Пристрелите загнанную лошадь

– Да, да, Сонечка, я тебя слушаю, – улыбнулась Мария Германовна.

– Вы передадите письмо?

– Конечно. Попрошу Лешу, он отнесет.

Я невольно оглянулась на стену, разделявшую две комнаты, и неловко спросила:

– А когда Алексей Петрович пришел с работы? Только что?

– Нет, – удивившись подобному вопросу, ответила актриса. – Он в магазин выходил. А в чем, собственно…

– Ни в чем, – перебила я. – Но не могли бы вы передать послание с кем-нибудь из своих учеников? – Актриса Игнатова подрабатывала, ставя речь слушателей школы актерского мастерства при городском драмтеатре. Изгоняла из речи всяческие «как бы», «хы», вместо «гы» и убирала оканья волжан.

– Хорошо, – очень, очень удивленно кивнула Мария Германовна. – Но в чем дело, ты можешь мне объяснить?

– Нет. Извините. Но это очень важно. Письмо должно попасть в руки Ирины Яковлевны Туполевой.

– Туполевой? – переспросила актриса. – А почему ты не можешь отправить его по почте?

– Извините, но не могу. Ирины Яковлевны сейчас нет дома, а почтовый ящик может опустошить кто-то другой. Соседи или родственники.

– А когда она появится, эта твоя Ирина Яковлевна Туполева?

– Думаю, скоро, – горько усмехнулась я. Приедет сына хоронить.

Шагая в комнату Марии Германовны, я очень надеялась, что ее мужа-постояльца не будет дома. Я бы попросила у соседки разрешения написать письмо с изложением последних событий за ее письменным столом, поскольку не была уверена, что присутствие рядом мертвого Кирилла не сведет судорогой испуга пальцы и я вообще смогу выполнить задуманное. Я не знала, кто из соседей пустил в дом убийцу, кто указал на мою дверь, наверняка я была уверена в одном: только малоподвижная актриса Игнатова не принимала в этом участия. Мария Германовна с трудом ходит, и всех ее гостей и учеников встречает и провожает до комнаты кто-нибудь из соседей.

Присутствие Алексея спутало все планы. Ни один из жильцов колабановского дома не должен знать о письме! Иначе намеренье бесполезно, в нашем доме не умеют хранить секреты. И мне осталось только попросить напоследок:

– Мария Германовна, пожалуйста, не рассказывайте никому о моей просьбе. Ни Леше, ни даже Филарету, – пытаясь острить, я снимала возникшее в комнате напряжение. – Это на самом деле очень, очень важно. Хорошо?

– Как скажешь, – актриса пожала плечами.

Если слова в состоянии описать ужас, который я испытывала, шагая по коридору к двери в мою комнату, то слова эти следует выписать кроваво-красной тушью готическим шрифтом. Но ни один словарь не в состоянии выдать нужное мне количество синонимов слова УЖАС. Он был материальным, густым, зубастым. Царапал кожу, грыз внутренности и слепил глаза. Я почти ничего не видела. Все заслонило собой видение тела мужчины на стуле у окна. Мне казалось, что я ступаю по тротуарам ада. Первый раз я досконально поняла суть поговорки: «Благими намереньями вымощена дорога в ад».

2 часть

Тротуары ада

Тошнота ворочалась в желудке холодными змеиными кольцами. Отвернувшись от окна и сцепив зубы, я сидела у письменного стола и, стараясь не упустить ни одной детали, подробно описывала наше с Кириллом знакомство, его ночевку в моем доме и последнюю просьбу. Сосредоточившись на числах, скрупулезно выписывала по часам время визитов Борисова к Белле и понимала, что подобным вниманием к чужим тайнам, могу лишь навредить и выказать себя в нелицеприятном свете, но все же писала, так как не могла знать заранее, чего в этом описании получиться больше – вреда или пользы. Я придерживалась правила: хочешь выплыть сама, топи других. Время благородных принципов закончилось, наступили другие законы.

И я тонула. Захлебывалась в чужих кровавых секретах и не знала, в каком направлении плыть. Я могла только бороться, а в этой битве не было места благородству. На кону стояла жизнь. Я могла предположить, что меня даже не довезут до камеры или придушат уже в ней, – мертвое тело на стуле слишком наглядно свидетельствовало о решительном настрое врагов. Письмо, которое я старательно выписывала, оставалось последней надеждой, шансом на торг, если хотите. Предположительно, я не могу рассчитывать на беспристрастное следствие, предположительно, я не смогу доказать свою невиновность, но если это письмо когда-нибудь попадет в руки Назара Туполева, то… может быть, хотя бы он мне поверит?

Кто-то очень грамотно выбрал козла отпущения и мне уже не выпутаться. Стоит только следователю взглянуть на кухонный нож, торчащий из спины Кирилла, как приговор будет вынесен – убийца Софья Иванова. Она же любовница, она же «медсестра из лечебницы».

Но как, как убийцы вычислили Кирилла, как узнали, у кого он скрывается?!

Сто раз я задала себе этот вопрос и получила два ответа: либо настучал кто-то из троцкистов, тот же Лопата, например, либо… убийцы отследили мой звонок Тушкоеву по мобильнику Кирилла. Это сделать технически несложно – выяснить номер абонента и привязать его ко мне. Душмана даже спрашивать ни о чем не надо. Достаточно пробить его по базе данных, узнать, что Ибрагим Асланович владеет торговой точкой у дома Туполевых, и выяснить адрес продавщицы, работающей в тот день. Об этом с удовольствием проинформирует криминальная «крыша» дорогого Душмана, так как эти парни регулярно запасаются пивом в нашем ларьке и продавщиц знают поименно. Если господин Борисов умный человек, то связать воедино два факта – исчезновение Кирилла у клеток зверинца и последующий звонок владельцу палатки, – он сможет быстро.

Все, все, все, включая рассуждения, я описала в письме, надписала на стопке листов «Назару Туполеву» и вложила их в конверт с именем другого адресата – «Ирине Яковлевне Туполевой».

Предварительный страховочный этап можно считать завершенным. Теперь стоит заняться непосредственно спасением. Пока еще преступники надеются, что обезумевшая от страха студентка, наконец, вызовет милицию, у студентки есть небольшой временной запас. Сколь долго протянется долготерпение врагов, неизвестно, так что следует поторопиться.

Систематизация мыслей в письменной форме заставила меня рассуждать если не трезво, то по меньшей мере почти отвлеченно. Я как бы поставила защитный барьер и взирала на произошеднее слегка отстраненно, словно книгу прочитала – оделась в броню из яичной скорлупы и старательно обходила глазами стул с мертвым мужчиной. Не замечала, не зацикливалась, не разрешала себе сойти с ума. Поддаваться панике я буду позже.

Вытащив из-под вешалки у входа пакет с вещами и ноутбуком Кирилла, я извлекла компьютер и поставила его на письменный стол. Руки моментально стали влажными, пальцы тряслись, но я, сделав несколько глубоких вздохов, привела себя в норму и включилась в работу. Монитор осветился приятным голубым светом, компьютер поздоровался с пользователем и попросил ввести пароль. Требование техники не было для меня неожиданным, команда не угроза, а вежливое напоминание, но растерялась я, когда вслед за просьбой на экране вспыхнуло предупреждение: «В случае неправильного ввода пароля, информация на жестком диске будет уничтожена через двадцать секунд».

Оп-па! Я быстро выключила компьютер и от страха, машинально, захлопнула крышку. Неувязочка вышла. Начиная работу за компьютером Кирилла, я была почти уверена, что если не с первой, то с десятой, пятнадцатой попытки угадаю пароль. Вариантов набиралось несколько, но я больше беспокоилась за правописание. Например, услышав первый раз название планеты из романа Кирилла, я подумала, что в нем есть сдвоенная согласная – Коумелла. Но сдвоенными, пропущенными или добавленными могли оказаться любые другие звуки. Так же я не могла исключить, что пароль пишется латинскими буквами.

Подтянув к себе лист бумаги, я написала несколько вариантов названия планеты, судорожно вздохнула и включила компьютер. После первого же введение пароля «Коумелла», компьютер открыл рабочий стол.

Назвать сию любезность техники какой-то невероятной для меня удачей, нельзя. Это был запрограммированный успех. Я только следовала логике поступков тайного графомана – избрать паролем название планеты, видами которой ты бредишь, нормальный, предсказуемый ход. Тем более, что еще вчера Кирилл мне сказал: о том, что он пишет книгу знает только его брат Назар и теперь, вот я.

Думая, что и остальная информация может быть зашифрована названиями и паролями, взятыми из недописанного текста, прежде всего я решила ознакомиться с ним. Раскрыла электронные страницы и, зябко ежась, начала чтение.

Строчка за строчкой, буква за буквой сплетались в кружево фантастические картины. Поющие фонтаны и ласковые звери, оркестр водопада и соло изумрудной птицы на оранжевой ветке. Прекрасные женщины любили благородных мужчин… Роман оказался пыткой, мой панцирь из яичной скорлупы не выдержал и треснул. То, что описывал Кирилл, было так красиво, причудливо, волшебно, что я не заметила, как снова залилась слезами. Сидела над раскрытым текстом, рыдала и не могла остановиться.

На склонах гор планеты Коумелла росли душистые и чуткие цветы. Их запах разносили ветры, их шепот приглашал зверей и бабочек, они не вяли, а пускали корни в вазах и встречали людей дружелюбным покачиванием бутонов.

– И-и-и-и, – вырвался скулящий звук из стиснутых губ, – и-и-и-и…

Я резко встала, подошла к дивану и, сдернув с него плед, сделала то, на что не отваживалась раньше. Подошла к Кириллу, нежным нажатием ладони закрыла его глаза и, поцеловав в лоб, укрыла пледом. Пусть земля ему будет пухом. В тот момент я была готова рыть носом землю до самого ядра, без призывов закрыть все амбразуры, но разыскать убийцу человека, так и не дописавшего свою волшебную книгу.

Смыв холодной минералкой слезы с горячего лица, я вернулась за стол и выписала на листок возможные пароли. Как мне показалось, информация о брате должна была храниться под именем «Азар». Так Кирилл назвал родного брата своего героя Алмена. Денежная единица планеты Коумелла называлась «барк» – один барк, два барка, сто барков. Думаю, под этим паролем хранятся сведения о счетах в московском отделении швейцарского банка. Главных врагов Алмена Кирилл назвал «Сарим» и «Хария», возможно, под этими именами я так же найду что-нибудь интересное, но разбираться с врагами сподручнее Азару, то есть Назару. Моих весовых категорий на врагов семейства Туполевых явно недостаточно.

Поупражнявшись с клавишами, я раскрыла файл «Азар» и с огромным разочарованием увидела единственную, прорезавшую монитор строчку с адресом электронной почты.

А где же «схема номер три»?! Где две остальные?! Если их как минимум три…

Повторяя движение челнока – туда-сюда, туда-сюда, – я сновала по комнате и пыталась привычным ритмом шага заставить себя соображать четко.

Судя по всему, я добыла единственный адрес известного всем виртуального офиса Туполева-старшего. Вчера Кирилл сказал, что офис закрыт и брат перевел все дела в Россию. Если я пошлю сообщение по этому адресу, оно дойдет до адресата?! Что, если офис закрыт безвозвратно и сообщений, поступивших после закрытия, никто не читает?!

Что же делать?!

Я столько надежд возлагала на связь с Назаром Туполевым, что растерялась по-настоящему. У меня нет времени полагаться на возможную связь, она была мне необходима стопроцентно и немедленно, иначе я просто пропала.

Ежась от ужаса, я стянула плед с мертвого Кирилла и обшарила его карманы. Портмоне, насколько я помню, он держал в кармане пальто, а вот сотовый телефон всегда находился под рукой, в правом кармане брюк.

Осторожно, боясь побеспокоить умершего, я достала мобильный телефон, подцепила ногтем заднюю панель и остолбенела – внутри не было сим-карты. Кто-то вынул из мобильника начинку.

Поняв, что произошло, я отшвырнула на диван телефон и обтерла ладони о брюки. Мне показалось, мои пальцы и пальцы убийцы соприкоснулись на блестящем пластиковом корпусе.

С ужасом, как на забравшегося в постель паука, я смотрела на бесполезный телефон. Кто-то очень-очень умный, догадливый, прозорливый лишил меня последней надежды на скорую связь. Этот кто-то просчитал возможный ход моих мыслей, понял, что по поступившим звонкам я смогу отследить номер Назара… или… да. Скорее всего, все еще более просто. Если бы в кармане мертвеца запиликал телефон, я бы, скорее всего, по нему ответила. И не исключено, что ответила бы Назару, разыскивающему своего брата. Да. Убийца понимает, что единственной надеждой жертвенной овцы на справедливое беспристрастное следствие остается Назар Туполев. Если меня арестуют до приезда старшего брата на похороны (а не факт, что он вообще появится в городе), то либо успеют сломать, либо… еще одна раскаявшаяся преступница повесится в камере на собственном чулке. Об этом даже думать не хочется. Игра идет по-крупному. И скорее всего, преступникам я нужна в двух случаях – готовая подписать любые показания, либо… мертвая.

Под такие мысли мне впервые захотелось напиться по-черному, до беспамятства. Провалиться в омут, оглушить сознание и будь что будет. Сил моих не было сопротивляться! Где продавщице из занюханного ларька тягаться с противниками ранга семьи Туполева? Кто я и кто они? Овца и боги.

Но по всей видимости, на это и была сделана ставка. Вероятно, за сутки убийцы изучили мое прошлое и настоящее, для них я девица с интеллектуальным потолком торговки пивом. Сдачу и то на калькуляторе считает.