Чернильные души

– Зачем? – кажется, она его напугала. Он даже отодвинулся на край кровати, правда, хотя бы не вскакивая и не убегая. И чем она постоянно пугает парней, интересно?

– Ты же сам говорил, что я тебе нравлюсь, – она против воли коснулась фиолетовой щеки и тут же отдернула руку. – И что это не имеет значения. Оно правда не заразно, или ты мне не веришь?

– Я верю, – Радик всё-таки поднялся с постели и повернулся к ней спиной. Плохой знак. Соня прикусила губу и посильнее закуталась в одеяло. Может, её лицо всё-таки более уродливое, чем ему казалось изначально?

– Тогда почему? – она заставила себя продолжать, хотя горло перехватывало, и хотелось разреветься. Нет уж, если она не начала реветь раньше, сейчас точно не станет.

– Слушай, – Радик так и не повернулся к ней лицом, и Соня тщетно пыталась понять, какие эмоции он сейчас переживает. С затылка многого не спросишь, а то, что спина казалась напряженной, так оно может и от раздражения. – Еще сегодня днем ты не вспоминала обо мне и даже не подозревала о моих чувствах. А сейчас… это. Что изменилось?

Он наконец-то повернулся, и его лицо – словно окаменевшая маска! – выбесила Соню больше, чем она могла вообразить.

– Что изменилось? – прошипела она, вскакивая на ноги прямо на постели. Кажется, халат местами задрался и распахнулся – то-то Радик быстро отвел взгляд, уставившись на свои ноги, ей было всё равно. – Мне недолго осталось, вот что изменилось! У тебя есть куча времени, ты можешь ждать и тянуть сколько угодно, ты можешь мечтать о будущем и строить планы, но у меня ничего этого нет!

Она не заметила, как сорвалась на крик, и того, что Радик смотрит сейчас на неё не отрываясь, тоже. Перед глазами всё поплыло из-за слез.

– У меня ничего уже не будет, – почти прошептала она, обессиленно садясь на кровать. Этот вопль словно забрал все её силы и даже голос. – Свиданий и цветов, походов в кино. Я не собиралась замуж, знаешь? Но сейчас мне обидно, что я и не смогу выбирать, планировать мне свадьбу и детей или нет. Это пятно решило всё за меня.

– Это не совсем так, – Радик вцепился рукой в волосы, словно раздумывал, выдрать клок или просто так замер. – И знаешь, ты совершенно права. Может, я эгоист, но я не хочу торопиться и пропускать всё это и позволить пропустить тебе. Прости.

Он повернулся и вышел из спальни. Прошло несколько томительных минут, Соня ждала, что он вернется. Принесет чашку чая или кота, и они с Радиком поговорят еще раз. Она не будет рыдать, а он перестанет говорить так сухо, словно не было никаких признаний и поцелуев.

Хлопнула входная дверь.

«Может, в аптеку побежал?» – попыталась из последних сил утешить себя Соня, но прекрасно понимала, что это чепуха. Радик выразился вполне конкретно.

Что же, за один вечер она кинула парня, на неё набросились незнакомцы и парень её бросил. Правда, другой. Кажется, она не совсем правильно проживает последние дни, но довольно интенсивно.

Бодрая мысль не помогла, и она наконец расплакалась. Завернувшись в одеяло, она горько плакала до тех пор, пока не уснула.

А когда сон надвинулся на неё, как живая тьма за окном, она увидела их. В этом сне город также, как и в реальности, накрыла ночь, но теперь она видела кое-что еще. Огромные животные бродили по городу. Силуэты были четкими, и она с легкостью узнала крокодила, обезьяну и медведя. Вдалеке медленно покачивалась на коротких лапах черепаха, вытягивая похожую на змеиную голову. Они все двигались неспешно, проходя сквозь дома и словно не замечая этого. Прямо через них ехали автомобили и спешили припозднившиеся люди. Никто не видел этих существ, возвышающихся над городом как будто он был всего лишь крошечной моделью самого себя… дурацкий сон.

Соня проснулась и глянула на часы, чтобы убедиться, что еще глубокая ночь. Она поднялась с кровати и прошлепала на кухню, чтобы налить себе воды, да так и застыла у окна. Мгновения, когда она еще находилась между сном и явью, хватило, чтобы она увидела огромный силуэт четвероногого остроносого животного. Но стоило ей моргнуть и потрясти головой, отгоняя остатки сна, как оказалось, что это всего лишь тени так причудливо расположились на домах и вдоль улицы.

– Это всё сны и дурацкие разговоры перед сном, – проворчала Соня вслух. На голос прибежал Висасуалий, он же Промокашка и с разбегу зарылся мордой в корм. Это бодрое похрустывание окончательно избавило Соню от мрачных иллюзий, и никаких силуэтов она больше не видела, хотя еще долго всматривалась в темноту за окном.

Когда она снова забралась в постель, котенок расположился рядом, прижался теплым боком и привычно затарахтел, погружая Соню в крепкий сон без сновидений.

Проснулась она довольно рано и с неожиданно непомятым лицом. Только пятно расползлось до подбородка и измазало губы. На губах фиолетовый цвет чернильной болезни стал настолько насыщенно-темным, что казался черным.

– Чудненько, – буркнула Соня, разглядывая себя в зеркале. – Теперь точно никто целоваться не полезет. Очень удобно.

Она собрала сумку в школу, позавтракала и накормила котенка, и всё ещё успевала вовремя. Удивительно, как сложно оказалось бунтовать, когда мамы больше не было рядом. Соня еще с минуту размышляла, не остаться ли дома перед телевизором, но потом сообразила, что Радик может решить, будто она не пришла из-за него, и решила не доставлять ему такого удовольствия.

И только зайдя на школьный двор и упершись взглядом в кальмаров, она поняла, что Радик – не единственный, кто ждал её в школе.

Суббота приветственно махнул рукой и сам первый двинулся к ней навстречу. Неслыханное дело.

– Привет, дорогуша, – он растянул в улыбке толстые губы, но Соня не улыбнулась в ответ, мучимая мыслью, выглядит ли её собственной рот таким же черным. – Вы с Эдом очень быстро удрали вчера. Я вас не виню, последние крохи любви, всё такое…

Он ухмыльнулся, отчего его в целом красивое фиолетовое лицо стало неприятным. Соня неуверенно кивнула, пытаясь сообразить, додумал Суббота сам про их уход, или уже поговорил с Эдиком, и тот её не выдал.

– Однако участвовать в охоте должны все кальмары, – чуть повысил голос Суббота, пользуясь тем, что рядом с ними никого не было. – В воскресенье жду тебя там же. Оденься только потеплее, чтобы не отвлекаться. Мы договорились?

Это был не вопрос, поэтому Соня кивнула и еле слышно пробормотала:

– Конечно, Влад. Я приду.

И поспешила к входу в школу, благо до урока оставалось не так много времени. И всё равно, пока шла, она чувствовала спиной внимательный взгляд. Неприятное чувство.

В класс она почти вбежала, удачно улизнув от подруги из параллельного. Та не первый день пыталась поймать её и поговорить, но о чем Соне было говорить со Леной, она понятия не имела. Та была обычной старшеклассницей, строила планы на поступление в университет и заглядывалась на нового учителя химии. И она не была чернильной, совершенно точно. Так что разговаривать им совершенно было не о чем.

Однако радость Сони быстро сменилась недоумением, стоило ей только бросить взгляд на её парту. Она сидела на первом ряду, у окна, пересела с тех пор, как появилась пятно, чтобы подольше к одноклассникам быть светлой половиной лица. Глупость, конечно, будто это могло помочь всем забыть о её болезни, но уж как есть. С ней никто не сидел. На математике подсаживалась Линда с лицом тревожно-отчаянной подруги, готовой на всё ради близкого человека. На деле она просто надеялась продолжать списывать решения примеров – в математике Линда была хуже, чем устроитель вечеринок, а этого определение многого стоит.

Но сейчас на соседнем с её стуле сидел Радик, а рядом с ним – на Сониной половине парты лежал небольшой аккуратный букет цветов. Ничего особенного, несколько роз и всякая мелкая пестрота для объема, но Соня расплакалась.

Вот так просто, застыла, не доходя несколько шагов до своей парты и разревелась при всем классе. Никогда себе такого не позволяла, но надо же когда-то начинать.

– Вот, я же говорил, что она обидится, а ты не верил,– Димка парень был неплохой, но смекалкой не блистал. – Она же не померла, чтобы цветы ей нести. Вот помрет, другое дело…

Соня закрыла лицо руками. Плечи её вздрагивали.

– Она не плачет, а смеется! – а вот это уже Линда. В голосе зависть. Интересно, неужели она может завидовать умирающей однокласснице? – Всем подавай фиолетовых, нормальные никому не нужны! Еще бы, за нормальными побегать нужно, а эти на любого вешаться готовы!

Соня не сразу убрала руки от лица, поэтому пропустила, кто начал драку. Кажется, тихоня Рита. Соня вспомнила – её старшая сестра полгода назад стала чернильной. Сгорела быстро, наверное, не смогла переступить через себя и убить кого-то. Теперь Риту даже в школу и обратно возили родители, а про вечеринки она даже не заикалась. В классе с ней мало кто общался, тихонь никто не любит.

Когда Соня открыла глаза, потасовка была в самом разгаре. Рита таскала за волосы Линду, та пыталась расцарапать ей лицо и заодно пинала ногой портфель Риткиного соседа Вити. Витя девочек не бил, поэтому он толкнул Димку так, чтобы он упал прямо на дерущихся девчонок. К этому моменту Риту и Линду пытались разнять остальные девочки, и не устоявший на ногах Димка внес заметное оживление в кучу-малу.

Прозвенел звонок, но его вряд ли кто-то слышал. Боком обходя одноклассников, Соня протиснулась к своему месту и села.

– Спасибо, – еле слышно произнесла она, доставая учебники. В класс ворвалась завуч, так некстати ведущая именно первый урок.

– Всем успокоиться и сесть! – громыхнула она, быстро оценив ситуацию. – Одиннадцатый класс! На вас пахать можно, а вы!

– А что сразу мы? – возмутился из-под парты Димка. Всё-таки не устоял на ногах, вот и погребли его под тщедушными девичьими телами, так что с приходом завуча он один не успел подняться и встать у своей парты. Или сесть. – Это Радик тут воду мутит, зачем-то Тихоновой букет принес, будто она померла уже. Я думал всё уже, Дормидонтова вон тоже думала, уже всем рассказать успела, а тут Тихонова приходит… А вы всё пахать, да пахать…

Соня не удержалась и тихо прыснула в кулак. Так вот почему Линда такая злая – она успела разнести всем в параллели непроверенные слухи, и совсем не рада увидеть приятельницу живой и относительно здоровой.

Кажется, Вероника Никитична тоже это поняла. Вздохнула и покачала головой.

– Петров, хватит вещать из-под парты, у нас сегодня практическая работа, и твоя светлая голова должна находиться выше уровня стола, – произнесла она негромко и добавила еще тише. – Какие же вы еще глупые…

И отчего-то Соня в этом «еще» услышала так и не сказанное «не будет уже». Словно для неё не сказанное, разве так бывает? Только бывает или нет, но настроение у неё окончательно испортилось. И практическая по физике его никак не улучшала. Одно хорошо – с ней сидел Радик, который сам соединял гальванометр с магнитом проводом и крепил что-то на штатив, пока Соня предавалась печальным мыслям. Вот никаких причин она не могла найти, чтобы сесть и изучать электромагнитную индукцию. Правда, оглядевшись, Соня воспрянула духом – в их классе не было больше ни одного чернильного, однако одухотворенных лиц, готовых познавать физику в процессе практической работы на уроке были единицы. А если нет разницы, можно не напрягаться.

Соня заметила, что Радик осторожно пододвинул к ней тетрадь и с воодушевлением открыла собственную – переписывать ход эксперимента. И так увлеклась, что едва не переписала и последнюю строчку, написанную карандашом: «Пойдем в кино сегодня?»

Хотела немедленно отказаться, но только в первое мгновение. Сегодня понедельник, до охоты с кальмарами еще целых шесть дней.

И написала «пойдем».