Под пение оляпки

Лицо Гуннара исказила маска изумления, а после на нем сразу же отразилось понимание. Видя, что Асгейр уже заносит руку, отступил, вынимая оружие. Воздух наполнился звоном стали.

– Как мог?! – Гуннар, взирая с ненавистью и яростью, отступал под натиском, с каждым разом тратя томительные секунды на поиск очередного камня. Он не мог обернуться, боясь получить удар в спину, и не мог двигаться быстрее, зная, что под ногами слишком ненадежная опора. Зажатый же на каменной дорожке на пути ревущего потока и вынужденный все время пятиться, он был слишком уязвим. Асгейр же, не прельщенный возможностью оказаться на месте Гуннара, напирал.

– Некоторые тайны должны быть унесены в могилу, друг мой, – Асгейр совершил резкий рывок, стремясь ударить мечом по горлу, вынуждая Гуннара отскочить назад. Наступив на покрытый мхом камень, он поскользнулся и взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие. Асгейр не стал упускать шанса, отведя чужое оружие и толкнув Гуннара в грудь. Тот упал в реку, со всего маху ударившись о камень головой.

Не собираясь довольствоваться этим, рыжий викинг спрыгнул в воду, за волосы поднимая все еще живого мужчину, и с наслаждением прошептал последние слова:

– Встретимся в Вальхалле.

Асгейр с силой ударил Гуннара о каменный выступ. А затем еще раз, и еще. В этот момент, он с содроганием понял, что упивается звуком, с которым голова Гуннара ударяется о камень.

Мужчина дернулся и резко распахнул глаза, несколько минут невидящим взором осматривая слабо тлеющие угли. Сон, сморивший его на табурете и опутавший сознание липкой паутиной, нехотя отступал. В ушах все еще звучал мерзкий звук, разбивающейся яичной скорлупы. Вот только в разы сильнее. Сердце гулко стучало в груди, рискуя разорвать грудную клетку. Асгейр тяжело вздохнул, стараясь успокоится и понять: что он только что видел? Игру воображения? Происки разума? Или он стал жертвой очередной шутки Локи? Но сколько бы Асгейр не задавал себе вопросов, ответы на них не так-то просто было найти.

Позади сонно заворочалась Савраска. Она свернулась среди шкур маленьким замученным зверем. Но Асгейр безразлично отвернулся от кровати и с трудом встал. Тело затекло и плохо слушалось. Голова напоминала старый пень, изъеденный насекомыми, но болела намного сильнее. Закинул в очаг несколько поленьев, викинг вышел на улицу. Было далеко за полночь, но до рассвета оставалось еще немного времени. Небо заволокли грозные тучи, сквозь которые изредка проглядывали звезды, раскинувшихся на небосводе драгоценными камнями. Холод стаей бешеных псов щипал голую кожу, но Асгейр и не подумал вернуться в дом. Свежий воздух возвращал голове возможность мыслить трезво, а мороз выбивал из тела мерзкие остатки сна. Да и сна ли? Викингу казалось, что он не просто видел картину, а был там, совершал все своими руками. Он мог поклясться, что даже прикосновение ветра во сне было настоящим.

Что Гуннар узнал в Хардангере? Асгейр остановился и недоуменно посмотрел на деревянную фигурку медведя, которую совершенно случайно забрал со стола. Пальцы осторожно прошлись по шершавому боку вдоль трещины. Кто мог знать, что Гуннар отправится в Хардангер?

– Мортен, Давен и я, – изо рта свободной птицей вырвалось облако пара.

Подозревать друзей мужчина не желал, судорожно ища им оправдания, но лишь еще сильнее позволяя подлой змее обвивать сердце. Пнув от злости стоявшее возле крыльца ведро, Асгейр вошел в дом. Савраска безмятежно спала. Чтобы собраться ему потребовалось не больше пяти минут. Еще три ушло на запрягание коня. Шлесвиг Асгейр покинул до рассвета, крадучись, точно вор, проведя коня лесными тропами. Провожал его лишь падающий крупными хлопьями снег, без труда заметающий цепочку лошадиных следов. Он не желал повторять ошибки погибшего друга. До Хардангера было три часа пути.

Медведь ярла Толлэка

Зима, наконец, решила заявить о своих правах, и снег неумолимо погребал под собой все пространство, в неровном танце опускаясь на землю. Мир терял очертания, опуская голову перед ледяной властительницей.

Хардангер лежал в низине, с одной стороны упираясь в морской залив, с другой прикрываясь скалами, а с третьей к нему подступал еловый бор, что плавно спускался с холма. Дорога, соединяющая город со Шлесвигом, жирной змеей вилась меж елей, в тщетной попытке облегчить спуск телегам, и упиралась прямиком в дубовые ворота. Чем ближе она подходила к Хардангеру, тем меньше деревьев скрывали ее от сторонних глаз, а близ прочного частокола и вовсе не было заметно даже ветхого куста на расстоянии нескольких саженей. Защитники города постарались на славу, выкорчевывая вековые деревья, чтобы никто не мог подкрасться незамеченным. Именно на границе бора, оставаясь под защитой раскидистыхветок, Асгейр остановился, внимательно вглядываясь в просыпающийся город. Пегий конь гневно грыз удила, изредка стряхивая с морды налипающий снег. Он был разгорячен и приплясывал на месте, не одобряя решение всадника медлить. Но викинг не обращал внимание на животное, уверенно удерживая левой рукой поводья и не позволяя сорваться с места.

Во время дороги перед взором изредка вспыхивали обрывки видений, но Асгейр двигался слишком быстро, чтобы они могли развернуться в полную силу. А потому тайная сила растворялась, стоило коню отъехать от места на несколько шагов. От этого затягивающимся узлом ломило в висках. И Асгейр уже не был столь уверен в своем здравии, как еще несколько дней назад. Казалось, словно смерть Гуннара открыла в голове у мужчины некую дверь, сорвав замок и выпустив наружу что-то весьма неприятное. Это нечто просачивалось наружу последние дни, слабым туманом оплетая сознание. Теперь же пелена была в десятки раз гуще. И если мимолетные миражи, будь то шелест листвы или шепот ветра, Асгейр еще мог списать на разыгравшееся воображение, то ночной сон и видения Гуннара под это уже не слишком подходили. Северянин боялся: как только он войдет в город и встретится с нужным человеком, видения вновь захлестнут его. Ведь понять по какому принципу они всплывают перед глазами он так и не смог. Однако более задерживаться было нельзя. Мало того, что Асгейр рисковал превратиться в живой сугроб и окоченеть, так скоро все жители Хардангера сбросят с себя оковы сна. В таком случае избежать встречи со знакомыми лицами и вовсе будет невозможно.

Приняв решение, мужчина чуть коснулся пятками лошадиных боков, посылая коня к воротам неспешной рысью, которая на улицах города и вовсе перешла в шаг. Оказавшись в кольце домов, Асгейр сильнее натянул на глаза капюшон плаща, да сгорбился в седле. Редкие прохожие провожали его едва заинтересованными взглядами и вновь возвращались к прерванным делам.

После того, как прошлой весной ярл Толлэк преждевременно распрощался с жизнью, Хардангером управлял молодой, но весьма честолюбивый северянин Хэкон, теперь питавший небольшую симпатию к выходцам из Шлесвига. Асгейр планировал зайти к нему позже и мягко намекнуть, что было бы неплохо объединить усилия и весной отправится в набег уже вместе. Большее число воинов могло обчистить не только худосочные деревни, но и рыбину куда как крупнее. Благовидный предлог объяснял причину столь раннего путешествия в Хардангер. Вызвать гнев Мортена Асгейр не боялся.

Необходимый дом обнаружился недалеко от причала. Небольшой, но добротный и сколоченный на совесть. Асгейр привязал коня и вежливо постучал. Дверь ему открыл пятнадцатилетний юноша, с заспанными глазами и только-только пробивающимся пушком над верхней губой.

– Позови отца, – требовательно проговорил Асгейр.

Дважды повторять не пришлось. Вглядевшись в мрачное лицо викинга, юноша поспешно скрылся в глубине дома, совершенно беспечно не позаботившись закрыть дверь. Асгейр этим тут же воспользовался, беззастенчиво переступая порог и отрезая холоду дорогу в нутро. Дом Эспена, – а именно так звали бывшего соратника Толлэка, – мало чем отличался от привычных жилищ северян. Прямоугольный строение, чья крыша держалась на столбах, расположенных в два ряда и деливших помещение на три равные части. В центре расположился очаг с едва тлеющими углями. Несмотря на то, что стены дома привычно были сколочены из двойного ряда досок, внутри помещение символично разделялось тонкими перегородками, сплетенными из хворостин. Так тепло легче и быстрее расходилось по комнатам. Асгейр знал, что в домах побогаче помещений было больше и зачастую делили их вполне прочные стены и двери, украшенные резьбой. Он и сам раньше жил в таком, зимними вечерами выстругивая узорные треножники, створки или чашки. Но после пожара в нем что-то надломилось, и Асгейр не стал возводить очередной добротный дом, способный вместить в себя целую семью с ворохом детей.

В темноте жилища Эспена мало что можно было разглядеть. Сгустки черноты по углам и уютное мерцание угля создавало особую атмосферу, возрождая в памяти светлые воспоминания, от которых щемило сердце. Но магия истаяла, стоило негромкой возне внутри дома долететь до Асгейра.

Торопливые шаги и негромкая ругань возвестили о приближении хозяина. Эспен, светловолосый и бородатый мужчина около сорока лет, появился в проходе. За ним, стараясь не отстать, семенил юноша. Подбросив в очаг дров, мужчина повернулся к гостю, подходя ближе. Вспыхнувшее пламя высветило в полумраке комнаты острый подбородок, покрытый рыжей щетиной и плотно сжатые губы. Эспену потребовалось минута, чтобы вглядеться в лицо, скрытое тенью от капюшона, и понять, кто именно стоит перед ним. Чтобы мертвенно побледнеть ему хватило и пары секунд.

– Иди проверь скот, Роалд, – охрипшим голосом произнес хозяин дома, не сводя с Асгейра глаз. Тот, казалось, застыл молчаливым изваянием, пока парнишка не оставил их одних.

– Давно не виделись, Эспен.

– И столько же бы мои глаза тебя не видели.

Асгейр усмехнулся, откидывая капюшон и подходя ближе к очагу, чтобы подставить весело извивающемуся огню озябшие руки.

– Зачем пожаловал? Я сказал твоему дружку все, что знал! – Эспен недовольно сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что рыжий викинг нежеланный гость в его доме.

– Значит, ты один из тех, кто последним видел моего дружка живым, – Асгейр говорил тихо, словно обращался сам к себе, но Эспен невольно сделал шаг назад.

В его памяти еще были свежи воспоминания того дня, когда их небольшой отряд дожидался Толлэка в ущелье. Но вместо ярла к ним вышел Мортен в сопровождении своей дружины, в которой был и Асгейр. Окровавленный, молчаливый, с холодными серыми глазами, где плясал огонь Хельхейма. Именно так тогда показалось Эспену, когда рыжий воин кинул к их ногам голову ярла.

– И он покинул мой дом в целости и сохранности.

– Кому ты сказал о его визите, Эспен?

– Никому.

– Уверен? – вопрос прозвучал вкрадчиво и проникновенно, заставляя усомниться во всем и сразу. Но Эспен уже не был желторотым щенком, чтобы поджав хвост припасть к земле при первых же признаках опасности. И они оба это знали.

– Полностью.

Асгейр медленно сжал пальцы в кулак, разгоняя замерзшую кровь, потер ладони и всем телом развернулся к стоящему неподалеку хардангеровцу:

– Что ты ему рассказал?

– Ничего особенного. Ты же знаешь, Толлэк хотел подмять под себя ближайшие земли. Для этих целей снюхался с кем-то на стороне. Схема была проста: они помогают ему захватить город и признают своим конунгом, он же отдает этот город им. Все.

– А медведь?

– Знак расположения Толлэка. Он отдавал его своим людям, чтобы те всегда могли найти друг друга, даже не зная в лицо. Я отдал своего твоему дружку. Их обычно крепили на руки.

– С кем сговорился Толлэк? – Асгейр не думал, что Эспен знает имя или что-то вроде этого, но был уверен: хоть раз, но тот сопровождал Толлэка на подобную встречу.

– Если бы я знал, то не стоял бы здесь с тобой, – мужчина усмехнулся.

Ответ слишком честный и искренний для такого человека, каким знали Эспена. Когда-то он занимал место подле Толлэка и часто сопровождал ярла, прославившись недюжим умом и коварством. Лишь чудом Мортену удалось склонить Эспена к сотрудничеству, но как, не знали и тролли.

Асгейр добродушно улыбнулся, оценив ответ собеседника, после чего резко рванул вперед. Эспен ожидал подобное. Между ними завязалась короткая борьба. Но хозяин оказался слабее. Впечатав Эспена в стену и приподняв вверх за горло, Асгейр яростным взглядом впился в лицо мужчины:

– Не ври мне, Эспен. Не заставляй жалеть, что не прикончил тебя в тот день, как большинство из вашей бешеной своры! – голос викинга звучал зло, но тихо.

Эспен постарался оттолкнуть его, но тот резко отпрянул назад и сразу же с силой ударил в челюсть. Затем Асгейр вновь схватил хозяина дома, с каждым словом сильнее впиваясь пальцами в горло:

– Что ты знаешь о сообщниках Толлэка? Говори!

За ширмой послышались осторожные шаги, но никто так и не вышел. Викинг втайне порадовался этому. Отвлекаться на кого-то ему совершенно не хотелось.

Говорить Эспену было тяжело. Он с трудом хватал ртом воздух, выплевывая слова по отдельности:

– Их… было… двое… Мужчина и женщина, – Асгейр ослабил хватку, позволяя Эспену дышать, но убирать руку с его горла не спешил. – Я оставался всегда на расстоянии и не видел их лиц. Фразы то слышал не все… Точно! У женщины был муж, каждый раз просила его прикончить первым. Но в последний раз мужик пришел один. Без бабы, – Эспен облизал губы, не спуская глаз с нависшего над ним Асгейра, который слушал его с угрожающим огоньком в глазах. – Он тогда сказал, что баба решила повысить цену, ну а он согласен и на ту, что предложена Толлэком.

– Что было потом? – Асгейр чувствовал себя полнейшим идиотом.