Воля над Хаосом

«Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения – относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу»[10 - Там же, с. 92.].

К. ЛЕОНТЬЕВ уточняет характеристики основных фаз:

«Триединый процесс: 1) первоначальной простоты, 2) цветущего объединения и сложности и 3) вторичного смесительного упрощения, свойствен точно так же, как и всему существующему, и жизни человеческих обществ, государствам и целым культурным мирам»[11 - Леонтьев К. Византизм и славянство. М., АСТ, 2007.].

Характеристика финального этапа – вторичного упрощения:

«A) Утрата особенностей, отличавших дотоле деспотически сформированное целое дерево, животное, целую ткань, целый кристалл и т. д. от всего подобного и соседнего.

Б) Большее против прежнего сходство составных частей, большее внутреннее равенство, большее однообразие состава и т. п.

B) Утрата прежних строгих морфологических очертаний: все сливается, все свободнее и ровнее».

О. ШПЕНГЛЕР описывает единообразную форму упадка:

«Начало космополитической цивилизации. Угасание душевной творческой силы… Этико-практические тенденции иррелигиозного и неметафизического космополитизма.»;

«Внеисторическое окоченение и бессилие имперского механизма на фоне хищнической радости юных народов или чужеземных завоевателей.»[12 - О. Шпенглер. Закат Европы. М., «Мысль», 1993, с. 192–200.].

Л. ГУМИЛЕВ переносит цикличность на более мелкую единицу – на этнос. Он также вводит понятие срока жизни и перечисляет основные фазы, которые проходит этнос в своем развитии:

– пассионарный подъем;

– акматическая фаза;

– надлом;

– инерционная фаза;

– обскурация;

– мемориальная фаза.

Важным аспектом оценки жизнеспособности этноса является пассионарность. Ее снижение означает движение к неумолимому концу. Закономерности этногенеза переносятся и на аналог цивилизации – суперэтнос, проходящий те же фатальные стадии[13 - Л. Гумилев. Этногенез и биосфера Земли. СПб., Кристалл, 2001.].

А. ТОЙНБИ тоже рассматривает цивилизации как циклический процесс, избегая, однако, прямого переноса представлений о биологическом организме на организм цивилизационный. Тойнби вводит вариативность путей развития цивилизации. Для нашей темы важны аспекты стимуляции развития цивилизаций (Вызов-и-Ответ) и распада цивилизаций. Существенны также две реакции – архаизм и футуризм[14 - А. Тойнби. Постижение истории. М., Прогресс, 1996.].

Понятно, что циклические доктрины представляют собой схематику, которая не всегда соответствует реальности. Однако в случае отождествления реальности и ее схематического описания легко получить вполне убедительный образ, которым можно оперировать в манипулятивных целях и который может служить картой по дальнейшим возможным траекториям управления. Из циклических концепций извлекается вполне определенный инструментарий:

– маркеры фаз;

– прогноз перехода к формам ближайших фаз;

– отождествление реально наблюдаемого состояния с определенной фазой на схеме циклического процесса в манипулятивных целях.

Большинство циклических концепций, рожденных в Европе и России, подводит к выводу о завершении европейского культурного цикла. И реальные процессы – сокращение мирового влияния, падение креативного потенциала – подозрительно точно соответствуют циклическим прогнозам. Европа действительно пока движется по шпенглеровскому графику, пассионарность коренного населения снижается на глазах, сформированы механизмы недопущения роста пассионарности и т. д. Насколько фактор техногенного развития позволит компенсировать пассионарный спад, все еще остается неясным. Циклические тезисы обладают не только манипулятивным, но и контрманипулятивным потенциалом.

Попытка преодолеть шпенглеровскую фатальность в недавней истории Европы уже была.

А. ГИТЛЕР:

«Я не последователь Освальда Шпенглера! Я не верю в закат Европы. Нет, я считаю своим провиденциальным призванием способствовать тому, чтобы он был предотвращен…

…должно ли это действительно быть концом нашей истории и, следовательно, наших народов? Нет! Мы не можем в это верить! Не закатом Европы должно это называться, а новым возрождением народов этой Европы!»[15 - Felken D. Oswald Spengler. Konservativer Denker zwichen Kaiserreich und Dikta-tur. Munchen, 1988. Цит. по переводу К.А. Свасьяна в «Освальд Шпенглер и его реквием по Западу», вступительная статья к 1 т. «Заката Европы». М., 1993.].

Эта попытка потерпела неудачу, но есть ли концептуальная возможность преодолеть циклическую предопределенность?

1.3.2. В основании любой циклической модели лежит представление об основном организмическом процессе (ООП). Этот концепт справедлив в отношении любой организмической системы – биологического организма, биоценоза, биосферы, в том числе и социокультурной и цивилизационной динамики. Организмическая система изменяется во времени, сохраняя исходную целостность и смысловую идентичность, но движется при этом по фатальной траектории развития организма от начального малодифференцированного состояния ко все более дифференцированным и специализированным, и в конечном счете к распаду и смерти[16 - В. Шевченко. Универсальный природный цикл. К., «Вища школа», 1992.О. Бахтияров. Постинформационные технологии. Введение в психонетику. К., «ЭКСПИР», 1996.]. ООП неумолимо ограничивает жизнь биологических организмов, однако остается вопрос: насколько фатальна эта модель в отношении других организмических систем? И, самое главное, даже если принимать язык циклических моделей – из какой позиции можно изменить направленность ООП? Цивилизационный цикл ведет к дряхлению и смерти – как преодолеть смерть? Если наблюдаются маркеры упадка, то появляется ли возможность воздействия на эти маркеры, а через них и на сам циклический процесс (пример: если развитие есть функция от пассионарности, можно ли вернуться к более приемлемой фазе, воздействуя на уровень пассионарности)? Какие правила могут стать сильнее правил, обещающих нам исторические неприятности? И – более сильная постановка вопроса: что может быть выше любых правил?

Помимо последовательной смены фаз все циклические модели вводят представление о специфике форм именно этой цивилизации (этого этноса) и их отличиях от других. Циклы осваивают разнообразные смысловые пространства человеческой культуры, и это нечто совершенно иное, чем предзаданная траектория формационных переходов. Каждая цивилизация создает вполне определенные, только ей присущие формы, и в этом заключается ценность цивилизационного и этнического разнообразия. Но и здесь присутствует фатальность – фундаментальная идея, «генотип» цивилизации, который порождает именно эти формы, эту стилистику и противится чуждым для себя формам культуры. В этом пункте циклические модели оставляют лазейку: нахождение позиции, из которой можно произвести изменение «генотипа» цивилизации. Новое регулярно зарождается, но как создать новое этому народу и в этот временной период? Цикличность есть то, что следует преодолеть – и концептуально, и реально.

1.3.3. Феномен России не может адекватно отразиться в пространстве циклических моделей, отсюда и целый веер вариантов ее будущего – от радикально величественного (порождения нового культурного цикла – «Русско-сибирская культура» Шпенглера) и умеренно оптимистичного (плавного перехода к «золотой осени цивилизации» у Л. Гумилева) до крайне пессимистичного. Опираясь на одно толкование текущего состояния, легко увидеть завершение цивилизационного цикла – явно наблюдаемое падение пассионарности русского народа (сокращение и старение населения, отпадение территорий, в том числе и тех, где русские составляли до 40 % населения). Выделяя другие аспекты, столь же легко прийти и к противоположному выводу, о чем свидетельствует не менее явное наличие значительного процента активного населения (примеры: активность русских радикальных националистических организаций и большое число добровольцев, участвовавших в войнах от Приднестровья, Абхазии и Югославии до Донбасса) и высокий уровень творческой активности. Если из всего объема циклических аспектов вычленить именно эту струю и добавить ситуацию Вызова, то Ответом на него может быть лишь создание принципиально нового универсального проекта.

Оценки перспектив России всегда были и остаются противоречивыми. Еще век тому назад Россия рассматривалась как наиболее вероятный претендент на начало нового цивилизационного цикла.

В. ШУБАРТ:

«Россия – единственная страна, которая способна спасти Европу…

…На горизонте уже брезжит нежная утренняя заря нового мира – провозвестница иоанновской эпохи с мессианским типом человека.

…Грандиозное событие, которое сейчас готовится, – это восхождение славянства как ведущей культурной силы… Иоанновская эпоха будет эпохой славян.

…Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе…»[17 - Шубарт В. Европа и душа Востока. М., альманах «Русская идея», 2000, с. 14–34. (Schubart W. Europa und die Seele des Ostens. Luzern, Vita Nova, 1938).].

Однако сейчас оценки становятся совершенно иными.

Все, что писалось до сих пор о России, оставляет ощущение некой двойственности. С одной стороны, аспект Конца – распад имперского тела, согласие части интеллектуальной элиты на участь лишь творцов культуры, но не победоносной цивилизации, с другой – ожидание Начала, которое вот-вот наступит и признаки которого мы ощущаем. Эти настроения соседствуют, а иногда даже совмещаются в одном сознании, и это странное состояние – совмещение в одном и том же национальном теле Конца и Начала – порождает напряженную гремучую смесь, чреватую не просто Ответом, но Взрывом: Вызов слишком фундаментален – неторопливое тотальное увядание при отсутствии идеи чего-то Иного, но неясном ощущении совершенно другого предназначения и наличии сил для его реализации.

Россия не вписывается в существующее пространство формационных и циклических моделей, для ее понимания необходимо ввести еще одно измерение.

РИЛЬКЕ:

«Все страны граничат между собою, но лишь одна Россия граничит с Богом»[18 - Константин Азадовский по этому поводу пишет: «…совершенно уникальный, единственный в своем роде случай переосмысления и воплощения русского начала, русской сути, русской души на другом языке, средствами другого языка».].

Если понимать эту цитату не столь пафосно, то можно сказать: Россия граничит с чем-то, что выше истории, и ее задача – перейти эту границу.

1.3.4. Циклические доктрины провоцируют вопрос об управлении культурогенезом. Культура, понимаемая как организм, подчинена всем закономерностям организмического процесса, и этот факт фиксируется Культурой в создаваемых ею же моделях в отношении самой себя. Но позиция, с которой наблюдается и моделируется Культура, уже находится над Культурой и вне ее, а значит, и вне фатальности ее циклов. В этой позиции Сознание выходит из-под формирующего воздействия Культуры. Ему остается только перейти от отражающей позиции к активной, стать Волей, и тогда даже фатальный организмический процесс становится управляемым.

1.4. Концепции Перехода включают в свой массив и варианты доктрин прогрессивного развития, ведущего к закономерному, но непредставимому наступлению принципиально новой эпохи развития цивилизации, и особый тип концепций возможного, но не гарантированного скачка в нечто Иное. В первом случае они родственны концепциям модернизации, во втором – концепциям отклонения от нормативного хода истории. Скачок, трансмутацию нельзя заранее описать, это уже не развертывание исходной «культурной ДНК», а появление новой, ранее не существовавшей.

Переход к Иному требует уточнения:

– переход от чего к чему?

– переход к чему-то заданному или к принципиально не гарантированному Иному?

– переход – это нечто, заданное правилом (сверхправилом, историческим законом) или нечто, преодолевающее правила (законы)?