Один день неизвестного поэта. Поэма

Я с любопытством, пока там сидел, стал рассматривать стены,

надписи взглядом ища. И представьте мое удивленье

после осмотра, когда не нашел никакого я мата

или иного ругательства. Были зато утешенья

и наставление всем уповать на Иисуса. Я тронут

был наставленьем, которого смысл заключался в той мысли,

что лишь Иисус любит всех незаконно отверженных жизнью.

«Вот, – я подумал, – действительно, кто же бродягу утешит,

коль ни отца нет, ни матери, люди ж его презирают,

всеми отверженный, ходит и просит подачки, а сердце

ищет любви, утешенья. Ведь люди хотят одного лишь!

Сердце бродяги такое ж как сердце любого иного,

также оно омываться любовью желает. А нету

рядом источника чувств. Потому-то несчастный и помнит

об Утешителе, что не отвергнет, а примет с любовью».

Так я подумал тогда, и сейчас тронут этой же мыслью.

ГЛАВКА ТРЕТЬЯ

По эскалатору вниз опускаться я стал. И хоть время

было в запасе, но я зашагал по ступенькам, ведь скучно

просто стоять и глазеть на рекламу и лица всех встречных.

«Автозаводская» мельком прочел на стене, подошедши

к краю платформы, и поезда стал дожидаться, шагая

взад и вперед по платформе. Когда-то давно, лет пятнадцать

или семнадцать назад, когда только окончил я школу,

и из далекого Крыма приехал в Москву в Театральный

вуз поступать в первый раз (поступил я в него со второго,

но после армии уж), то я жил уже в этом районе.

Больше скажу – жил я в этом же сталинском доме, но только

вход был с другого двора и в подъезде другом. А забрался

в эти края, познакомившись с парнем, что тоже пытался

в вуз поступить Театральный, и был он меня лет на десять

старше примерно и выглядел очень солидно. Мы оба

с ним провалились на первом экзамене, и неудача

нас подружила. Узнав, что мне негде приткнуться и ночи

я провожу на вокзале, он мне предложил ночь-другую

или подольше, коль нужно мне будет, пожить в его доме.

Звали его Михаилом. Он стал для меня провожатым

в этом аду, что давил мою психику чуждой и жесткой

графикой жизни. Однажды он мне предложил проституток

в дом привести, но я с ужасом эту идею отвергнул.

В общем, пугал меня мир. Тосковал я по дому и маме.

И когда вмиг провалился во всех четырех институтах,

то испытал облегченье скорее, чем грусть, и уехал

сразу домой, не истратив всех денег, что мама дала мне.

Связку бананов домой я привез и какую-то мелочь

из сувениров. И вот через столько-то лет оказался

волею случая вновь в этом доме. Как мир все же тесен,

хоть и обширна Москва. Я теперь здесь снимаю квартиру.

Мишу же вновь не особо стремился увидеть, ведь столько

лет уж прошло, да и точно квартиры не помнил его я.