Когда он опоздал

– Это нормально. Мы все взрослеем. И взрослеем часто тяжело. Твои претензии я тоже понимаю. Но и ты меня пойми. Я тебе не отец. Чужой мужик, который хотел переспать с одной девкой и заплатил за койку твоей матери. Когда я увидел тогда вас с Ольгой, то понял, что мы делаем что-то не так. Взрослые. Вот у нас есть возможности жить нормально, но мы их игнорируем и валяемся в дерьме, забывая про детей, которые полностью зависят от нас. В первую очередь я подумал о дочери. Что она может повторить твою судьбу. Вы меня волновали не больше, чем бедные африканские дети на фотографиях. В первую очередь думаешь о тех, кто ближе к тебе. А уже потом о других. При этом я понимал свою силу и возможности. Оставлять вас в опасности – этого я не мог себе позволить. Ульяна честно сказала, что она живет с отцом Оли из-за того, что ей жить негде. Я нашел ей жилье. Договорился с мамой, чтобы она за вами присматривала, пока Ульяна будет работать. Но не все созданы для семейной жизни. Ей не хватало приключений. Она их активно искала.

– Все равно…

– Подожди, Ларис. Я не договорил. Что ты хотела? Чтобы я бросил семью и сошелся с Ульяной? Извини, но она не в моем вкусе. Я уже видел с какими проблемами придется столкнуться. Поэтому менять шило на мыло не собирался. В последний приезд я думал о разводе. Мне нужно было переключиться. И вот тогда я переключился на тебя. Если бы остался в тот раз, то ничего бы эти отношения не дали. Ты хоть и говоришь, что мужчин ненавидела и ненавидишь, но рано или поздно встретила бы того, кто доказал иную точку зрения. Наверное, я эгоист. Но вот сейчас понимаю, что если бы ты мне начала изменять или решила бросить, то это было бы больнее, чем удар от Наташи.

– Потому что второй раз больнее?

– Я тебя тогда сильно идеализировал. Двадцатилетняя девушка в окружение детей – этакая картинка для какого-нибудь журнала счастливая жизнь. Меня к тебе потянуло.

– А сейчас тебя тянет на проблемы.

– Не совсем. Сейчас я вижу, что ты неидеальна. Розовые очки спали и это только к лучшему. Знаю, что ты не будешь изменять. А еще я знаю, что сейчас я тебе действительно нужен. Тогда ты могла справиться сама. И ты хорошо справлялась. А сейчас ты одна не справишься. Нужна ли ты мне? Нужна. Да, я тебя люблю. В этом сложно признаться. Но когда приходит осмысление, то дальше уже легче. Но у меня к тебе нет дикой страсти обладания. Меня не преследует во снах твое обнаженное тело. Это что-то более спокойное и крепкое. Когда ты знаешь, что человек рядом, и от этого становится на душе приятно. Когда хочется сделать тебя счастливее. Что-то снять с твоих плеч, которые уже готовы сломаться под тяжестью груза. Хочется, чтобы ты улыбнулась, чтобы ушел испуг на твоем лице. Я догадываюсь, что будет дальше. Знаю, какие будут проблемы. Но я к ним готов.

– Ты опоздал с предложением. Всего этого не будет. Я не смогу.

– Нет, Ларис. Я долго думал, что опоздал. Но теперь мне кажется, что я приехал вовремя, 0 сказал Герман.

Заплакала Надя. Лариса тут же подошла к ней. Он наблюдал, как она взяла ее на руки. Как что-то шептала малышке на ухо. Тело напряжено. В глазах испуг. Похоже, что он ее напугал. Герман понимал, что мог бы и подождать, но ему показалось, что это вполне подходящий момент, чтобы поставить все точки. Он больше не хотел слушать, что скоро уедете. Не хотел, чтобы в воздухе висела неуверенность и неопределенность. Пора было все решать. И он решил.

Малышка задремала. Лариса отнесла ее в кроватку. Герман доел кусок торта. Заглянул в комнату. Лариса стояла у окна, вцепившись руками в подоконник. Он подошел к ней со спины. Обнял. Она только еще больше напряглась.

– Иди сюда, – позвал он. Она отрицательно покачала головой. – Давай. Мы с тобой еще вместе повоюем, Ларис. Я вижу, что тебе хочется сдаться.

– Ты не понимаешь.

– Все я понимаю. Иди ко мне.

– Ты сейчас пропадешь. Вот открою глаза и ты пропадешь.

– Не пропаду.

Он разжал ее руки. Повернул к себе. Она тут же вцепилась в него. Крепко прижалась к нему. Герман гладил ее по спине. Ласково пропускал пальцы в распущенные волосы. Лариса тихо всхлипывала рядом с ним.

– Хочу, но не могу испортить твою судьбу.

– Лариса, добрая ты слишком. Но поэтому и глупая. Счастье – это не то, о чем все говорят. Это то, что мы чувствуем. Можно жить во дворце и быть несчастным, а можно жить в подвале и наслаждаться жизнью. У каждого счастье свое, поэтому не надо мне навязывать чужие популярные определения этого чувства. Я тебя люблю. Ты любишь меня. Какие еще могут быть причины, чтобы нам не быть вместе?

Глава 6

Сентябрь выдался ярким и красочным. Герман закончил одевать малышку и теперь ждал только звонка от Егора. Надя надула губки, поморщилась и приготовилась плакать. Герман вынул ее из детского кресла.

– И чего это мы захотели плакать? – спросил Герман. – Сейчас поедем с тобой гулять.

Малышка потянула к нему руки. Недовольно отвернулась.

– Я понимаю, что совсем не похож на твою мамочку. Но она скоро вернется. Сейчас полечится и вернется, – сказал Герман. Надя в ответ только недовольно посмотрела на него. – Знаю, что ты по ней скучаешь. Я тоже скучаю. Но так нужно. Мы же с тобой прививку делали недавно. Больно. Неприятно. Но нужно. Так и с твоей мамой. Пусть нам с тобой это и неприятно, но нужно.

Наконец зазвонил телефон. Егор. Герман вновь вернул малышку в кресло и спустился вместе с ней. Егор сидел в машине, которую недавно себе вернул.

– Я думал Лариса поедет с нами, – сказал Егор.

– Она в психушке лежит. Обострение.

– После свадьбы? Пап, что ты такое с ней сделал, чтобы она оказалась в психушке?

– Просто осень. И просто стало плохо, – ответил Герман. – Единственное, меня радует, что мы с ней расписались.

– Радуешься, что стал ее нянькой? – спросил Егор. – Нашел себе головную боль.

– Не начинай, – сказал Герман.

– Хочешь знать, как у мамы дела?

– Не особо.

– Она неплохо справляется. Бросила того мужика. Мне кажется, что она жалеет.

– О чем?

– Что погорячилась тогда.

Герман не ответил. Он достал из сумки погремушку и стал развлекать малышку. Усмехнулся.

– Погорячилась, когда решила мне изменить? Или когда захотела от жадности забрать все деньги и поняла, что скоро ими подавиться? Давай не будем начинать.

– Пап, мы все совершаем ошибки. Ты сам не святой. После ссоры, когда все остыли, то можно и нормально поговорить.

– Хочешь, чтобы мы с ней помирились? Или она хочет помириться?

– Мне кажется, что вы вдвоем наделали глупостей. Но такое бывает. Если посмотреть, то…

– То лучше простить человека, с которым прожил столько лет вместе, чем быть в няньках, как ты выразился, у Ларисы? Забудь.

– Мама хочет продать компанию. Она не справляется.

– Так езжай и сам вставай у руля.

– У меня не получится. Ты это знаешь.

– А у меня на это нет времени, – сказал Герман. – Сами развлекайтесь. Продавайте, делите, играйтесь. Я даже смотреть в эту сторону не буду. Останови здесь.

Егор припарковал машину в стороне от кладбища. Они вышли на улицу. Герман взял кресло с малышкой. Потом подошел к женщинам, которые торговали цветами. Настоящие, искусственные, яркие и блеклые – на любой цвет и кошелек. Он велел купить Егору цветов. После этого пошел по знакомой дорожке в сторону могил, где лежала его родня.

Малышка на удивление вела себя тихо и спокойно. Она с любопытством смотрела по сторонам и сосала пустышку. Егор их нагнал с цветами.

– Пап, но почему? Ты так на нее сильно обиделся?

– Не из-за этого. Нам сюда.