Чернильные души

– Сама стошнить сможешь? – перед полуприкрытыми глазами Сони мелькнул мутный Радик, а потом он перегнул её над ванной и сунул ей в рот пальцы. От возмущения она ненадолго очнулась и даже попыталась укусить его, но он держал между челюстями сбоку палец другой руки, а потом он надавил куда-то на корень языка, и Соне немедленно стало не до укусов.

Её рвало. К счастью, она выпила всего полчашки чая, а ела достаточно давно, так что заплескать всю ванну, себя и Радика ей не грозило.

– Сколько было таблеток? Соня! Сколько таблеток! – тряс её Радик, одновременно придерживая за пояс, чтобы она не свалилась в ванну.

Она слышала его словно сквозь вату, но с каждым судорожным сжатием желудка сознание возвращалось к ней всё быстрее, и наконец она смогла пробормотать:

– Пятнадцать.

Радик нагнулся ниже и вполголоса начал пересчитывать плавающие на дне ванны таблетки.

– Тринадцать… четырнадцать, – наконец закончил он и отодвинулся назад. – Хорошо, что они были в плотной оболочке и только начали таять. От одной, пожалуй, ничего не будет.

Соня не считала, что прямо так уж и ничего – она хотела спать и одновременно её мутило – неприятное сочетание.

– Вообще лучше бы в скорую позвонить, чтобы желудок промыли, – спохватился Радик. – Точно пятнадцать таблеток, не врешь?

– Зачем мне врать, – Соня устало опустилась на холодный кафельный пол и всхлипнула. – А «скорую помощь» вызывать бесполезно. Они к пятнистым не ездят.

– Это почему еще? – возмутился Радик, садясь рядом. За спиной у них журчала вода – Радик включил воду, смывая следы рвоты и таблетки. – Будто вы не люди!

– Мы смертники, – Соня хотела прополоскать рот и избавиться от горького вкуса, но сил подняться на ноги не было. – И при этом мы не испытываем физической боли от того, как умираем. Очень удобно, согласен?

Радик согласиться не собирался.

– Физической, это ты точно добавила, – недовольно произнес он. – А как же эти кошмары? Эти чудовища, которых все пятнистые видят. Неужели с этим тоже никто не собирается бороться?

– Во-первых, кроме пятнистых об этом знают единицы, – Соня всё-таки поднялась и прополоскала рот. Сразу стало немного легче. – Во-вторых, как ты это представляешь? Судя по всему, эти существа не галлюцинации, они настоящие. Или ты предлагаешь усыплять тех, кто их видит, лекарствами? Так я вроде бы и начала это!

– Нет… то есть, да. То есть… ты меня запутала! – возмутился Радик.

Соня стояла рядом с ванной, чувствуя, что мир всё еще качается, но гораздо меньше. Ей хотелось извиниться перед Радиком. Не потому, что она чувствовала себя виноватой, вовсе нет. Просто она знала, что должна это чувствовать.

– А почему ты вернулся? – вместо этого спросила она.

Радик вздохнул.

– Когда ты расплакалась, я решил принести тебе мороженого. Трудно рыдать так горько, когда поедаешь мороженое, а спустя три или четыре шарика сил на слезы у тебя совсем не остается, я считал. Я просто не очень хорош в утешениях, понимаешь?

Соня кивнула. Теперь ей и впрямь было не по себе. Она-то была твердо уверена, что Радик оставил её и ушел домой. Как поступили другие.

– Твоя смска настигла меня, когда я уже возвращался, – продолжил Радик. – Я сразу понял, что случилось что-то плохое, и побежал. Хорошо еще я взял твой ключ, чтобы не стучать, когда я вернусь с мороженым.

Соня отвела взгляд. Похоже, что-то в её сообщении было не таким разумным, как ей показалось. И Радик, кажется, её спас. Она не просила, нет, но разве за спасение жизни не принято благодарить?

– Так что там с мороженым? – вместо этого спросила она застенчиво.

Мороженое оказалось безнадежно растаявшим. Но они всё равно вычерпали его из пластикового лотка столовыми ложками. И Радик никуда больше не ушел.

11 глава

– Ты ведь не уйдешь, когда я усну? – Соня повторила это третий раз и нервно дернула себя за влажную прядь волос. После того, как мороженое было съедено, она поддалась уговорам Радика и приняла душ, отмываясь от неприятного запаха рвоты, липких следов мороженого и своих тяжелых мыслей. Мыться с приоткрытой в ванную дверью ей не приходилось с тех самых пор, как она была маленькой и её еще контролировала мама, но Радик настоял на этом. Он всё еще боялся, что она решит с собой покончить.

Вот и с ночевкой остался поэтому же, тут Соня даже не пыталась себя обмануть и напридумывать чего-нибудь приятного.

– Не уйду, – он покачал головой и, помявшись, добавил. – Разве что утром пораньше. Мне нужно домой будет зайти за учебниками.

Соня кивнула, решив, что это справедливо. Пусть в субботу уроков мало, но готовиться к ним надо также, как и к остальным.

Радик еще некоторое время топтался возле кровати, потом всё-таки решился – снял брюки, рубашку и улегся рядом в одних трусах. Второе одеяло он еще раньше принес из Сониной комнаты. А Соне стало смешно и немного обидно – неужели она так напугала его с одного раза своими приставаниями, что он готов между ними гору подушек положить или топор, чтобы уж наверняка? Неприятно даже. Но сама виновата, наверное.

Настроение снова испортилось и Соня повернулась к Радику спиной, сдвинувшись на самый край кровати – чтобы не касаться своего невольного соседа.

И пусть она здорово накрутила себя, и злилась, а живот еще неприятно ныл, заснула она довольно быстро.

Во сне ей снился дом с окраины города. Тот дом пытались расселить уже несколько лет, он дряхлел с небывалой скоростью, шел трещинами и того и гляди мог рухнуть. Детям даже запрещали ходить рядом с этим домом – на всякий случай, а взрослые спорили, в чем проблема его устойчивости – то ли его построили на неудачном месте, то ли не рассчитали с материалами и сейчас усадка дома для него становилась началом разрушения. Только вот расселять жителей не торопились. Но сейчас Соня видела, что дело совсем в другом. Прямо под домом спал полупрозрачный огромный крокодил. Настолько огромный, что его хвост высовывался далеко за пределы дома, а верхний плоский гребень располагался на уровне балконов второго этажа.

Крокодил спал, а дом словно сотрясало мелкой дрожью. И Соня почему-то точно знала – ведь это её сон, в конце концов! – что именно близость крокодила рушит этот дом. И если бы эта огромная гадина выбрала для своего убежища любое другое здание – ему бы тоже пришлось туго.

Во сне – во сне легко быть храброй, Соня подошла ближе к этому дому, чтобы получше рассмотреть рептилию. И только она хотела коснуться огромной лапы, чтобы хоть во сне понять, что за субстанция составляет этих гигантов, кошмарами наяву преследующих пятнистых, как крокодил открыл глаз и уставился на неё. Всю отвагу Сони снесло волной ужаса – он видел её, и видел наяву.

Соня проснулась, задыхаясь от пережитого страха. Радик спал рядом, трогательно обняв подушку обеими руками. Ему было хорошо. Его крокодил не видел ни во сне, ни в этой реальности.

Тихо-тихо она сползла с кровати, стараясь не потревожить спящего, и выбралась на кухню. Следом прибежал Висасуалий Промокашкин – Соня наконец придумала, как объединить две клички в одну, и принялся хрустеть поздним ужином. Или ранним завтраком, это уж как посмотреть. Соня запоздало сообразила, что насыпала котенку очень много корма, собираясь оставить его без хозяйки. Может, и хорошо, что не вышло.

Отгоняя нахлынувшие мысли, Соня забралась на подоконник и открыла окно. В комнату ворвался ветер и крупные хлопья снега. Стукнула дверь – сквозняк её закрыл, и на кухне тотчас стало теплее.

Соня высунулась в окно, прищурилась и попыталась разглядеть приснившуюся ей фигуру крокодила. Тот дом был далеко, и из окна не виден, но кто знает, может, чудовище уже не спит, а бродит? Когда, как не сейчас, во время снегопада пытаться разглядеть их силуэты?

Ей показалось, что она видит что-то темное, совсем не похожее на давешнего крокодила, похожее скорее на темную гору, медленно пересекающую центральную улицу в паре километров от Сонино дома, как дверь снова хлопнула. Сквозняк.

– Соня… Спустись с подоконника. Медленно.

Она вздохнула, борясь с досадой. Всё-таки разбудила.

– Пожалуйста, не прыгай, – это прозвучало до того внезапно и при этом с таким надрывом, словно она уже шагнула вниз. Да за кого он её принимает?

«За дуру, которая сегодня выпила две пригоршни таблеток», – услужливо подсказал внутренний голос.

Соня повернулась спиной к открытому окну и шагнула к краю подоконника, с него перепрыгивая на табуретку. Лохматый и какой-то помятый со сна Радик с болезненной гримасой следил за её движениями, и лишь когда она встала на пол, позволил себе вздох облегчения.

– За кого ты меня принимаешь? – всё-таки спросила Соня назло внутреннему голосу. – Прыгать с третьего этажа, когда под окном сугробы? Я даже кости переломаю только если мне очень не повезет!

– Ну мало ли, – уклончиво ответил Радик и подошел ближе. Он неловко приобнял Соню за талию и уткнулся носом ей в плечо.

– Я испугался, – пробормотал он еле слышно. – Зачем ты залезла на подоконник?

– Помнишь чудовищ? – вместо ответа спросила Соня, а когда Радик кивнул, мол помню, забудешь такое, держи карман шире! – она продолжила. – Мне приснился один из них. Очень ясно так, будто наяву. И он меня видел тоже. Поэтому я встала и решила посмотреть, вдруг увижу в окно.