Киевская Русь. Волк

И сверкнуло лезвие меча, как мгновение. Ярмила замерла, а затем сползла на пол, будто заснула. Мстислав отбросил в сторону меч окровавленный да заплакал скупой мужской слезой над телом мертвой жены. А потом взял ее на руки да вышел во двор, к избе начальника своего направляясь.

Дружинники, товарища увидев, хотели было его поприветствовать, да заметили, что беда случилась. С одежки жены его кровь капала.

Ярослав у входа в свою избу стоял да о чем-то с Радомиром горячо спорил, когда заприметил друга своего с женкой мертвою на руках. Подошел к ним Мстислав да бросил тело бездыханное молодицы опозорившейся на землю к ногам брата названого.

– Убил я ее, сам убил, – сказал спокойно.

Ярослав хотел было что-то сказать, да Мстислав молчать ему велел.

– Все знаю. Она мне все сказала, что не виноват ты, сама к тебе пришла да соблазнила.

Сглотнул Мстислав да продолжил:

– Не виню тебя ни в чем. Просто мне время нужно, чтоб забыть все это.

И прочь пошел, оставив женку мертвую у ног друга своего.

Ярослав побелел как полотно, не смог с места сдвинуться. Радомир, что рядом стоял, первый себя в руки взял. Накрыл он плащом своим воинским тело женское да к дружинникам обратился:

– Позовите всех вятичей да отца ее. Будем провожать, как княжну Киевскую, чай, не простая девка померла. Да скажите, что никто ни в чем не виноват. Судьба у нее такая, печальная.

– А ты в дом иди да медка выпей, – сказал он Ярославу. – Нет твоей вины в этом, не кори себя.

Однако новгородец последних слов не услышал. В дом же пошел, как велено было. Сел за стол свой, где записи берестяные лежали. Смахнул их рукой на пол да взялся руками за голову, сжимая ее с такой силой, что глаза покраснели. Зарычал Ярослав, как дикий зверь. И рык его все громче и громче становился, а руки все больше голову стискивали. И только выкрикнув всю боль, что на сердце была, отпустил он голову да на стол опрокинулся.

– Ненавижу, ненавижу вас всех, гадюки. – сказал тихо – Друга потерял, брата названого, с коим с детства хаживал. А все из-за вашей подлости да лживости. Причинил ему муки нестерпимые. Не простит Мстислав меня никогда. Не простит… Как же я вас всех ненавижу, змеи подколодные, бесстыжие! – и ударил кулаком по столешнице Ярослав так гневно, что стол надвое раскололся.

***

В тот же вечер в лагере дружинников киевских много народу собралось дочь вождя вятичей провожать. Отправили Ярмилу чинно в дальний путь. Вождь племени сам костер поджигал да слезу старческую пускал. Радомир все это время подле него был. Утешал да заверял, что никто его дочери зла не желал, судьба так сложилась. Ярослав же с Мстиславом, оба бледные да поникшие, стояли порознь и не глядели друг на друга.

Когда остатки костра ветер разметал, разошлись все восвояси по срубам своим. Радомир навязался проводить вождя да за руку все время старца опечаленного поддерживал. Вернулся только через час, уже за полночь.

– Ну что, разорвет он уговор? – спросил Ярослав друга возвратившегося.

– Не разорвет, – сказал тот, улыбаясь. – Понимает сердце старика, что дочка сама во всем повинна. Знал, что Мстислав любил ее, холил и лелеял, чай, сам вождь видел, как он с ней милуется. Ну а коли не оценила мужа своего, вот и поплатилась. Хоть старику и тяжело это признать.

– Хорошо ты все сделал, славно. Всю Русь выручил, – грустно ответил новгородец.

– Да не горюй ты так, Ярослав. Весна скоро, все наладится. Мстислав же сказал, что тебя не винит.

– Это он разумом сказал. А сердцем…

– Время пройдет, простит. Вот увидишь.

– Ну а представь, что я Милу твою так отделал. Ты бы простил?

Радомир нахмурился, но ответил:

– Если бы моя Мила сама пред тобой стала хвостом вилять, убил бы ее так же, как Мстислав свою женку, а тебя бы простил. Баба должна место свое знать. А коли она друзей поссорить пытается, нет нужды в такой бабе! Друг всегда ближе да дороже.

Ярослав благодарно посмотрел на товарища своего старшего, и сердце его немного успокоилось. А может, и вправду Мстислав простит со временем? Сам новгородец такое бы никогда не простил. Но это он, душа у него волчья да злопамятная. А Мстислав другой, тот добрее, мягче, хоть в силе богатырской и не уступает вовсе.

«Ладно, – подумал Ярослав, – весна придет, а там все переменится. Чай, князь Киевский уже на подходе». Мысль эта Ярославу приятно на душу легла. Ему бы скорее в дело ратное броситься. Убивать врагов да кровью горячей Перуна славить. Хотел он забыть, что произошло. Чем больше убьет, тем душе его покойнее станет.

Глава 11

965 год от Р. Х.

Князь Киевский Святослав осматривал свою дружину славную. Вот и молодые стоят дружинники, а вот и вои, в боях уже закаленные, а вот и вятичи храбрые. Улыбнулся князь. Все славно его десятник сделал! И дружбу завел, с кем надо, и воев достал, и про хазар разузнал.

Теперь вел князь дружину свою на битву ратную. Знал, что хазар больше числом и сам каган в бой ведет полчища свои. Да молодой десятник убедил, что бой принять стоит, и место указал, где князю с дружиной должно было расположиться. Князь тогда выслушал Ярослава и план его одобрил. Святослав станет в холмистой местности к лесу спиной, где укрепления поставит да ловушки бессчетные на случай, если хазары захотят его со спины обойти. А каган хазарский со своими полчищами на низине окажется, которая паводками подмыта, что ход их коней замедлять станет да в грязи застревать заставит.

Так и сделал князь. И стоит теперь на холме да хазар поджидает. Вон они, на краю поля собираются. И едва солнце яркое озарило небосвод, схлестнулись хазары да русы в битве ратной да кровавой. А Ярослав в центре битвы самой, бьет врага рукой размашистой. Из лука метко стреляет в конников, что мимо скачут. Чай, десятка два уже уложил. Святослав за всем следит, все видит, да сам только и успевает меч из убитых хазар вытаскивать. Но хазар много, очень много. Ярослав к князю подскакал.

– Дай мне пять десятков дружинников удалых, князь!

– А на что тебе?

– Хочу обхитрить хазар!

– Бери, да только береги их. Нам еще долго биться!

И выступил новгородец во главе воинов, отданных под его начало, да в обход поскакал. Но так, чтобы хазары его приметили. Для того взял он знамена княжеские да поднял высоко.

– Лови их, лови! – крикнул каган своим воинам. – Видишь, одни скачут, сейчас всех сомнем.

Тут же устремилось человек сто за молодцами. А Ярославу того и надобно было, чтоб каган свой левый бок оголил. Когда хазары совсем уже близко были, приказал новгородец воинам развернуться да обратно скакать, а сам дальше помчал, но уже без знамени. Хазары же того не заметили, уж больно знамя хотели отобрать, и дальше за русами понеслись.

Ярослав же во весь опор гнал лошадь свою. Вон каган, прямо перед ним сидит да не ведает, что смерть к нему скачет. Нацелил лук свой меткий витязь да выстрелил. Каган с лошади замертво свалился. Хазары тут же впали в панику, начали убийцу искать. А Ярослав и не прятался, все равно отходить было уже поздно. Хазары быстро его приметили, слишком дружинник от них отличался белокурыми кудрями. Новгородец свой меч выхватил да встал в боевую стойку. Напало на него сразу хазар десять. Отбивался молодец от них умеючи. Кровь рекой лилась. Уложил он всех врагов, да новые к нему бежали. Не выбраться уже. Улыбнулся Ярослав. Помирать, так на поле ратном! О том и просил судьбинушку, чтобы забрала к себе, да побыстрее. Вдруг почувствовал, как кто-то со спины его прикрыл плечом крепким, встав рядом. Повернулся и увидел подле себя Мстислава.

– Чего рот разинул, а ну меч свой подними! – крикнул тот. – Мне еще помирать не хочется!

И обрадовалось сердце Ярослава. Коли друг рядом стоит, то и пожить еще стоит. Стали рубить они врага, как бешеные. Только и лилась кровь повсюду. А хазары все прибывали да прибывали.

– Может, конец это уже? – спросил Мстислав.

– Нет, не конец, поживем еще! Вон наши скачут!

И точно, показались шлемы русские да знамена. Сам Святослав на выручку скакал с дружиною. Налетели на хазар сзади да разбили всех наголову. Побежали враги кто куда в панике. Друзья же повернулись друг к другу, дыша тяжело, а потом обнялись крепко.

– Ты простил меня, Мстислав, брат мой названый?

– Простил, Ярослав, простил. Только, когда в следующий раз женюсь, коли женка моя на тебя засматриваться станет, не жалей меня, а сразу скажи. Мне не надобно такой девки.

– Так и сделаю, друг, обещаю!

И они снова крепко обнялись.