– Нет. К ним мне нельзя.
– Почему? Вы сделаете только хуже.
Он махнул рукой.
– Без разницы. Что сейчас, что завтра…
– Но вы пойдете?
– Да. Но не сегодня.
– Почему?
– Я не могу объяснить… – гость запнулся, – я один.
– В смысле?
– Я. Один.
– А завтра? Вы будете не один?
– А завтра… завтра будет завтра.
Вскочив, я с грохотом опрокинула табурет.
– Пирс, тьфу, Кирилл! У вас адвокат есть?!
– Есть. Да.
– Так чего вы здесь сидите?! Звоните адвокату, звоните двум, трем, четырем адвокатам! Время работает против вас!
Кирилл откинулся назад, оперся головой о стену палатки и посмотрел на меня. Уставив руки в бока, я возвышалась над ним все своим ростом в сто семьдесят пять сантиметров.
– Не надо возмущаться, Софья, – спокойно и, как мне показалось, слегка нетрезво, сказал гость. – Сегодня я не могу прийти с повинной.
– Почему-у-у?! – взвыла я. – Будет только хуже! Вы что, телевизор не смотрите, газет не читаете?!
– Сонечка, я сам себе юрист и мне не нужен адвокат.
От ласкового Сонечка я как-то сдулась. Подняла с пола опрокинутый табурет и оседлала его, расставив ноги на манер всадницы.
Пожалуй, если взглянуть со стороны, ситуация отдавала фарсом. Красавец юрист Кирилл, до обморока похожий на изысканного Пирса Броснана, залетает в затрапезную палатку ингушского таджика (или таджикского ингуша) Ибрагима Тушкоева, моментально очаровывает глупышку продавщицу и находит у нее понимание и прибежище. Через полчаса между продавщицей и Пирсом Броснаном согласие и нежная дружба. Они влюбляются друг в друга, он дарит ей кольцо с бриллиантом и любовь, она, через девять месяцев, дарит ему наследника и преданность до гробовой доски.
Сказки Венского леса. Мелодрама для дневного показа – скучающие домохозяйки обрыдаются на славу и сожгут котлеты.
Но это только на первый, неглубокий взгляд. На самом деле сказка закончилась после слов «мне кажется, что я убил жену». С этой минуты начался триллер. На самом деле продавщица давным-давно виртуально перезнакомилась со всеми жителями краснокирпичного дома, через бинокль побывала на свадьбе дочери мадам Мансарды, успела влюбиться в Джеймса Бонда и проникнуться сочувствием к пребывающей в перманентном подпитии мадам Мартини. Заготовочка та еще получилась. Умудрись Джеймс Бонд преступить закон в другое время, в смену Раечки или Земфиры, никакой нежной дружбы ему б не предложили, дверей не распахнули и водки не налили. Девчонки вообще б внимания не обратили на гонки с преследованиями по площади перед зверинцем!
Между тем Пирс Броснан очень грустно продолжил речь:
– Побег с места преступления хорошо вписывается в схему убийства в состоянии аффекта. Так бывает в большинстве случаев. Натворил дел и… бежать куда глаза глядят. – Последние слова он произнес протяжно, по слогам.
– А куда раньше глаза глядели? – почему-то спросила я.
– Не знаю. – Он покачал головой. – Не знаю. Страшно подумать…Если бы добежал до вокзала, не исключено, что сиганул бы с пешеходного моста на рельсы…
По моей спине стаей пробежали мурашки, и я чуть было не нарушила собственный запрет на курение в тесном помещении палатки. Получается, вовремя я выловила юриста у двери в кибитку. Мужики народ решительный, и как действуют на них двойные удары судьбы в виде известия об измене жены и последующем ее убийстве, предсказать сложно. Случается, что рядом с трупом изменщицы милиция находит тело ее убийцы.
Мудрый русский народ в таких случаях советует: с бедой надо ночь переспать, утро вечера мудренее.
Юрист Кирилл решил ночь не только переспать, но и перепить. Он уже в четвертый раз прикладывался к бутылке «Путинки», от еды, как я не уговаривала, отказывался, несмотря на то, что взамен просроченной «Рафаэллы» я смогла предложить ему собственный ужин – картофель с овощами и тушенкой в стеклянной баночке. «Ничего в горло не лезет», – объяснил Кирилл, хотя водка в его пищевод проникала отменно.
Субмарина господина Тушкоева легла на дно и соблюдала режим секретности. От редких покупателей Кирилла скрывали коробки, я путалась со сдачей и никак не могла решить, как мне поступить дальше. Выгонять бедолагу на улицу я постесняюсь. Проявлять любопытство тоже, пожалуй, не очень удобно, но в связи с сложившейся обстановкой, определить приоритеты, будет не лишним.
Джеймс Бонд хрустел уже четвертой «рафаэллой», двигал челюстями, не чувствуя вкуса, смотрел в одну точку за моей спиной и никуда не торопился. Выпив половину бутылки водки, он порядком захмелел и почти успокоился, – не дрожал и не вздрагнул, когда рядом с ларьком остановилась милицейская машина. Вспышки мигалки осветили внутренности палатки, в окошко постучала крепкий кулак, и, открывая оконную задвижку, я заметила, как дрожат мои пальцы.
– Две пачки облегченного «Соверена», – сказал сержант и бросил на блюдечко деньги.
Выданная мною сдача нервно звякала по блюдцу, я никак не могла сообразить, правильно ли посчитала деньги, но сержант не глядя сгреб мелочь, засунул сигареты в карман кителя и вернулся к машине.
Машина отъехала, я обернулась и увидела, что Кирилл, недавно почти успокоившийся, вернулся в прежнее состояние. Он скорчился на ящике и, обхватив голову руками, раскачивался и стонал:
– Что я наделал, что я наделал?! – спрашивал он себя и никак не мог остановиться. – Боже, ну какой я идиот?! Я же не хотел! – выкрикнув, он посмотрел на меня: – Белла… Софья! Я же не хоте-е-е-л!!
– Верю, – отозвалась я и подошла вплотную к гостю, – я вам верю.
– Ну почему-у-у-у, почему-у-у-у…?!
– Так бывает. Вы потеряли голову.
– Да. Потерял. Давно. Боже, ну какой я идио-о-от!! Они ж меня посадят! Без Назара посадят!
«В общем-то, за дело и никуда от этого не денешься», – подумала я, но вслух произнесла совсем другое:
– Если удастся доказать состояние аффекта, то может… и обойдется.
– Нет. Они не были даже в постели. А эти меня посадят, – талдычил Кирилл, – даже под подписку не выпустят. Без Назара не выпустят. Ну, какой же я придурок! – гость треснул себя по голове, по колену, и пряники в коробке совсем разбушевались. Коробка гремела, как погремушка, и только чудом не падала на пол.
Хотя на этот момент, лучше бы она упала. Рухнула на пол и рассыпалась. Собирая упаковки обратно, мы бы отвлеклись.
– Кирилл, кто такой Назар и почему без него вас посадят, а с ним нет?
– Назар мой старший брат. И его нет. А без него мне с ними не справиться.
– А где ваш брат?
– Далеко. Ему сюда нельзя, – пробубнил киногерой, разжалованный в Кириллы.
– Почему нельзя? – терпеливо спрашивала я.