Псы войны: дневники Шеннона

– Неужели вы меня не узнаёте, мистер? – ответила дама по-английски, тщательно подбирая слова. Её низкий голос звучал отчётливо в тишине полупустого бара. – Вчера утром я оказалась в затруднительном положении, и вы выручили меня. Я пришла высказать Вам свою благодарность.

– Как-то коряво она выражается, – подумал Эндин и ответил: – Ну что Вы, миссис, джентльмен всегда должен помогать леди! Позвольте представиться: Харрис, Уолтер Харрис, бизнесмен.

– Ну вчера вечером, вы так не выглядели, – усмехнулась женщина. – Ядвига, Ядвига Зумбах. – Она протянула руку. Эндин протянул ей свою. Рукопожатие было крепким, почти мужским.

– Так, чем обязан миссис Зумбах? – Эндин увидел тонкую золотую полоску на левой руке женщины. – Может кофе?

Женщина кивнула и села в кресло напротив. Закинув ногу на ногу, она внимательно рассматривала собеседника. Под её прямым взглядом Саймону стало как-то не по себе. Хорошо, что портье подошёл принять заказ.

– Так всё-таки чем обязан? – Эндин разомлел от жары и выпитого виски. Ему вдруг стало всё равно, что там происходит на улице, в Кларенсе, в Лондоне…

– Я пришла отдать Вам долг, – прямо ответила женщина.

– Долг? Какой? – Лицо Эндина вытянулось от удивления. – Я Вас первый раз вижу, мадам!

– Вчера утром Вы нас с падчерицей сильно выручили. Мой… муж задержался по делам и нас выселили из отеля, поскольку мне нечем было платить. Вчера утром Вы за нас заступились, а сегодня я… мы уже решили проблемы.

– Ну что Вы, не стоит…

– По глазам вижу, что Вам нужна женщина. Вы же меня хотите? – Она взяла его за руку. Как заговорённый Эндин потянулся к ней.

– Не здесь, мой милый, не здесь, – скороговоркой произнесла Ядвига. – Допьём кофе и поднимемся к тебе. Не торопись. У нас много времени.

Как только они вошли в номер Саймон набросился на женщину. Дальше всё происходило как во сне. Несмотря на свой богатый опыт, Саймон был заворожен своей партнёршей и потерял счёт времени. Они занимались любовью, курили, пили виски и мало разговаривали. Эндин предложил спуститься поужинать в ресторан, но Ядвига отрицательно покачала головой. Тогда он распорядился принести его в номер. Всё время пока официант накрывал стол, гостья Эндина провела в душе. После его ухода, она вышла и с видом королевы села за стол: купальный халат, который был надет на неё, только подчёркивал её красоту. Эндин сидел напротив, пил вино и думал о том, что все его многочисленные подружки не стоят и десятой части женщины, сидевшей напротив: те девки только заводили, а эта сводила с ума.

– Кто ты? – он решил прервать затянувшееся молчание Она на него удивлённо взглянула, будто не понимая вопроса. Её рука потянулась к бокалу, она поднесла его к губам и сделала глоток.

– Откуда ты? – Эндин решил быть настойчивым. Ядвига улыбнулась и ответила своим меццо-сопрано:

– Ниоткуда. Это – Африка! Здесь всё приходит ниоткуда и уходит в никуда.

– Послушай! Так не бывает, – Саймон нервно теребил край скатерти, глядя в упор на Ядвигу. Она прикрыла глаза, будто думая о чём-то далёком.

– Ты хочешь что-то узнать обо мне? – спросила она. Эндин судорожно кивнул. – Я ниоткуда, – повторила она, каким-то другим, скрипучим голосом. – мой отец из России, мать – из Литвы, муж – из Польши, я – из Бельгийского Конго. Этих стран больше нет и, наверное, уже никогда не будет… – Она умолкла, нервно закурила сигарету и, сделав затяжку, сломала её в пепельнице. Встав из-за стола, она грациозно потянулась и обняла Саймона…

Ночью они вышли на балкон, курили и смотрели на яркие африканские звёзды, закинув ноги на ограждение. Ночной бриз гнал влажный океанский воздух вглубь материка. Внизу мелькали фары случайных автомобилей, в порту горели три или четыре фонаря, мигал маяк. Где-то в нескольких милях от берега "Тоскана" шла на юг. Помощник капитана Норбиатто всматривался в ночную темень, ведя судёнышко в порт Кларенса. В его трюме лежали автомобильные покрышки, различные механические приспособления, инструменты и станки. Горан рассказал, что сторговал их у какого-то грека, который не знал, как от них избавится. Всё это было завалено тюками с сушёной рыбой, обувью и одеждой. В каютах "Тосканы" разместились четыре интеллигентного вида негра, имена которых сообщил по радио Курт, а на палубе сидела другая группа. Пассажиры были одеты в немыслимые лохмотья и козьи шкуры. Запах их немытых тел и невыделанных кож был таков, что Валленберг не хотел пускать их на борт. Потребовался прямой приказ Шеннона, чтобы их приняли на борт. Это были родичи Джонни, имя которого было Шан Лоримар. Их было пятеро: сморщенный седой старик и четыре атлетически сложенных горца. Они должны были забрать тело сородича, отвезти его в Баменду и похоронить его согласно своим обычаям. Весь путь они молча сидели на носу "Тосканы", удивив видавшего вида Вальденберга своей выдержкой. Иногда к ним подсаживался один из пассажиров каюты. Они о чём-то говорили на гортанном языке горцев. Сам капитан спустился в свою каюту сразу после того, как отпустил лоцмана. Норбиатто усмехнулся: у старика сегодня был тяжёлый день. Сначала он торговался с ливанцами, потом – с портовиками, затем размещал груз и распределял пассажиров. Окончательно вывели капитана из себя таможенники, затребовавшие за копеечный груз баснословную мзду. Только лоцман, служивший ещё в британском военном флоте, вызвал неподдельное уважение своими знаниями и опытом. Уже на рейде они распили на троих бутылку джина и обменялись крепкими рукопожатиями. Норбиатто взглянул на компас: "Тоскана" шла точно на юго-запад со скоростью шесть узлов. До Кларенса оставалось два часа хода…

Эндин вновь и вновь пытался разговорить гостью, но она всё время задумчиво молчала и только яркий огонёк её сигареты иногда подрагивал в ночной мгле. Вдруг она повернулась и сказала:

– Моя жизнь – как эта ночь. Пройдёт и ничего от неё не останется.

– А сын? – возразил Саймон.

– Это не мой. У меня не может быть детей. – Её белые зубы сверкнули в темноте. Она встала и ушла в комнату. Немного замешкавшись, Эндин пошёл вслед за ней. Утром следующего дня его разбудил телефонный звонок. Он не спеша поднял трубку:

– Лондон на связи, сэр! – раздалось в ней. На линии был Мэнсон. Его распоряжение было безапелляционным: Эндин должен был быть в Лондоне как можно скорее. Саймон повесил трубку и немедленно связался с портье: ему нужны были билеты в Европу на ближайший рейс. Повесив трубку, он вдруг осознал, что Ядвиги нет в номере. Оглянувшись, он вдруг увидел её бабуши с загнутыми носками и облегчённо вздохнул. Достав чемоданы, он стал складывать вещи. За этим занятием он не услышал, как дверь в коридор открылась и вошла его вчерашняя гостья. На ней был вчерашний джинсовый костюм, и она была босиком:

– Извини, милый я спустилась в бар выпить кофе, – проследив его недоумённый взгляд в сторону обуви, она лишь усмехнулась своим меццо-сопрано: – Не хотела тебя будить. Ты уезжаешь?

– Ненадолго. Я вернусь. Номер оставлю тебе!

– Не надо.

– Но я хочу тебя ещё?

– Это вряд ли получиться!

– Почему?

– Может через два или пять дней я отсюда уеду. Может надолго, может насовсем…

– Где тебя искать?

– Не знаю. Африка большая…

– Тогда ты найди меня сама!

– Я даже не знаю, как тебя по-настоящему зовут Харрис или Эндин, Уолтер или Саймон? – Саймон удивлённо смотрел на Ядвигу. Она язвительно добавила. – Милый, ты вчера заказывал ужин в номер. Неужели ты думаешь, что я глухая? Но я привыкла к этому. Белые мужчины здесь, в Африке, всегда себя выдают за других.

– Ну и кто же по-твоему я? – У Саймона в горле совсем пересохло.

– Ты? – женщина удобно расположилась на диванчике, подтянув под себя ноги. Она задумчиво качала головой, смотря прямо в глаза. Затем она потянулась за сигаретами, прикурила одну из них и сказала:

– Не знаю, как это звучит по-английски! – и, промолчав, добавила: – Пират или разбойник! Бизнесмены так себя не ведут. Но ты мне нравишься. Я провожу тебя в аэропорт…

Эндин подумал: "А ведь она права?". Ему вдруг захотелось взять её с собой:

– А кто твой муж, этот Зумбах? Немец?

– Нет. Поляк. Он похож на тебя. Только старше и, – она на секунду замолкла, – беднее!

– Так брось его. Поедем со мной! Сейчас!

– Не смеши меня. Там, в Европе, я буду твоей диковиной игрушкой. Надолго ли? – Она замолкла, закуривая. – А если серьёзно, я не могу оставить Яна.

– Почему?

– Много лет назад он меня спас, вывезя из Стэнливиля. Не знаю, чтобы со мной было бы, если бы не он. Когда Симба захватили город я была ещё девчонкой… – её лицо помрачнело. – Отца зарубили прямо на глазах, мать насиловали много раз, а меня посадили на верёвку и потащили в солдатский барак… – Ядвига перешла почти на шёпот. – Не знаю сколько это длилось. Я потеряла счт времени и почти сошла с ума от ужаса и стыда. Потом началась стрельба казармы заняли другие чёрные… Я потом узнала, что люди полковника Мобуту. Они попытались проделать со мной всё то же самое, но тут появились белые, бельгийцы, парашютисты. Меня поместили в госпиталь… Меня хотели отправить в Европу, но тут выяснилось, что у меня есть родственники только в Польше. Тут появился Ян. Он сказал, что берёт меня с собой, что я его невеста, – она усмехнулась. – Для этого ему пришлось жениться, иначе эти бельгийские чинуши не хотели меня выпускать. Вот так вот мы и живём, – она невесело рассмеялась и умолкла.

– Да, вот так история!

– У поляков есть поговорка, что жизнь напоминает луковицу, чем больше чистишь, тем больше плачешь…

Её прервал звонок портье, который сообщил расписание полётов в Европу. Поскольку прямых рейсов на Лондон в этот день не было, Эндин решил лететь в Дакар местными авиалиниями, а оттуда – в Париж. Позвонив в банк, он отдал последние распоряжения и упаковал вещи. Ядвига сидела на диване, не меняя позы и курила. Саймон не смотрел в её сторону боясь встретить её взгляд. Он решился на это только после того, как портье забрал багаж.

– Ну, что, пошли? – безразличным тоном сказал он, доставая из бумажника сто долларов и протянул ей. Она отвела его руку:

– Не надо. Не обижай меня!