Провинциальный театр абсурда

Диля была эмоциональной (явно сказывалась азиатская кровь) и резко среагировала на его вопрос.

– Представьте себе, Антон Дмитриевич, завелась крыса в театре или крыс. Я когда училась в училище, у нас в группе случилось подобное. И каково было наше изумление, когда мы узнали, что «крысой» была староста группы. Мы ей едва темную не устроили.

Вербов понял – Диля Даутова – не воровка.

– А Вы подозреваете кого-нибудь?..

– Ломаю голову, но уверена: это человек, кого нельзя ни в чем заподозрить, и он постоянно находится на сцене среди актеров. Это может быть рабочий сцены или помощник режиссера, или кто-нибудь из актеров, а может уборщица. Сплетничали насчет Глафиры, но я не верю в это.

Диля Даутова зарделась.

– Я себя не назвала, но я и не имею отношения к личным вещам актеров, все они приходят одеваться в костюмерную. И потом я такая брезгливая и никогда бы не стала пользоваться чужой косметикой. Так боюсь заразы.

Диля передернула плечами.

И Вербов поверил ей.

– А Вы спровоцируйте воришку, – посоветовала Диля Даутова.

– Каким образом? – удивился Антон Вербов.

– Оставьте где-нибудь свою зажигалку, если курите, или авторучку. Она у Вас оригинальная. И наблюдайте. Вы посторонний человек в театре, своим подобное я не могла предложить, так как можно было нарваться на вора.

– Диля, Вы не ту профессию выбрали, – усмехнулся Вербов.

– Люблю читать детективы, вот только их не накупиться, ведь читаю я быстро, а зарплата костюмера не очень большая, – посетовала Диля.

– Моя знакомая, как и Вы, любительница детективов записалась в городскую библиотеку и почти всю Донцову прочла, – подсказал выход Вербов.

– Ой, мне в голову не пришло. Завтра же запишусь в районную и городскую библиотеки. Спасибо за совет, – обрадовалась Даутова.

Антон в свою очередь поблагодарил костюмершу и вышел в холл. Постояв немного, он пошел в помещение реквизитора.

Клавдия Кирилловна Коноплева, работающая реквизитором в театре, оказалась, в отличие от костюмера, малоразговорчивой особой.

Из личного дела Антон Вербов выяснил, что Коноплевой тридцать семь лет, но выглядела она старше.

– Русые волосы завязаны резинкой, без макияжа, в рабочем халате, – отметил Вербов.

Реквизитор настороженно смотрела на него.

– Клавдия Кирилловна, я хотел побеседовать с Вами, ведь Вы часто видите актеров?

Коноплева пожала плечами.

– Я имею в виду со стороны, – произнес Вербов.

– У меня нет привычки собирать сплетни, а к актерам я отношусь с уважением. У нас в театре весь коллектив состоит из талантливых людей, а их игра вне критики, – резко произнесла Коноплева, чем даже удивила Вербова.

– Вот и расскажите о них, мне будет интересно послушать Ваше мнение, – попросил Вербов.

– И Вы напечатаете в своей статье? – недоверчиво уточнила Коноплева.

– Я отражу в статье Ваше мнение и укажу, что это Ваши воспоминания, – пообещал Антон.

Клавдия Кирилловна согласно кивнула, посмотрела, как он нажимает на кнопку диктофона и начала рассказывать о Софье Константиновне Мсиславской.

– Моя мама пришла в театр, работала реквизитором, а потом администратором и только из-за больных ног ушла на пенсию, – стала говорить Коноплева. – Она видела Мсиславскую, когда та была молодой, и всегда восхищалась этой талантливой актрисой, – восторженно отозвалась Коноплева о юбилярше.

И она перечислила все ведущие роли актрисы и сколько раз та их играла.

– Ни одного провала за всю ее театральную деятельность, – гордо сообщила Клавдия Кирилловна.

От Мсиславской она перешла к Федору Ивановичу Заславскому.

Вербов был искренне поражен памятью реквизитора и выразил ей свое восхищение. Он заметил, как загорелись восторгом глаза женщины. И Клавдия Кирилловна поведала ему о своей мечте устроить в холле для зрителей стеклянные стенды с личными вещами актеров, с фотографиями со спектаклей.

– А Вы предлагали директору театра воплотить Вашу идею в жизнь? – спросил Вербов.

Лицо реквизитора помрачнело, она горестно вздохнула.

– Альфред Янович явно не воодушевился моей идеей, но и не отказал, – ответила Клавдия. – А ведь у моей мамы целый архив старых фотографий той же Софьи Константиновны и к ее юбилею можно было бы организовать такой стенд, – вздохнула Клавдия Кирилловна.

– Вы так много знаете о творчестве бывших и нынешних актеров, что собрался материал для книги о них. А если проиллюстрировать ее фотографиями, то можно издать все в виде альбома, – произнес Вербов.

– Я не подумала об этом, – неожиданно встрепенулась Коноплева. – У мамы столько афиш с автографами актеров, некогда служивших в театре.

– Как интересно. Хотел бы взглянуть на этот бесценный архив и хорошо бы для статьи использовать фотографии Мсиславской, Заславского, – произнес Вербов, преследуя совсем иную цель.

– Вы можете прийти к нам после репетиции, – предложила Коноплева.

– Мне неудобно беспокоить Вашу маму в поздний вечер…

– Как все пожилые люди, мама поздно ложится и ей приятно будет пообщаться с гостем из Москвы, – возразила Клавдия Кирилловна.

– Хорошо, только скажите, какие конфеты Вы и Ваша мама предпочитаете и назовите название любимого торта, – стал настаивать Вербов.

Он заметил, как глаза реквизитора радостно заблестели.

– А ведь она хорошенькая, ей бы поработать над своей внешностью, – подумал Антон Вербов.

И только покинув реквизиторскую, Антон вспомнил, что в отличие от других, с кем он беседовал, он не задал Коноплевой вопрос о кражах в театре.

Через мгновение он усмехнулся и пошел искать Серафиму.

Глава 4

Антон Вербов позвонил на рабочий телефон директора театра.