Коллекционер

И тотчас принялся высматривать брюнетку в легком летнем платье. Она спускалась по лестнице – юбка сочного зеленого оттенка и длинные прямые волосы цвета мокко, собранные в хвост.

Эш плохо слышал, о чем она говорила с детективом Файн, но суть уловил: эта девушка видела что-то, связанное с гибелью Оливера.

Хотя на лестнице, равно как в коридорах и в дежурной части, было не протолкнуться, он догнал ее и коснулся плеча.

– Простите, мисс… Извините, я не расслышал, как вас зовут.

– Лайла. Лайла Эмерсон.

– Ясно. Вы не уделите мне несколько минут?

– Хорошо. Вы работаете с детективами Файн и Уотерстоун?

– В каком-то смысле.

В вестибюле, где полицейские сновали туда-сюда, а посетители объяснялись с охраной, Лайла сняла бейджик и положила его на стойку сержанта. После недолгого колебания Эш достал из кармана свой и последовал ее примеру.

– Я брат Оливера.

– Оливера? – Она не сразу поняла, о ком идет речь, из чего Эш заключил, что Оливера она не знала. – О, простите. Мои соболезнования.

– Спасибо. Мы могли бы поговорить об этом, это может…

– Мне кажется, это не положено. – Она посмотрела по сторонам, оценивая ситуацию. Потом снова перевела взгляд на его понурое лицо. – Я не знаю.

– Чашка кофе. Позвольте угостить вас чашкой кофе. В общественном месте. Здесь неподалеку должна быть кофейня, где всегда много копов. Прошу вас.

Глаза у него были, как у Томаса, – цепкие, зеленые – но в них сквозила печаль. И черты лица были острые, точно их вырезали хорошо заточенным, твердым резцом. Щетина придавала ему интригующе опасный вид, но глаза…

Он только что потерял брата – более того, его брат отнял две жизни сразу. Смерть тяжела сама по себе, а убийство, помноженное на самоубийство, станут для его семьи сокрушительным ударом.

– Хорошо. Тут, напротив, есть одно местечко.

– Спасибо. Я Эш, – он протянул руку. – Эштон Арчер.

Что-то шевельнулось в ее мозгу, когда он назвал себя, но она в свою очередь протянула руку.

– Лайла.

На выходе из участка она показала на кофейню через дорогу, и он кивнул.

– Я вам очень сочувствую, – сказала она, когда они стояли на светофоре рядом с женщиной, которая громко ругалась по мобильному. – Не могу представить, каково это – лишиться брата. У меня нет брата, но от одной мысли становится страшно. У вас еще есть родные?

– Братья и сестры?

– Да.

Эш посмотрел на нее с высоты своего роста, когда они пошли через дорогу, оттираемые друг от друга потоком пешеходов.

– Нас четырнадцать. Точнее, теперь уже тринадцать. Несчастливое число, – сказал он отчасти самому себе.

Женщина с телефоном вышагивала рядом с Лайлой, ее голос звучал все резче и пронзительней. Прямо перед ними двигались две девчушки, насмешничая над парнем по имени Брэд. Пара машин подала сигнал, когда свет переключился.

Разумеется, Лайла не расслышала его слов.

– Простите, что?

– Тринадцать – несчастливое число.

– Нет, я не об этом. Вы сказали, что у вас тринадцать братьев и сестер?

– Двенадцать. Я тринадцатый.

Он распахнул дверь кофейни, где витали запахи кофе и выпечки и слышался шум голосов.

– Ваша мама, должно быть… – «ненормальная», мелькнуло у нее в голове, – …потрясающая женщина.

– Я тоже так думаю. Но это все сводные или единокровные братья и сестры, – добавил он, садясь за столик. – Отец был женат пять раз. Мама трижды выходила замуж.

– Ну и ну!

– Да. Вот такая современная американская семья.

– В Рождество у вас, должно быть, сумасшедший дом. Они все живут в Нью-Йорке?

– Вообще-то, нет. Кофе? – поинтересовался он, когда подошла официантка.

– Лучше лимонад. От кофе меня уже воротит.

– А мне кофе. Черный.

Он откинулся на спинку и посмотрел на нее изучающим взглядом. Хорошее лицо, решил он, свежее и открытое, хотя со следами стресса и усталости, особенно возле глаз. Они были глубокие, темно-карие, под цвет волос, с тонкой золотистой каймой вокруг радужки. Цыганские глаза, и, хотя ничего экзотического в ней не было, он тотчас представил ее в красном лифе и пышной юбке со множеством разноцветных оборок. Она танцует, крутится, волосы разлетаются. Заразительно смеется на фоне полыхающего костра.

– Вы в порядке? Глупый вопрос, – тотчас одернула она себя. – Конечно, нет.

– Нет. Простите. – Не время, не место и не эта женщина, сказал он себе и снова подался вперед. – Вы не были знакомы с Оливером?

– Нет.

– А с женщиной? Как ее звали – Розмари?

– Сейдж. Тоже название травы[1 - Сейдж буквально означает «шалфей» (англ.).]. Нет, я их не знала. Я проживаю в том же комплексе и, глядя в окно, увидела…

– Что вы увидели? – Он накрыл ее руку своей и, почувствовав, что Лайла напряглась, сразу убрал руку. – Расскажите, что вы видели.

– Я видела ее. Она была расстроена, плакала, и кто-то ее ударил.

– Кто-то?