Пес-1. Приметы бойца

– Слышала. Слышала я вас… Это не входит в мои обязанности, – змеей прошипела секретарша, надеясь, что ее не услышит гость…

"О! А Степку-то уже охомутали! – Совсем развеселился Константин Валерианович. – Через пару месяцев дрессировки – он точно будет шаркать перед сучкой на полусогнутых.

Не такая уж сквалыга эта девчонка. Мозги у нее есть. Придется, видимо, Степану поделиться своей жемчужиной. Не детей же нам рожать… Полюбимся разок другой, тогда и думать будем, а сейчас надо ковать пока горячо… Главное затащить в койку… Сейчас это самое главное. Может быть, мое любопытство не имеет под собой никакого основания…

– Да ладно Балыкин, обойдемся без чая. – Засмеялся Крестелевский.

– Хер с тобой!– Запыхтел оскорбленный Балыкин. – Но если я не уложусь в срок, девку ты не трогаешь, договорились?

– Но как я узнаю, что ты меня не кинул?

– Я сделаю фотографию, когда она будет совсем голая… – Хохотнул как зарыгал бакалейщик Балыкин.

– Лады!

– Ну, а явился ты зачем?

– Ширку поступила партейка рыжья…

– Колыма?

– От басурман…

– Туркмения? Нет, Туркменское золотишко плохо почему-то идет в этом году. Зубари волну гонят, мухлюют мусульмане…

– Да ты погоди, Иваныч, – поморщился Крестелевский, понимая, что дело не в качестве золота, что дело в желании Степана Ивановича по своему обыкновению поторговаться…

– Нет, нет, не столкуемся, – Замахал руками Балыкин.

– Да не в слитках! Не в слитках рыжье, Иваныч! Россыпью! Высшей пробы песочек… Держи на пробу сто граммчиков… Десять кило потянешь?

– А то!

– Ну, тогда разбежались, – поднялся из кресла Константин Валерианович. Стал надевать велюровую шляпу цвета Беж. Смахнул платочком пыль с итальянской лакированной туфли вишневого цвета… – Да, и еще. Ты поимей в виду, Широк не уполномочен устанавливать цену… Один раз он попытался содрать с клиента комиссионные…

– Ну, так надо поучить вахлака.

– На первый случай дал ему отбрехаться… Вот завершим операцию, а там посмотрим… Пока.

Увы, не выиграл Крестелевский пари с бакалейщиком Балыковым. Катюша, голенькая, на цветном фото выглядела совсем не замухрышкой. Балыкин получил двести долларов и похвалялся попозже представить доказательства, что именно он "просверлил жемчужину".

– Это только аванс. Готовь еще пару штук. – Подмигнул залихватски Балыкин.

Валерианович честно исполнил условия пари. Сам не появлялся у Балыкина, но это не значило, что он пассивно ждал как повернется Фортуна. Проигрывать он не любил категорически. Каждую пятницу в коммунальную комнату, где ютилась Катя с матерью и братом, стучались посыльные… На машине Крестелевского для Кати доставляли букет белых хризантем, шампанское и объемистый пакет тропических фруктов, и это – в московском феврале месяце. Под фруктами, чтобы не выглядеть вызывающе, лежали пара банок икры, черной и красной, а так же обязательный батон сырокопченой колбасы…

Катя сама разоблачила подвох Крестелевского. Однажды, в понедельник вечером, она позвонила Константин Валериановичу домой.

– Зачем вы меня преследуете? Что вам нужно от меня?

Крестелевский мгновенно понял: настал момент, когда одно верное слово, правильно сказанное, могло с успехом заменить не один месяц ухаживания за самой привередливой дамой. И он рискнул пойти "Ва-банк".

– Вообще-то, мне нужно от вас не больше чем любому мужчине… Которому есть что предложить… Помимо секса…

Крестелевский замолчал, предоставляя Кате повесить трубку или разразиться громом и молнией… Катя ответила тем же – выжидающим молчанием. Шанс кинут.

– Вы же понимаете, – я не промах. Могу понять молчание как знак согласия. Разрешите пригласить вас…

– Как я поняла, Степан Иванович передал вам одну мою фотографию…

– Да. Передал. Впечатляет, скрывать не буду. Но, заметьте, свои презенты я начал посылать вам задолго до того.

– Понимаю. Я согласна встретиться, чтобы получить украденное у меня фото обратно…

– Я верну. При условии, что вы станете хозяйкой моего офиса на Неглинной. Оклад ваш увеличится в пять раз… Испытательный срок две недели… И еще придется поучиться на экономических курсах при МГУ.

Вот как все повернулось. На стороне Катя и Крестелевский встретились всего два раза. Этого Крестелевскому было достаточно, чтобы убедиться: Балыкин все-таки обул его на двести баксов… Катю он несколько раз водил в кабак, это было, но трахнуть, не трахнул ни разу. Правда, Катя оказалась "просверленной жемчужиной". Юморист гинеколог. Еще два года назад неудачное замужество и развод заставили Катюшу для продолжения учебы в Гитис искать побочную работу. Так она попала к Балыкину.

Больше наводящих вопросов Крестелевский не задавал. Он взял Катю на содержание. Снял для нее уютную двухкомнатную квартирку на Неглинной. Принимал ее у себя по субботам и средам. Содержантка была счастлива. У нее появилось, кроме сытости, столько свободного времени. Нужда более не мешала целиком посвятить себя "магии театрального искусства".

А Крестелевский сначала привык к темпераментной, скромной, совершенно необременительной подруге, а потом, утратив всякую осторожность, и влюбился. Как сокрушался Вабля, – " втюрился лопух без задних ног". Это было так неожиданно для самого Крестелевского, что он поверил в свое чувство лишь через год. И тогда они поехали в Париж…

В Париже и закрутился последний роман Крестелевского "на всю катушку". Грузная, разлапистая конструкция Эйфелевой башни, по сравнению со стройным, роскошным телом Кати показалась ему похожей на клушу. Это прошлогоднее путешествие, вызвало небывалый прилив страсти и обожания к совсем малознакомой актриске.

С помощью сообразительной Катерины шумно и красиво проматывавшей его доллары, он по-настоящему смог насладиться плодами своих многолетних, опасных трудов. Катя помогла ему избавиться он комплекса ущербности вечно таящегося теневика. А этот комплекс крепко портил ему настроение при виде с каким вкусом упивались своим богатством настоящие буржуи. Только в тот раз в Париже он распробовал по-настоящему, – как хорошо, как приятно быть богатым и щедрым рядом с юным благодарным созданием, обожающим изысканные блага жизни.

Какими же пресными казались теперь его тщеславные подпольные труды. Расточительство выглядело куда более красивым, чем накопительство. Вполне возможно, он так бы зачах в сетях страсти к накопительству, если бы не рискнул раскрутить свою юную пассию. Прекрасное тело юной женщины оросило его одиночество живительным соком молодой жизни, жаждущей первого зачатия… И одиночество в замешательстве уступило Катюше свое законное место в его сердце. Это было чудо возрождения. Впервые, без всяких "но", Крестелевский почувствовал себя счастливым. Настоящим, не купленным счастьем взаимной любви.

Казалось, именно благодаря Катерине очарование счастливого путешествия, продлится на многие годы… Несомненно, продлится, если обычная, купленная на время, нахлебница холостяка превратится в законную супругу. Само собой, она посвятит оставшуюся жизнь сбережению в домашнем очаге негасимого огня Счастья своего мужа. Так мнилось… И появилась мечта о семейном уютном уголке…

Измена Кати, казалось, окончательно должна была убедить Константин Валериановича в том, что природа не создала и не могла создать для него такую женщину, о которой мечтала его Душа. Именно так! Он должен примириться с нерадивостью природы. Довольствоваться тем, что подсовывает ему реальная жизнь… Принимать женщин такими, какими создал их Господь бог. Давно пора оставить нелепые попытки приспособить реальную женщину к своей самонадеянной мечте.

Да не тут-то было. Крестелевский не был настолько глуп, чтобы не подозревать в своей Мечте о женщине жене и матери его детей, бесполое, недееспособное порождение упрямого, самонадеянного воображения. Да, Катя – это было наваждение. Но это наваждение теперь одно освещало его внутренний потрясенный изменой мир, мир трудоголика полупрозрачного бизнеса. Одно теплило веру, почти мистическую веру, что жизнь имеет смысл более привлекательный, чем соблазн оголтелого накопительства капиталов, которому он отдал лучшие годы своей жизни. Взять хотя бы мечту о том же пресловутом Первом Миллионе, мечту идиотов. Оказалось – это вовсе не мечта, так – преходящая задача начала карьеры для молодого скряги.

Женившись в первый раз в тридцать три года, Константин Валерианович был еще полностью во власти расхожих стереотипов представлений о девушке-невесте. Взял в жены разбитную, но порядочную третьекурсницу педагогического института, Светлану Березину. Из простых девок, неизбалованных, еще, потребностями. Действительно "блюдущих" для первой брачной ночи патриархальную девственность. Как будто целкость гарантировала счастье на все время замужества.

Крестелевский повел Светлану под венец вовсе не по душевной или физиологической потребности в семейной мороке, но под давлением раздраженного самолюбия. Ему надоели игривые подначки женатых мужиков. Эти кобели воспринимали его затянувшийся холостяцкий период жизни как некую, тайную неполноценность. А как же! они считали, что женитьба – это веха на жизненном пути и он им поверил, доверился… И, конечно же, совершил ошибку… Не объяснять же каждому встречному поперечному, что веха в жизни настоящего мужчины – это первый миллион! пусть деревянными, но миллион! потом – еще миллион…. потом лимон уже зелеными…

Светлана попыталась переложить домашние заботы на Крестелевского, хотя сама занялась всего лишь мелкой фарцовкой. Молодая жена требовала слишком много внимания. Она претендовала сделать для него вопросом самым важным в его жизни свое таинственное "женское счастье". Более важным, чем даже подпольный бизнес.

Его природная личная порядочность под давлением Светланы странным образом стала извращаться. Но Крестелевский жалел Светлану, стирал даже ее исподнее, и в то же время понимал, что это не справедливо и не надолго. Не мужское это дело. Но скандалить не стал… И стирать перестал.

Семейные отношения стали очень напоминать долгосрочную сделку. Муж и жена, после выветривания обольщений медового месяца, быстро превратились в партнеров по сделке и вынуждены были бороться в брачной сделке, каждый по отдельности, за свои личные права, интересы и выгоды.

Какое-то время сделка Крестелевского устраивала. возникло даже некое извращенное взаимопонимание со Светланой. Почему бы нет? Стоит только отказаться от привилегии мужа ежедневно обедать дома и жизнь станет сносной.

Ко всему прочему, Светлана оказалась бесплодной. Первые полгода Крестелевский активно хлопотал вокруг неполноценной жены. лучшие врачи с их модными лечениями не сумели заставить недоразвитую матку молодой женщины совершить подвиг деторождения. Светлана так и не забеременела.

Сдержанный в проявлении чувств, Крестелевский как-то сразу сник и более не поминал про ребенка. светлане показалось, он смирился.