Киевская Русь. Волк

– Только приходи обязательно.

– Приду, не могу не прийти, сам же знаешь, – эхом отозвалась девица.

И пошли они прочь из леса навстречу дню зарождающемуся, который принесет им радость еще одного свидания, а затем расставания горечь. Проводил Ярослав девицу свою до улочки, где терем ее стоял. Хотел было до ворот проводить, да Святослава воспротивилась. Соседей стеснялась, кои могли уже не спать да все видеть. Ярослав не стал настаивать, понимал, что не жених еще ей. Вот и попрощались среди улицы. А потом каждый в свою сторону направился. Святослава в терем к себе, а Ярослав – на княжий двор.

***

Шел новгородец по спящему Киеву да посвистывал себе под нос. Хорошо ему было! Завтра попросит он Святославу обещаться ему, невестой своей назовет да проводит до самых ворот, никого не стесняясь. И там подарит платочек шелковый, головку златую покрыть в знак того, что девица уже занята. А как только Ярослав выполнит поручение княжеское, примчится он к ней ветром скорым да в женки сразу же позовет.

Размышлял так новгородец, пока шел на княжий двор, да сам себе не верил. Вот же приворожила его дочь купеческая глазами изумрудными да косами златыми! Так приворожила, что уже не выбросить из сердца молодецкого. Он ранее о женитьбе и думать не думал, а сейчас только о том и мечтает. Но знал Ярослав, что все верно решил. Святослава его Ладой стала, сам то чувствовал. И полюбил ее не только за красоту невиданную, но и за сердце гордое да душу теплую. Знал, что лучше девицы не найдет и в помине, коя в нем так огонь разжигать станет лишь взглядом одним. Только Святославе то удавалось, только она сердце его тревожила да пылать заставляла. Вот и стала теперь девица его судьбой, пусть и не Перуновой, как он ранее о том мечтал, только о ратном деле помышляя. Сейчас же все переменилось. Теперь только глаза изумрудные могли его жажду молодецкую утолить. Только с ней хотел быть да любить до зорьки утренней.

Шел Ярослав задумчиво, да не замечал, как на него из угла глаза карие с лютой ненавистью смотрят. Стоял Степан и черными думками богател. Все он увидел, все! И как через костер прыгала его Лада вместе с новгородцем, и как лобызались в лесочке, и как назавтра звал прощаться. Ох как ему хотелось сейчас со спины на соперника кинуться да заколоть его. Но знал, что силы неравные. Чай, неспроста молодец славным воином слывет. Но ничего, Степан что-нибудь придумает. Святослава его будет, только его!

Глава 8

В тереме Никиты Кузьмина следующим утром проснулись рано, так как был последний день гуляний Вересня. Вот и суетился каждый около своего комода, нарядные вещи доставал. А Святослава более всех взволнованно бегала по комнатам. Знала, что сегодня важное в ее жизни случится, ведь с Ярославом суждено ей последний раз свидеться да сердце девичье ему отдать в поход, чтобы знал, что ждать будет его возвращения. Дружинник на годик или два собирался отбыть куда-то, а ей к тому времени уже семнадцать будет, возраст поздний для замужества. Но она дождется своего молодца и верность сохранит, ни на что не глядя.

Достала из сундука платье синее Святослава, серебром расшитое, приложила к себе да загляделась. Хороша!

Тут Степан к ней в горницу постучался. Вошел с головой понурой и стал топтаться подле порога.

– Ну чего тебе, говори, Степан, не томи душу! – окликнула его хозяйка весело.

– Тут такое дело, хозяюшка, – Степан замялся. Было странно смотреть на этого крупного и сильного крестьянина с видом растерянным. – Сегодня последний день празднования урожая.

– Да, и что? Отпустить тебя просишь?

– Да я не за себя прошу, хозяйка. За домочадцев твоих. Дядька с теткой да нянька ох как хотят праздник хоть глазочком сегодня глянуть, да боятся тебя попросить, чтоб отпустила.

– Так пусть идут! Все вместе пойдем! – рассмеялась девица.

– Да как же дом без присмотра оставить? Негоже это.

«Прав Степан. В доме должен кто-то остаться, добро стеречь», – подумала Святослава.

– Им так праздник посмотреть хочется, думали уже тебя попросить, дабы ты их сейчас до полудня отпустила, да боятся спрашивать. – продолжил Степан все так же растерянно.

– Ну, если только до полудня. Тогда пусть идут. Но чтобы ни на миг не задерживались. Осерчаю я страшно. Мне самой на праздник надобно, ох как надобно!

– Не задержатся, вернутся ко времени, – просветлел Степан.

– Ты тоже с ними пойдешь? – спросила Святослава.

– Нет, подле тебя, хозяйка, останусь. Негоже девице в тереме одной сидеть.

Купеческая дочь лишь улыбнулась. Степан всегда о ней по-отечески заботился. Хорошего слугу батюшка к ним в дом привел.

***

Тем временем Ярослав уже был на главной площади подле посадского терема, у коего со Святославой встретиться договорились. Стоял новгородец, весь то ли от радости, то ли от гордости светился да о чем-то ухмылялся себе под нос. А тому дивился, как его девица красная опутала да в сети свои заманила. Не думал не гадал Ярослав, что в Киеве судьбу свою повстречает, да так скоро. Еще неделю назад никому обещаться и не собирался, да вон оно как быстро все изменилось. Стоит себе да платочек теребит шелковый с золотом, кой его девице к лицу будет. Знал дружинник, что именно она его Лада, именно она его душу волчью разглядела да полюбила чистым сердцем своим, не побоявшись. Да лучше девицы он и желать себе не мог: и хозяйственная, и рукодельница, и поет-то как да танцует. А красавица какая писаная! Вторую такую девицу вовек нигде не сыщет. Вот и стоял, светился от мыслей своих да улыбался.

Но время уже к полудню близилось, а Святославы еще не было. Ярослав стал нервно вокруг терема похаживать. Обещалась поутру еще прийти, чтобы времени у них было вдоволь намиловаться, ведь сказал ей новгородец, что на вечерней зорьке отбудет из Киева. А она все не спешила.

«А вдруг не придет?» – осенила его мысль.

«Нет, придет, должна прийти!» – сам себе сказал уверенно. Не сомневался он в чувствах девичьих. Вчера все понял и без слов, лишь в глаза ее взглянув, когда она подле него как вкопанная стояла да смотрела, как в последний раз.

Рассуждал так Ярослав про себя да нервничал. Может, случилось что, раз не идет? Посмотрел он на платочек шелковый да вложил его внутрь рубахи, чтоб сердце грела ткань мягкая, бархатистая. Если не придет та, кому платок предназначался, сам к ней пойдет, не постесняется.

А время шло. Ярослав внимательно в толпу всматривался, боясь златовласую головку пропустить. И тут увидел домочадцев Святославы – дядьку, тетку да няньку. Помнил их, когда почетным гостем в их тереме пироги ел. Обрадовался новгородец, значит, Лада его где-то рядом. Осмотрелся, да той нигде не было. Решился дружинник к домочадцам подойти да расспросить, где девица его красная.

Когда подошел, родные Святославы сразу признали молодца, чай, очень видный был да статный.

– А Святослава где? – спросил он в лоб у няньки.

– Как где? Где и положено девице быть, в тереме! – съязвила нянька да с вызовом на молодца посмотрела.

– Одна, что ли, там сидит?

– Не одна, Степан подле нее.

Ярослава как кипятком ошпарило.

– Да как вы могли оставить ее одну с мужиком этим?! – прикрикнул новгородец на няньку.

– Чего кричишь, молодец? Степан о ней позаботится. Таких, как ты, от ворот отвадит! – рассмеялась нянька.

Но Ярослав уже ничего не слышал. Глаза его потемнели. Чуяло сердечко, что беда рядом. Кинулся он прочь от домочадцев дочери купеческой да побежал что есть мочи к ее терему.

***

У себя в тереме Святослава волосы в косы плела да в окошко поглядывала. Должны скоро вернуться родичи ее, и она побежит, на крыльях полетит к дружиннику своему славному. Но уже полдень был, а никто и не думал возвращаться. Выругалась гневно Святослава. У нее судьба должна сегодня решиться, а они и не торопятся, загулялись. Решила девица более своих не дожидаться. Сами виноваты в том, что дом без присмотра останется. Обещали же вернуться! Да и Степан тут останется, от татей терем охранять.

Доплела она косы свои тугие и тяжелые да вышла из горницы, к воротам направившись. Тут Степан пред ней неожиданно вырос.

– Куда ты, хозяюшка, собралась? – спросил исподлобья да путь преградил.

– На гуляния пойду.

– Обещалась же дождаться домочадцев своих.

– Обещалась, да они не торопятся. Вот и пойду, не буду ждать. Да и ты в тереме останешься, охранять будешь. С тобой нами нажитому ничего не грозит. Пропусти, Степан! – и махнула ему рукой повелительно.

Но холоп от прохода не отошел, только глазами своими карими зло сверкнул.

– Небось, к нему спешишь?

– О чем ты? – не поняла девица.