Возмездие

– На золотом толчке в угаре бьется старый домовой. Но ни богатство, ни напор не победят его запор, – грустно продекламировал парнишка.

– Мудро, – подытожил старший и по-хозяйски вошел в квартиру.

Вова, покрутившись по дому, не находя себе занятия, заявил Петру:

– Вообще-то у меня тут дружков предостаточно, необходимо навестить товарищей. – Так ступай, никто не держит. Только без глупостей, – отозвался молодой человек.

– Ну как Вы могли подумать, командир. Чай, не маленький, – уже от дверей прокричал Вова.

Хлопнула дверь, и в квартире воцарилась тишина. Петр подошел к креслу и, удобно расположившись, расслабленно замер. С темнотой раздался звонок в дверь. И затем в квартиру, странно покачиваясь, вошел Вова, обвязанный поверх рубашки куском оранжевой ткани. Не ожидая расспросов, безапелляционно заявил:

– Мне, по случаю, удалось в кришнаиты записаться, – и, закатив глаза, пискляво запел: – Хари Кришна Хари, Хари.

– Это что еще такое? – насторожился Петр.

Вова торжественно возвестил:

– Не пью, не ем и нет проблем.

– Хорошее учение, – согласился старший, – не мешало бы в морге на дверях повесить.

– Вот так всегда, – завыл малец, – ущемляете личность в выборе веры.

– Да уймись ты, без тебя придурков хватает. Давай-ка лучше закончим с предшественником, успокоим невинную душу, обещали.

Мальчик, сразу скинув с себя дурашливый вид, с серьезностью расположился на диване напротив Петра. Оба, закрыв глаза, расслабленно обмякли и погрузились в молчаливое оцепенение.

Уже долгие два часа продолжалось заседание правительства Москвы. Дважды выступал мэр, но вопросов не уменьшалось, ибо дело касалось приватизации. И хотя иностранным словом обозвали обычный способ воровства, ясности в этом вопросе так и не наступало. Префекты, с пеной у рта, доказывали свои права на тот или иной объект. Хотя всем было понятно – битва идет только вокруг стоимости и методов умыкания. Мэр, все понимая, устало вынужден был соглашаться, кидая очередной кусок ненасытной стае. Следующий, поднявшись, приготовился вещать, но, неожиданно выпучив глаза, захрипел и повалился на пол. Радужные круги, сжимаясь, пульсировали, увеличиваясь в окружности, вспыхнув, рассыпались снежными звездочками. Темный занавес, бледнея, исчез, и мрак, растаяв, открыл необыкновенную поляну. Вокруг с нежностью шумели деревья, переливаясь всеми цветами радуги. Шелест листьев тихим журчанием сливался с шепотом небесной музыки. С блаженством взирал он на чудесную рощу и в неясности крон уже стал различать плавные тени некогда живших на земле. С интересом хотел он найти в обитателях райских кущ своих прародителей. В гигантской березе прямо перед ним сердечным позывом угадал свое родовое дерево и со слезами узнавал среди ветвей вечности запечатленные образы почивших родителей, бабушек, дедушек. И радостью за обретенный покой наполнялось сердце. Но вечную тишину разорвала чья-то речь. На поляну вышли двое: молодой мужчина и с ним мальчишка, с топорами на плечах. Подойдя к березе, остановились, и мальчонка нагло заявил:

– В десять обхватов будет, работы невпроворот. Видать, род древний.

Мужчина, догадавшись, что они задумали, в страшном предчувствии истошно закричал, попытался броситься к ним и остановить, понимая, что они в состоянии закончить род, срубив генеалогическое дерево в райском саду. Но незримой волей сковало его движение, и он молчаливой статуей в ужасе застыл на месте. А мальчонка, по-мужицки поплевав на руки, обратился к старшему:

– Мы свой, мы новый мир построим, за топор берясь рукой, молвил лысый домовой. Приступим помаленьку.

Удары, как по живому, неестественно разрывали тишину векового леса…

Врач, склонившийся над больным, облегченно вздохнул:

– Кажется, пришел в себя. Напугали вы нас своим сердечным спазмом. Переутомились, необходимо отдыхать, а то кардиограмму сделали – нормальная, а вы все в беспамятстве. Непорядок.

Мужчина, поднявшись с кушетки, сумрачно буркнул:

– Так это просто от усталости, доктор?

– Да, милейший, обычный бытовой обморок. Отдохните дня два, больше воздуха и меньше волнений, и все будет в порядке.

Мужчина, поблагодарив, вышел. Пройдя вдоль коридора, зашел в приемную, попросил у секретарши бумагу и, пристроившись в уголке, принялся нервно писать, закусив губу почти до крови.

На заседании выступал один из последних ораторов, рассказывая о сложности замены труб меньшего диаметра на больший, когда в зал, на цыпочках, пытаясь не мешать, вошла женщина. По стеночке добравшись до мэра, положила перед ним стопку бумаг и так же незаметно покинула зал. Тот сначала с раздражением взял один листок, но, вчитываясь, уже с интересом быстро осилил все. Затем извинился и, сославшись на срочное дело, покинул собрание. В приемной застав мужчину, попросил пройти с ним в кабинет и, убедившись, что они одни, взволнованно заговорил:

– Соображаешь, Виктор Семеныч, какие бумаги написал?! Да с такими откровениями тебя в тюрьму не примут. Смотри: признаешь, что за время работы получил от разных лиц около трех миллионов долларов, и перечисляешь, за что: назначал на должности, позволял преступно приватизировать предприятия на территории района, принимал участие в создании ряда фирм, проводя через них муниципальную собственность, и все с фамилиями. Счета указаны, банки, где деньги находятся. Может, ты при обмороке головой ударился? Понимаешь, ведь это скандал на всю Россию! И что прикажешь с тобой делать?

Мужчина молча кивнул и обреченно попросил:

– Требую со всей серьезностью отнестись к моему заявлению. Обязуюсь в ближайшее время вернуть родине все украденное мной. И не пытайтесь объявить меня сумасшедшим. – И уже сквозь слезы проронил: – Мои все умрут. Пришлось увидеть своими глазами, все награбленное у страны кровью отзовется. Видно, правда в Библии написана: всякое древо, не приносящее доброго плода, срубается и бросается в огонь.

Мэр молча покинул кабинет, оставив мужчину, плачущего навзрыд…

Петр, первым открыв глаза, укоризненно заметил умиленно мигающему

Вове:

– Серьезным делом занимаемся, мог бы и без стишков обойтись.

Мальчик, встав в позу, горько заметил:

– Писать поэту запретить, что птице в небо не летать.

– Среди пернатых и страусы и индюки имеются, – огрызнулся старший.

– Не надо грязи, – обиженно парировал Вова, – ты лучше скажи, чем дальше займемся.

– Завтра утром поедем в город Смоленск. Будем искать деревню Дрыново, – пояснил Петр.

– Это зачем? – упорно допытывался Вова.

Петр, удивленно посмотрев на мальчика, сердито добавил:

– Ну обнаглел. Твое дело исполнять. Забыл, зачем сюда прибыл?

Вова обиженно отвернулся и примирительно проговорил:

– Да будет Вам, дядя, ругаться. Ну просто беда, в натуре.

Почти девять часов добирался автобус до старинного русского города. С первых минут пути все внимание пассажиров было приковано к мальчонке, сидевшему вместе с плечистым молодым человеком на задних сидениях. Пацаненок пел, читал стихи, пытался в проходе сплясать что-то вроде рэпа, в итоге, заведя публику, предложил играть в города. И до самой конечной станции взрослые, напрягаясь, вспоминали географию России. Прощались все, будто родственники, особо желая счастья и здоровья мальчику Вове и его старшему брату Петру. Последним удалось поймать попутку, и через полтора часа езды по ухабам и выбоинам они были высажены на окраине полуразвалившейся деревни с милым названием Дрыново. Мальчик, удивленно оглядев постройки, спросил у Петра:

– Это чего, декорации к фильму про оккупацию?

Старший, поморщившись, нехотя ответил:

– Эскиз будущей России, начертанный рукой завоевателя. Этот пейзаж на открытку снять, да отправить всем правителям с поздравлением за славный итог реформ на святой земле. Ладно, пойдем, им еще за все откликнется. Скоро время придет, чертей на место ставить будут.

Парочка зашагала по улице, минуя колдобины и огромные лужи жидкой грязи, вдоль покосившихся заборов и полуразвалившихся хат, с пустыми провалами окон и осевшими крышами. Из подворотен повылезали облезлые старые псы и молча сопровождали приезжих.

Вышли в центр деревни к единственному двухэтажному зданию, выполнявшему все функции социального обслуживания села. Это была школа, магазин и сельсовет. У крыльца пожилая женщина пыталась вытащить из грязи тележку с мешком нащипанной травы. Петр, обойдя лужу, ловко подхватил странное средство передвижения за колесо и рывком выдернул из хляби дорожной.

– Спасибо сынок, выручил, а то уж отчаялась. Вот беда, так недолго самой утонуть, – печально сообщила бабка.