Слова беспомощной девочки

не буду, как говорит отец

и кто сказал, что небо – это конец?

Запись № 6

Все мамины знакомые – коллеги по работе ли, подруги молодости – при виде Я. восклицали, что она – копия мамы. Но, увидев папу Я., резко меняли своё мнение – у неё были его прямой нос и маленький подбородок. Мама периодически причитала, что никто из её детей на неё не похож, только глаза у Я. были мамины. И больше ничего общего.

Мама была третьим ребёнком в семье, самой младшей, и единственной дочерью. Она родилась и выросла в деревне, среди болот. Её мама почти круглые сутки работала поваром, а папы не стало довольно рано (мама никогда не рассказывала Я., как он умер). Поэтому домашнее хозяйство было на ней. И воспитывала она себя сама. А с двумя старшими братьями не забалуешь, и она росла «пацанкой», подруг у неё было немного, всё больше друзья.

Мама рассказывала Я., как несколько раз в год ей приходилось почти вслепую идти от больницы домой – у неё стало падать зрение, и приходилось ходить к окулисту и закапывать в глаза специальные капли. Из-за них на некоторое время она переставала видеть вообще и наощупь шла через полдеревни. Никто её никуда не водил.

Это мама говорила, когда Я. в детстве отказывалась ходить к окулисту одна. А к нему нужно было ходить довольно часто. Глаза действительно были мамины.

Мама была счастлива, когда, закончив школу, уехала из деревни в Томск, учиться. Она узнавала большой мир, была очень общительной, душой компании. Но Томск для неё был не таким, как для папы Я., – то есть местом лучшей жизни. Она не привязывалась к месту, ей было хорошо везде, где было, куда пойти повеселиться. Закончив учёбу, мама уехала работать в Омск («невелика разница, всего-то буква»), на швейную фабрику «Лидер», жила с тётей, копила деньги и каждый год ездила в отпуск «на моря», «дикарём» с подругами. И, как правило, оставляла недельку в конце на то, чтобы навестить маму.

И это, по её словам, было самое счастливое время её жизни. Она была предоставлена самой себе. Сама шила себе наряды (которые потом носила тётя Оля, дочь маминого брата, и была самой модной среди одноклассниц, как потом говорила). Сама себя обеспечивала и ни перед кем не отчитывалась. Она была гордой. И знала себе цену.

Маме – двадцать три.

Во время одного из отпусков она приехала домой в деревню и со школьными друзьями пошла на дискотеку. Там на медленный танец её пригласил парень, явно не местный – всех местных мама знала. Высокий, с красивыми руками. Когда музыка закончилась, он подарил ей конфету «Мишка косолапый» – это были самые вкусные конфеты в стране, соответственно, достать их было непросто. Мама поделилась конфетой с друзьями (надкусывали по чуть-чуть) – и на все остальные медленные танцы они отдавали маму только этому парню. Каждый раз она возвращалась с конфетой. Так мама с папой и познакомились.

После танцев он вызвался проводить её домой, а на улице, как назло, хлестал дождь. Мама была в босоножках на очень высоких каблуках, ей было жалко топить их в огромной луже, на которую они наткнулись по пути, и она попросила понести её. Он, замявшись, отказал.

– Тогда пока, – бросила мама и показательно направилась через самую середину «водоёма».

В следующий раз папа встретился с мамой только через год.

Папе – двадцать три.

Он закончил обучение в Томском политехническом с отличием. Его позвали на работу в крупную томскую компанию, но он только развелся из-за измен жены и хотел уехать. И уехал – попробовать себя «в поле». Работал помощником бригадира на нефтеразработке. Недалеко от маминой деревни. Он был верховым на скважине: когда нужно было вытаскивать или затаскивать трубу, два человека тащили её снизу, а он стоял у верхнего края трубы, на вышке, и один толкал её в нишу. Он рассказывал, как баюкал руки по ночам и не мог уснуть от боли. А потом признавался, что рассказывал об этом только Я. И никто больше не знает.

Между вахтами папа жил в общежитии именно в маминой деревне, и там часто ходил на дискотеки. Однажды он обратил внимание на красивую и очень загорелую девушку (как будто только с пляжа) – на фоне остальных она выделялась, к тому же, он её ещё здесь не видел. После танца он подарил ей конфету – из запасов, которые прислала его мама (она работала врачом, и ей часто в благодарность приносили что-то подобное). «Шоколадке – шоколадная конфетка». По пути к её дому, когда она попросила перенести её через лужу, он побоялся, что уронит, – руки в тот день болели не меньше обычного. И она ушла.

Через год мама изменила порядок путешествий (так в этот раз было удобней) и отправилась сначала домой. Папе об этом тут же доложили – вся деревня знала, что он о ней спрашивал, поэтому каждый счёл своим долгом сообщить о её приезде. Мама, конечно же, тоже об этом узнала, от тех же людей. Неделю они гуляли, пели песни под папину гитару. Мама позвала его с собой в Ялту. У него как раз заканчивалась вахта, он планировал поехать к своей маме. А в итоге увидел море в первый и пока единственный раз в своей жизни.

Для мамы это тоже была пока последняя поездка «на моря». Она узнала, что беременна, когда они уже были у папиной мамы, в Белово. Там они и остались.

Папиной маме мама не понравилась. Она была «слишком дерзкой для девушки без высшего образования». Она была недостойна папы, не то, что его первая жена. И об этом маме не давали забывать.

Уже потом, слушая мамины рассказы про бабушку, которую Я. помнит только в гробу посреди зала (а на кладбище её не взяли, ей – четыре), Я. понимала, что любая женщина была бы «недостойна» папы и мама зря принимала это так близко к сердцу. Скорее всего, бабушка то же самое говорила папиной первой жене. Ведь папа – единственный сын бабушки и единственный любимый её человек. Папиного отца не стало довольно рано (папа никогда не рассказывал Я., как он умер), а других родственников нет. Я. сделала этот вывод потому, что на праздники мама всегда звонила братьям в деревню и тёте в Омск, а папа никому не звонил. И папе никто не звонил. Правда, на похоронах бабушки были какие-то женщины, папа называл их «тётя Катя» и «тётя Маша». Они едва ли обменялись парой фраз.

Им – двадцать четыре.

Первой родилась Алёнушка. И тогда это была, наверное, счастливая семья. Бабушка не любила её так, как души не чаяла в папином сыне Дмитрии (который, кстати, не его сын). Но это была внучка, и бабушка приостыла. Папа любил дочку, потому что всегда хотел именно дочку, и с работы сразу бежал домой. Мама, как и свойственно впервые родившей женщине, расцвела. Три года спокойной семейной жизни – как в рекламе йогуртов для завтрака. А потом Алёнушка заболела. Сначала была температура, девочке стало трудно дышать. Чуть позже появилась сыпь. Это была корь[30 - Корь (лат. Morbilli) – острое инфекционное вирусное заболевание. Остаётся одной из основных причин смерти среди детей раннего возраста во всём мире.].

Мама и папа хоронили её вместе с любимой игрушкой. Я. тайком смотрела старые фотографии и видела Алёнушку. Маленькую девочку в маленьком гробу. С Чебурашкой. Папа обнимает маму, мама склонилась над ней. Они спокойны.

Мама долго чувствовала себя виноватой. А может, и до сих пор чувствует. Но тогда, когда было очень больно, мама обвиняла бабушку. Как она, врач, могла не увидеть сразу, что что-то идёт не так? Она видела и не сказала. Она хотела, чтобы Алёнушка умерла, и папа бросил маму. Бабушка, в свою очередь, возобновила нападки. Мама – плохая мать и плохая хозяйка. Как она, мать, могла не увидеть сразу, что что-то идёт не так? Она не увидела, потому что не следила. «Тебе нельзя рожать детей». Но мама уже родила сына, ещё когда Алёнушка была жива. Ему всего пара месяцев.

Им – двадцать семь.

Папин университетский друг позвал его работать к себе, в геолого-разведочную партию, на другом конце области. Они оставили бабушку и могилку дочери. Теперь и маму интересовало место, в котором она будет жить. Главное, чтобы оно было подальше от прошлого.

В следующий раз они навестили могилку Алёнушки через двадцать пять лет. Поехали мама, папа и Я. Они долго искали её, среди заросших участков и полуразрушенных плит. На маму было страшно смотреть. Она боялась, что не найдёт, но нашла. На памятнике с трудом можно было различить имя и годы жизни. Они прибрались и покрасили оградку, в синий цвет. А на памятнике была звёздочка, мама сказала, что раньше она была белой с красным. Такой она и стала после нашего приезда.

Сына мама оберегала очень сильно. В новой квартире в посёлке было холодно, и она укутывала его с головы до пят. Но он всё равно часто болел. Мама никак не могла понять, что она опять делает не так. Папа цитировал то, что говорила ему его мама, когда он каждую неделю ходил на телеграф звонить ей. Брат долго не разговаривал, не мог фокусироваться на одном деле, что тоже очень беспокоило маму. Папа отдалялся, и вообще не очень много времени уделял сыну, зарабатывая деньги на его обеспечение. Но на самом деле – часто пропадая неизвестно где. Ведь от матери он уехал не только из-за смерти дочери, но и из-за обвинений на работе. Спас человеку жизнь, нарушив все предписания. Где справедливость в этом мире. Почему начальники – всегда звери самовлюбленные.

Папа хотел по примеру друга открыть своё дело и быть сам себе начальником . Мама была категорически против. По ряду причин, а именно:

Начало девяностых, лихое время. Однажды папу сильно избили. Случилось это прямо под окнами их дома. Был поздний вечер, мама то и дело выбегала на балкон посмотреть, не идёт ли он. И увидела, как четверо мужиков пинают кого-то ногами. Мама сразу поняла, кого, и закричала с балкона, что звонит в милицию. Когда она выбежала на улицу, там был только папа. Он пробыл в больнице две недели с переломами трёх рёбер и сотрясением мозга.

Для того чтобы открыть своё дело, нужно обзавестись знакомствами. А это значит задерживаться после работы и обсуждать дела. Конечно же, выпивая. А у папы нет чувства меры в этом вопросе. Практически все ссоры, происходившие в семье, случались наутро после попойки. Объяснять что-то пьяному человеку ночью, когда он только пришёл и ничего не соображает, бесполезно. А утром отец отрицал, что был в таком уж неадеквате, мол, мама наговаривает. А разбитые вазы и порванные рубашки – не доказательство. Я. с братом в эти разборки не лезли. Мама их не впутывала, когда они были маленькие.

Самая главная причина, как думает Я.: мама боялась неизвестности. Средняя зарплата, средняя работа, успех которой зависит не только от тебя, привязывают человека к такой же средней жизни и средней семье. Добейся папа успеха, он непременно ушёл бы к другой, более молодой и необременённой грузом прошлого, чувством вины и двумя маленькими детьми. И – самое главное – он ушёл бы от контроля, который был главным маминым вкладом в его жизнь. Или, как сказала мама, ушёл бы к «более достойной, но менее сильной». Это вполне предсказуемо. А мама хотела, чтобы у обоих её детей была нормальная жизнь и возможность получить высшее образование. Сама она обеспечить этого не могла, работая нянечкой в детском саду, да и то, попала она туда по протекции тёти Оли, которая работала там воспитательницей. Но мама всегда внушала Я. и брату, что наличие высшего образования – тот критерий, по которому нужно выбирать себе людей в близкое окружение. Слова бабушки, видимо, действительно её задели. К тому же, «если будете хорошо учиться, не придётся тряпку крутить».

Как только Я. начала подрастать, мама всё больше и больше стала рассказывать ей о своих переживаниях и чувствах. Когда папа где-нибудь задерживался, она говорила, что он наверняка пьёт. Чаще всего она была права, а если не была, это злило её ещё больше. Она всегда в чём-то его подозревала. Когда отец переехал в город и пять дней в неделю жил отдельно от них, логично было предположить, что у него были другие женщины. Не было постоянной любовницы, конечно, к которой он мог бы уйти (на это требовалось слишком много денег и времени), но случайные «шлюхи» – да. Так говорила ей мама, когда отец не отвечал на звонки. Мама подчёркивала, что будет оставаться с папой только до того момента, когда Я. получит высшее образование. «А дальше – пусть хоть загнётся». Только мама могла останавливать папу.

Им – сорок два.

Папа был в командировке, в Алтайском крае. Случилось землетрясение, большая редкость для Сибири, его отголоски дошли даже до их посёлка, так что ночевали мама и Я. одетые. Эпицентр землетрясения был в Рубцовке – а отец был именно там. И телефон, конечно же, был отключен. Тогда мама впервые призналась Я., что курит. Она сказала:

– Я сейчас пойду покурю на кухню, а ты полежи здесь. Набери ещё раз папу.

Всё было хорошо, он ответил на следующий день, сказав, что просто не было связи. А через месяц они объявили Я., что разводятся.

Брат тогда был в Томске, Я. казалось, что это его не особо касается. Папа не приезжал из города месяц, мама много курила. Я. думала, что те слова, которые люди произносят во время заключения брака, – самое большое лицемерие. Клятвы ничего не значат. В лучшем случае, ты веришь в них, только когда их произносишь. «В болезни и в здравии, в радости и в горе». Но нигде не сказано «в быту», «в самой обычной жизни, в которой ничего не происходит».

Когда папа приехал, он радостно позвал Я. в магазин – «мы с мамой помирились, будем отмечать». Мама не казалась особо счастливой, и Я. не знала, что об этом думать. Только чувствовала себя виноватой и ничего не сказала ни маме, ни папе.

А мама всегда потом говорила не делать так, как она.

Декламация № 7

гражданский производственный брак

забрал

с собой рабочий

на всякий случай

дефект незаметен

две части вместе

в месте разрыва

честно стачал