Киевская Русь. Волк

– Ты все дела ратного у меня просил. Не передумал еще за юбками бабскими?

Ярослав хмуро посмотрел на князя да обиженно.

– Да шучу я, дружинник мой. Знаю, что только о том и думаешь. Тогда слушай внимательно, что скажу. Когда Вересень закончится, возьмешь три десятка воинов удалых да смекалистых. Выедешь незаметно из Киева, чтоб никто не прознал. Направишься на Волгу-матушку с воинами. Там осядешь да с племенами местными подружишься. Особенно с вятичами. А коли дружить не захотят, силой принуди. Так и посиди там до весны, разузнай и про местность, и про племена кочующие, да про хазар, что рядом будут. Да только носа им не показывай. Тихо сиди. А по весне я с главной дружиною нагряну. Хазар бить станем! Они своими набегами на наши земли перед всем светом Русь на смех поднимают. Византия вон цены на товары подняла, слабость нашу почуяла. Вот и хочу усмирить хазар, да так, чтобы на всю жизнь запомнили! А с Византией мы потом тоже потолкуем да обратно свое потребуем. Справишься с задачей, десятник?

– Справлюсь, князь. Из твоих толков понял, что хочешь ты племена соседние на свою сторону привлечь, чтобы они нам не мешали, когда хазар погоним.

– Все правильно уразумел. И коли хорошо подружишься, то чтоб не только не мешали, но и воев дали своих.

– Постараюсь, князь, все сделаю, – и загорелись глаза молодецкие огнем Перуновым. Вот оно, наконец, дело настоящее!

– Может, хочешь знать, почему тебя посылаю, десятник, а не воев, более опытных в делах таких? – спросил князь.

– Потому что доверяешь силе моей молодецкой да смекалке, – гордо ответил Ярослав.

– Да не только поэтому, десятник. С племенами договариваться да на свою сторону переманивать хитрость да ум нужны. Вот и решил я проверить тебя и в этом сложном деле. В том, что воин ты славный, я не сомневаюсь. А сможешь ли еще толки государственные вести, вот что проверить хочу!

Призадумался немного Ярослав. Мечом-то он славно машет. А толк вести ему впервой будет. Но не смутился молодец.

– Ты, князь, верный выбор сделал. И толки поведу, и дружбу установлю, и воины тебе будут из племен соседних.

– Вот и посмотрим по весне. Коли справишься да хазар славно побьешь, станешь одним из моих помощников. А там и до сотника недалеко.

Засиял Ярослав от таких речей. Хорошо стало на сердце. Вон какие виды на него князь имеет! О таком и мечтать не смел, чтобы сотником стать. Князь же по плечу его хлопнул да напомнил, чтобы никто об их разговоре не ведал да не прознал, куда вои направятся. Ярослав обещался все в тайне схоронить да князя не подвести.

Другам же своим да воинам, коих на задание выбрал, сказал лишь, чтобы приготовились на дело ратное да с близкими попрощались, чай, надолго уйдут по первому же слову десятника. А на расспросы, куда пойдут, ничего не сказал, даже Радомиру с Мстиславом. Слово князю держал.

Глава 7

– Как это уйдут скоро? Куда? – взволнованно спросила Святослава подругу свою Милу, сидя с ней в горнице терема.

– Да не сказал мне то Радомир, только просил ему обещаться, чтобы ждала. Мол, как вернется, сразу в женки возьмет. Вот и просил, чтобы я для него сбереглась.

– Странно все это, – нахмурилась Святослава. – В женки зовет, да куда уходит, не говорит. Как-то нечестно по отношению к невесте своей. А сколько ждать, сказывал?

– Может, год, а может, два, – всхлипнула Мила и разрыдалась. – Мне уже тогда шестнадцать годков будет, и все буду не замужем! А вдруг не вернется? Так я два года в девках просижу ожидаючи!

– Да не плачь ты, Мила, вернется он. Если бы что-то опасное было, не просил бы обещаться. Отпустил бы, чтоб могла замуж пойти, – утешала подругу Святослава, да у самой на сердце тяжело было. Ведь Ярослав тоже пойдет, он же главный среди воев своих.

Уже две седьмицы, как его не видела. Стосковалась вся. И по глазам его волчьим, и по взгляду холодному, кой до костей пронимал. Но ведь не была же влюблена в него? Да, видно, умудрился новгородец зацепить сердце девичье когтями своими хищными. Все время молодца вспоминала, сидя в горнице да вышивая. Вот и сейчас, как узнала от подруги, что уйдут они скоро из Киева, так и захотелось напоследок глаза его серые увидеть, глубокие, как вода в реке.

– Говоришь, еще два денька они будут в Киеве?

– Да, только два денька. А я и намиловаться-то толком не успела, – опять всхлипнула Мила.

– А где сегодня собираетесь?

– На поляне Красной в лесу. Там сегодня все киевские девицы да молодцы будут. Через костер прыгать станем, как на Купалу. А ты тоже пойти хочешь? – вдруг спросила Мила подругу, плакать перестав.

– Я? – удивилась Святослава поддельно. – Нет, конечно! Просто спрашиваю, где последние деньки Вересня догуливать станете.

Не захотела она подруге признаться, что придет. Вдруг Мила Радомиру проболтается, а тот Ярославу скажет. А новгородец возьмет да не появится, чтобы отомстить за первый день гуляний. Она ему тогда так старательно настроение подпортила, что он все праздники носа к ней не показывал, видно, сильно разозлился.

Проводив Милу до ворот, Святослава бросилась обратно в горницу платье лучшее в сундуках искать. Не знала, почему так делала. Ведь не мил ей был новгородец смелый. Так зачем хотела пойти на Красную поляну?

– Не хочу так прощаться, хочу по-доброму, чтобы помнил меня да зла не таил, коль обидела его нечаянно, – уговаривала сама себя Святослава. Решила, что просто придет проститься да честь отдать последнюю спасителю своему. Чай, не чужие друг другу стали с того дня в лесу. А как покинет Киев новгородец, так и забудет она про него сразу, батюшку станет любимого дожидаться. Ей много есть чем заняться. Весь терем надо в порядок привести перед прибытием главы семейства. А даже если и вспомнит дочь купеческая про Ярослава, так со смехом, ведь когда это было, чай, давно уже.

Выбрала Святослава платье красное, золотом расшитое. Знала, что очень хороша в нем будет. Стала косы заплетать тугие да подпевать себе под нос. Тут в горницу кто-то постучался. Святослава дверь отперла, а на пороге Степан стоит. Как увидел хозяйку свою в платье нарядном, так и замер, красоте Лады своей поражаясь. Платье цвета темно-вишневого оттеняло ее кожу нежную персиковую да губки алые. А пояс широкий талию узкую да бедра точеные подчеркивал. Злато же на платье сливалось с волосами единым блеском, что придавало всей девице солнечное сияние.

Так бы и стоял Степан вечность, на хозяйку глядя, если бы она его не окликнула.

– Чего тебе?

– Да вот, принес свечей новых, старые уже совсем выгорели.

– Так заходи да ставь, чего на пороге замер?

Степан вошел в горницу и стал свечи мостить, да краем глаза на хозяйку поглядывать, что косы доплетала.

– Ты куда-то собралась, хозяюшка? – спросил, не выдержав.

– Не твое дело, Степан, – бросила девица.

Тот спорить с ней не стал. Смолчал на слова резкие. Все равно ведь проследит, куда пошла. И когда вышел он из горницы, сразу на улицу направился, стал поджидать, за забор спрятавшись.

И дождался. Выскочила девица из терема на вечерней зорьке, вся хорошенькая, славная. Мимо Степана пробежала, не заметив. А холоп сразу за ней последовал, да так, чтобы она его не увидела.

***

Святослава же, когда за стены Киева вышла, сразу в лес направилась, к Красной поляне. Хоть и смеркаться начинало, народу вокруг много было, кто тоже в лес шел. Права была Мила, когда сказала, что весь молодняк киевский там гулять станет. Со всех сторон шли компании девиц да молодцев. Святослава осмелела от присутствия других людей. Ничего с ней страшного сегодня не случится. Много люда будет. Она спешила за другими девицами, а сердечко предательски в груди колотилось. Сама не знала, зачем шла. Миловаться ни с кем не хотела, просто последний раз взглянуть в очи серые да сказать все, что надумала.

Вот и вышла она с остальными к поляне Красной. А там уже костры жарко пылали. Кто-то даже через них перепрыгнуть пытался, да жар еще сильный шел от костров, обжигая смельчаков ярким пламенем. А всюду смех стоит да говор громкий. Много компаний собралось. Где же ей Ярослава разыскать?

Решила Святослава поляну вокруг обойти. Все шла, да нигде новгородца не видела. Подружек своих тоже не приметила. А сердечко все быстрее колотиться стало, все волнительнее. Неужели так и не свидятся более?

Вдруг нашли ее очи молодца, видно, тоже свидеться хотели. Сидел себе на бревне поодаль от костра главного да с девкой какой-то смеялся. Узнала Святослава девоньку. Это та, что с косой была и в первый день Вересня все дружиннику подмигивала. И нашел же ее Ярослав, разыскал среди множества! Неспроста ведь охотником славным считался. Святослава стала медленно к ним подходить, неуверенно. Уже пожалела, что решилась прийти. Увидеть да попрощаться хотела, да не подумала, что Ярослав может не пожелать с ней свидеться. Подойдет она к нему, а он ее прочь и прогонит, да с полюбовницей своей миловаться станет прямо у нее на глазах, а потом смеяться вместе с девкой той будут над глупой дочкой купеческой.

Совсем растерялась Святослава, да ноги сами ее к новгородцу вели, не давали остановиться. Вот слышит она уже смех его. Чуть с хрипотцою голос и нежный, как бархат. Застыла Святослава, совсем рядом будучи. Новгородец же к ней вполоборота сидел, да не заметил девицы взволнованной.

«Надо уходить. Уходить, пока не поздно. Посмеется над тобой да прогонит! Уходи сейчас же!» – кричал ей разум, да сердце билось так сильно, что не смогла она даже пошевелиться, будто все тело сковало.

Так бы и стояла здесь, застывшая, словно камень, если бы девица, что с Ярославом была, не приметила ее да не узнала соперницу прежнюю. Сразу умолкла девица голубоглазая да гневный взгляд на Святославу бросила: ишь, приблудилась, да еще красивая такая!

Новгородец не понял, почему его подруженька новая вдруг разгневалась, вся аж побелела. Обернулся он туда же, куда та смотрела, да увидел Святославу. Купеческая дочь, как огонь, стояла, переливалась цветами алыми. Косы тяжелые на груди, высоко вздымающейся, золотым руном лежали. А в изумрудных глазах языки пламени отражались, дерзко выплясывая. Обомлел Ярослав от красоты увиденной, да в руки себя быстро взял. Холодно взглянул на незваную девицу и не встал с бревна поприветствовать. Но взгляд серых глаз не отвел.

А Святослава так и продолжила стоять как вкопанная.

Вот глаза его серые, перед ней прямо! За ними и пришла. Обдают ее ледяным холодом. Да ей-то все равно. Именно такими они ей и полюбились, волчьими. Радостно на душе стало. Позабыла она и о девке с косой, и о толпе гуляющих. Расцвела улыбкой девичьей да прекрасной, словно солнышко. Не могла уже утаить в себе чувства нежного. Не контролировала себя более. Только сердце еще быстрее запрыгало.