиная нас, сравнивая с фашистами, плакали дети. Еле сдерживали слёзы и мы, потому что понимали, что оставляем население на верную гибель среди чистого поля да ещё под обстрелом врага. Но таков был приказ свыше для того, чтобы немца заморозил наш русский мороз. Много смертей выпало и на гражданское население. Поэтому, ребята, оставайтесь всегда здоровыми, берегите своих мам, любите нашу Родину. И пусть всегда будет мирное небо над вами».

Примечание.В этот вечер отец рассказал нам историю спасения грудного ребёнка, которая легла в основу моего очерка «Мать».

Долгими зимними вечерами чаще всего мы заводили разговор о войне. Это не удивительно: она была у всех на слуху, потому что закончилась не так давно. Нам было интересно слушать военные истории.

Осознавали мы это страшное слово «война» так, как сейчас в зрелом возрасте?

КОНЕЧНО, НЕТ!

Понимали мы цену великой победы?

КОНЕЧНО, НЕТ!

Папка больше рассказывал смешные случаи из военной жизни. Иногда наперебой со своим фронтовым другом Сычёвым Александром Степановичем, который впоследствии стал нам всем четверым крёстным отцом.

Слушая истории, мы смеялись, удивлялись находчивости нашего солдата.

* * *

Предо мною крупным планом лицо моего отца Войтенок Фёдора Иосифовича. Не портрет до пояса, а именно лицо, правильной овальной формы, – красивое, смуглое, на котором вблизи заметны следы военных пожарищ. А ещё я вижу большие глаза – светло-карие, искрящиеся.

Взгляд моего отца никогда не был вялым, враждебным или оробелым. В минуты нашей детской провинности этот взгляд заставлял нас незамедлительно сознаться и раскаяться в содеянном. Я не помню, чтобы папка разговаривал с нами в повышенном тоне. Он так и остался командиром до конца дней своих – строгим, справедливым, ответственным, грамотным, который считал своим долгом быть впереди, быть там, где опасно и нести на себе огромный груз ответственности за будущее своей страны, как бы это пафосно ни звучало. Об этом всегда вспоминают старожилы, когда я приезжаю на малую родину. Меня радует светлая память о моих родителях.

Вот я и отвлеклась от темы, ради которой взялась за перо. Но упоминание об отце вполне справедливо, он немного рассказывал о военных дорогах, хотя они оказались у него очень длинными – с потерями, утратами, с пролитыми слезами и кровью.

Я и сейчас вижу его мокрые глаза, которые он старался спрятать, отворачивая от нас лицо, слышу скрип зубов, которым он останавливал слёзы, когда рассказывал о своих товарищах, о своём командире, прошедшем всю войну и застреленном в феврале 1945 года «свитой», возвращающейся с очередной гулянки из ближайшего медсанбата с генералом Черняховским. Но об этом позже.

Сейчас я расскажу о моральной готовности наших солдат к страшной войне, о чём писали в своих воспоминаниях бывшие фронтовики, такие как Гранин Д.А.

«…Мы встретили её не только слабо вооружёнными, но и морально безоружными… Перед самым началом войны министр иностранных дел Германии Риббентроп, обнимался с нашими руководителями. Мы проходили в школе Карла Либкнехт, Розу Люксембург, Эрнста Тельмана!»

Примечание.Гранин пишет, что ушёл добровольцем (Это 1919 года рождения?). Я просмотрела множество документов об участии в боевых действиях лейтенанта Гранина и ничего не нашла. Он, как и некоторые другие, взялись за военную тему на девятом десятке жизни, якобы всё осознав. В девяносто лет?.. И никто их фронтовиков уже не сможет сказать: «Тебя же там не было!»

Моего отца призвали в Красную армию в марте 1940 года. Служил он в 12 танковом полку Московской пролетарской дивизии. В апреле месяце он принял присягу. По словам отца, который вскоре попал в «учебку», их учили уважать немецких друзей. О Германии политическое руководство армейской части всегда говорило с уважением. До армии отец заведовал избой-читальней в сельском клубе, проводил занятия о немецких братьях по классу.

Но злость и ненависть пришли сразу же, как только объявили, что этот «друг» вероломно напал на страну, которая была погружена в мирный сон. Потому что спящего, безоружного может убивать только самый ничтожный хищный зверь.