Грехи Марии

Он ухмыльнулся и отступив от меня на несколько шагов кинул меня долгим взглядом.

– Твоя одежда грязная – сними ее. Платье выцвело, носок навыворот – разве так ходят взрослые девочки?

Он сказал это так просто, как будто это было обычным делом, словно он обдумывал эту фразу ранее, сопоставлял, прокручивал в голове. Бабушка часто говорила мне так же, но в этот раз все было по-другому. Не раздумывая, я сбросила платье осталась в одних трусах. Он смотрел на меня, не моргая так долго что его глаза начали слезиться. Как будто он хотел запечатлеть в памяти этот момент. Я нагнулась и стянула носки бросив их в сторону. Потом сделала несколько шагов к нему, и он словно ужаленный отпрыгнул от меня. Я удивилась, но все же подошла еще ближе и не останавливаясь прошла мимо него к выходу из кухни. В комнате я надела белую длинную футболку и короткие шорты и собрав длинные волосы в хвост вернулась назад. Меня трясло мелкой дрожью, но я не выдала себя.

– Я к Илоне. Вернусь через час. – Не дожидаясь его ответа я развернулась и направилась к выходу, однако не удержавшись обернулась.

Он так и стоял в том углу, слегка согнувшись в спине и сложив руки за спиной. Его взгляд был прикован ко мне, однако он молчал.

Не дожидаясь продолжения, я вышла со двора и завернув за заросший сорняками железный забор, бросилась бежать к подруге. В тот момент я не знала – убегаю ли я от него, от себя или от того, что я все-таки это сделала. Но я понимала, что это не последняя его просьба. Все только начиналось.

Глава 6.

Райский сад Эдема явно придумала женщина. Мужчина просто не смог бы продумать каждый листочек, каждый шорох и каждый атом яблочного кислорода, заполнившего мои легкие. Вот уже около часа я лежала на правом боку, неотрывно следя за красным сочным яблоком, заполняющим собой все пространство в комнате. Нет, оно было довольно небольшого размера, но такое совершенное – аккуратное, сочное и круглое.

Луч прожектора, светивший так ярко и так долго в мое лицо, сейчас сменил положение. Он светил прямо на него, на это соблазнительное алое яблоко. Я не знала когда именно изменился угол его наклона, зашел ли кто в комнату для того, чтобы его передвинуть или же сработала автоматика, но сейчас, благодаря этому, я могла находиться в темном углу. Мой кусочек свободы в несвободном месте.

Во многих культурах яблоко выступает символом соблазнения, чем-то недоступным, искушаемым. Для меня плод был соблазном в чистом виде. Никаких прикрас. Наверное, сейчас и голый мужчина, лежащий в ведерке с мороженым, выглядел бы менее соблазнительным, чем алое яблоко на сером бетоне.

Прожектор погас, оповещая меня о смене дня и ночи. Равномерное жужжание лампы стихло, лишь судно изредка покачиваясь на особо крупных волнах. Я снова подползла к лампе, не в силах провести хоть минуту без дела. От долгого накаливания она остывала довольно медленно.

Я потерла руки о платье, создавая статическое электричество, чтобы хоть немного согреть ледяные ладони. Казалось, что если мы с черным темным прожектором будем одинаковой температуры, то у меня будет меньше шансов обжечься.

Едва касаясь поверхности, я несколько раз провела по стеклу. Оно было горячим и гладким. Никаких зацепок. Попытаться разбить? Бессмысленно, только порежу руки. От прожектора к стене шел довольно толстый кабель. Доходя до плинтуса, он шел параллельно полу, заканчиваясь аккурат возле двери.

Я попыталась потянуть за шнур, но он был довольно крепко закреплен скобами к полу. В отчаянии сев на пол, я запустила пальцы в волосы. Со школьных времён я предпочитала оставлять волосы распущенными. Сейчас они лезли в глаза и мешали. Я закинула руку за голову и заплела толстую косу, оставив кончик без заколки. Скорее все он довольно скоро распустится, но хоть какое-то время они не будут меня раздражать. Закончив заниматься прической, я положила руки на скрещенные ноги, и крутя в руках невидимку, которая болталась в моих волосах, я снова погрузилась в думы.

Вдруг меня осенила гениальная мысль – заколка! Как можно было быть такой глупой! У меня в руках невидимка! Вот он, путь к спасению!

Осторожно, стараясь не шуметь, подползла к двери и подобно гангстерам в американских фильмах, начала с упоением шерудить в замочной скважине. Я провозилась не менее получаса, мой лоб покрылся потом, а руки тряслись от долгого напряжения. Но у меня получилось: дверь, словно толстая массивная книга, отворила медленно, поскрипывая и приоткрывая свое заветное полотно.

Но в этот раз из-за нее не ударил луч света. Нет. За дверью я увидела длинный коридор, пронизанный множеством труб. Расправив по сторонам руки, словно пытаясь защититься, я вступила на светло-серую поверхность коридора сначала правой ногой, а затем и левой. Замерев буквально на мгновение, в ожидании разряда тока, я судорожно обернулась. Ничего не произошло. И тут я сорвалась, или, наверное, правильнее будет – вырвалась. Я бежала, не разбирая дороги по извилистым одинаковым коридорам судна. Мне казалось, что если увижу людей, то смогу им все рассказать и меня обязательно спасут.

Судно было намного больше, чем предполагала когда-то Арина. Я раз за разом пробегала длинные коридоры, стучалась со всей силы в запертые двери кают, но никто мне не отвечал. Словно, я попала на корабль-призрак. Металась от одной двери к другой, сбиваясь с ног, но ничего не менялось. Я как будто замерла во времени. Одинаковые длинные светло-желтые коридоры, пронизанные множеством труб, пожарные таблички на стенах и номера кают, на которых было невозможно разобрать цифры. Они были смазаны, словно кто-то специально, написав цифры краской, провел по ним рукой, отчего их четкие очертания вытянулись, образовав длинные тени.

Я бегала кругами. Это стало понятно после того, как я в третий раз пробежала мимо одной и той же красной двери, отличавшейся от других не только цветом, но и формой. К моему неудовольствию и она была закрыта.

Ноги подкосились, и я упала, как пыльный мешок. Воздух с хрипом вырывался из моих легких, по лбу стекали капли пота. Откинув голову назад, я расслабилась, хоть это было сделать довольно сложно. Мой мозг понимал – что-то идет не по плану, что-то было не так. Слишком длинные коридоры – пустые и одинаковые. Они заставляли меня чувствовать себя тревожно, паника проникала в мое тело, мозг, тревожно пульсировала внутри меня, отравляя мое сознание. Коридор становился все длиннее и длиннее, а серый грязный потолок давил на мое сознание, уменьшая мир до состояния спичечного коробка.

Из-под дверей показались тени. Длинные, узкие. Они растекались по полу, словно перевернутая каша в моей клетке. Казалось, что, если ткнуть в них пальцем меня затянет в черную густую массу. Они были такими же как оно. Как облако, навестившее меня внутри клетки. Они тянули ко мне свои тонкие черные ватные щупальца, проникая в мой разум, заставляя кричать от ужаса.

Я побежала. Вперед, быстрее, еще быстрее. Уже не заботилась о том, что меня найдет мой мучитель, мне было плевать на людей и каюты. Я хотела убежать от того, что меня преследовало, гналось за мной. Но сколько бы я не бежала, длинные черные тени опережали меня. Я уже чувствовала под ногами возбухающую трясину. Она прилипала к моим подошвам, заставляя и так огромные кроссовки быть еще более неуклюжими. Узкое платье мешало делать мне широкие шаги, сковывало движения. Мне было не убежать. Споткнувшись об угол желтой стены, я упала, больно ударившись о твердую поверхность пола, глубоко разодрав кожу на локте. Тьма приближалась. Я чувствовала ее на своих ногах, лодыжках, бедрах. Она окутывала меня словно саван…

Неестественно дёрнувшись, я открыла глаза. Мое тело, ровно как теперь и разум, находились в комнате. Я огляделась: горел прожектор, видимо прошла какая-то часть времени. Все было, как и прежде, словно ничего не случилось. Словно я так и находилась в этой дурацкой клетке, а не бегала по желтым коридорам как ненормальная. В замешательстве я взглянула на локоть – раны не было. Ногу все еще сковывала металлическая цепь. Все было также, как и минутой ранее – совершенно таким же. Единственное что изменилось – на полу больше не было яблока. Корабль все так же качало, а я все так же ждала что все окажется странным долгим паршивым сном, но ничего не менялось. Менялась только я и далеко не в лучшую сторону.

Стараясь занять свой разум, я привычно закрыла глаза и провалилась в омут памяти, совершенно не замечая, как в комнате под самым потолком клубится черный столб дыма.

Глава 7.

Сентябрь выдался жарким. Наверно, самый жаркий осенний месяц в средней полосе. Этот год не был исключением. Мы изнывали от жары в тесных душных классах, заваленных горами учебников. Пару дней до этого Антон, рыжий и веселый мальчика, друг друга Илоны, притащил в школу лимонад собственного производства. Это был настоящий фурор! Наш, пятый класс, шестой, седьмой и даже четвертый в тот год просто сходили с ума по новому напитку. Мы весь сентябрь таскали в школу полные бутылки воды в полутора литровой таре из-под лимонада, вмешивали туда лимонную кислоту, соду и сахар. Коктейль был настолько освежающим что мы глотали его литрами, обменивались друг с другом, обливались, расхваливали перед другими и даже подстрекали преподавателей.

На математике мы как раз проходили умножение и деление рациональных чисел. Зоя Владимировна, наш классный руководитель, давала примеры решения разных задач, когда мы с Илоной обнаружили, что совершенно не пониманием ничего из заданного. Это нас так рассмешило, что мы проштрафились перед учителем и теперь вынуждены были оставаться месяц после уроков для отработки.

Мама с отчимом должны были улететь на следующей недели. Они и так слишком долго задержались у бабушки. Точнее, мы никогда не жили так долго с мамой с того самого момента, как она устроилась на работу вахтовым методом. Обычно, она оставалась на месяц, но уже через пару недель ей становилось скучно и она начинала собирать вещи. Еще через пару дней она придумывала предлог и понемногу перетаскивала вещи ближе к выходу, чтобы однажды просто исчезнуть раньше срока. Мы все чувствовали, когда наступает этот момент, но ничего не говорили маме.

Но в это лето они жили с нами непозволительно долго – как выразилась на днях бабушка. Она, как и мы с братом, порядком устала от занудства Игоря Николаевича, его постоянный поучений и скрытой агрессии.

Я же старалась его избегать. Мне это легко удавалось так как мама постоянно ходила за ним по пятам. Они вместе пололи картофель, прореживали морковь, собирали смородину и даже загоняли гусей. Мне это казалось странным, но признаться честно – я была благодарна. После того странного случая на кухне, мне не очень хотелось встречаться с отчимом наедине. Да и, судя по его поведению, ему тоже. Он не много поубавил прыть, после того как мама вернулась домой и застала меня плачущей.

Мы с Илоной часто прятались на огромный древний дуб, росший в самом дальнем углу нашего участка. Вот уже много лет часто там проводили время. Даже с самой нижней ветки дуба открывался невообразимо красивый вид на небольшое озеро, расположенное за нашим участком. Но не это я ценила. За озером шла трасса. Она вилась как серая лента от начала горизонта до его конца. Эта был приток федеральной трассы, отчего по дороге, приблизительно раз в пару минут, проезжали фуры. Они были похожи на маленькие разноцветные коробочки. Я обожала следить за ними, мечтая о том, как сама покину эти края, подобно одной из них.

Отработав первый день наказания у Зои Владимировны, я не спеша шла домой. Мой путь пролегал вдоль того самого озера, о котором шла речь выше. Во все еще жарком сентябре озеро выглядело весьма печально. Большая часть воды заросла камышом, а то, что осталось, находилось так глубоко к центру, что почти нельзя было разглядеть чистой воды. На грязном черном то ли песке то ли грязи, вытоптанной стадами гусей, пасущихся неподалеку, покоились тысячи пустых ракушек. Слизни давно покинули свои домики, бросив их в этом мрачном месте. Я осторожно приподнимала ракушки чтобы найти ту, особенную, еще не покинутую жильцом. Особо красивые раковины я складывала в карман, даже не понимая толком зачем они мне нужны. Возможно, я отнесу их в наше с Илоной убежище, а возможно положу на стеклянную полку в сенях.

За этим занятием я потеряла счет времени. Мы часто с Илоной таскались по заброшенным огородам, или ели промерзшие ранетки возле здания местной администрации, отчего часто опаздывали домой. Но бабушка обычно меня не ругала, она просто давала задания в наказание, и я его выполняла. Вот и в этот раз я ждала, что меня пожурят и дадут на выполнение задачку, но все произошло иначе.

Шел седьмой час вечера, когда я тихо отворила деревянную калитку. День уже начинал сдавать свои позиции, окутывая дома и верхушки особо высоких деревьев легкой красноватой дымкой. Я любила это время суток. Когда большая часть дел уже была сделана, но еще не пришло время начинать вечерние процедуры. Время как будто останавливалось в это мгновение, а из окна в дом просачивался лиловый свет заходящего солнца.

Этот вечер не был исключением. Осторожно прикрыв дверь, я прошла в глубь двора любуясь заходящим огнивом. Я уже собиралась бросить тяжелый портфель на скамью напротив входа в дом, но в этот момент заметила, что она уже занята. На длинной деревянной доске не было места из-за больших серых сумок на колесиках. Видимо мама с отчимом уже собрали чемоданы для отбытия.

Я примостила свой рюкзак на самый край, чуть отодвинув одну из сумок так, что ее угол зашел за другую сумку. Тихо насвистывая песенку, которую нам задали учить на английском, я достала тот самый шланг и чуть приоткрыла вентиль для подачи воды так, чтобы она лилась тонкой струйкой. Окунув в воду кончик тряпочки, я начала методично чистить кроссовки. Поставив ногу на невысокий деревянный заборчик, отделяющий палисадник от основной ограды, намывала кроссовок, потом тоже самое проделывала со вторым. Закончив этот нехитрый ритуал, я обернулась и увидела отчима. Он стоял неподалеку, скрестив руки на груди и подогнув одну ногу. Его поза казалась расслабленной, однако я чувствовала опасность, которая от него исходила. Попыталась пройти мимо, забрать рюкзак и уйти в дом, но он преградил мне дорогу.

– Ах, моя маленькая принцесса, ты снова отбилась от рук?

Я молчала. Мне казалось, что если перестать реагировать на его вопросы, то он поймет, что мне неприятно с ним общаться. Развернувшись к нему спиной, потянулась и подцепила рукой лямку рюкзака. Но он был там тяжелым, что мне было сложно удержать его одной рукой и я пошатнулась в сторону, отпуская тяжелую ношу. Сумка с грохотом упала на пол. Из нее высыпались фантики от конфет, ручки, мятые листочки, выкатилось старое яблоко и выпала парочка рабочих тетрадей. А еще из рюкзака показалось горлышко бутылки с разведенным внутри лимонным соком. Этикетка на бутылке была из-под пива, отчего мои щеки вспыхнули, словно меня уличили в чем-то запрещенном.

– Только посмотрите, – ухмыльнулся отчим, присаживаясь на одно колено над кучей моего хлама. – Кажется наша маленькая принцесса повзрослела! А может быть ты давно уже не ребенок? Может просто боишься признаться мамочке, а мне расскажешь. Ты же не боишься признаться мне, Мари что стала взрослой?

– Я ничего не боюсь! – прошипела я, задетая за живое. Ракушки в кармане придавали мне уверенности. Если он снова подойдет ко мне, то я запущу в него этими мелкими, но довольно грязными останками.

– Правда? Очень странно слышать такие возгласы от девушки, которая все еще ходит в сандалиях. Или же ты просто притворяешься?

– Я не понимаю…

– Да брось. Мари, я вижу, как ты на меня смотришь. Вижу, что ты меня избегала все лето, практически жила у своей закадычной подружки. Скоро мы с твоей мамой улетим… Сегодня я хочу научить тебя перестать быть такой свиньей. Думаю, ты стала достаточно взрослой для того, чтобы мы с тобой перешли на новый уровень игр.

Последнее слово слетело с его губ как ругательство. Я почувствовала, что его обучение снова будет стоить мне чего-то дорогого.

– Я не собираюсь тебя слушать. Я должна помочь бабушке, я обещала…

– Ах, моя маленькая свинка, если бы ты снова не опоздала домой, то знала бы, что все уехали в магазин. Мы хотели отправиться все вместе, взять тебя с собой, но тебе кажется нравится все портить.

– Когда они вернутся? – Спросила я так тихо, что сама не поняла задала ли я вопрос вслух, или же просто подумала об этом.

Но тут же последовал ответ:

– Они вернуться в полночь. Дорога не близкая.

– Значит…