Неизвестная. Книга первая

– Граждане, приготовьте документы! – перекрикивая гомон, скомандовал старший, и от этого в вагоне стало совсем шумно и суетно.

Эта суматоха была как нельзя кстати.

Мичман сорвался с места и быстро засеменил к противоположному от патруля тамбуру.

– Куды прешь, нелюдь! – дородная бабища обширным пузом загородила проход.

– Отвали, лахудра! – зашипел на нее мичман и двинул торбой.

Баба охнула, сверкнула толстыми ляжками в синих прожилках вен и опрокинулась под ноги взбудораженным мешочникам. Не раздумывая ни мгновения, мичман наступил на нее, оттолкнулся и рванул сквозь людей к спасительной двери тамбура.

– Раздави-и-и-и-ли! – резанным поросенком заверещала бабища.

– Куда же ты, гражданин Владимиров?! Стой, падла! – этот окрик заставил мичмана вжать голову в плечи и прибавить ходу.

А за спиной раздался сухой щелчок, словно кто-то кнутом щелкнул, а потом еще один. Свиста пуль мичман не услышал. Только краем глаза заметил, как рядом молодой парнишка ойкнул, взмахнул рукой, осел и уставился на красное пятно, что расползалось по его почти новой косоворотке.

– Он меня убил… – прошептал удивленно парень и умер.

«А хочет убить меня!» – страшная мысль обожгла Владимирова словно кипящим маслом, и сбежать из набитого телами вагона захотелось еще сильнее.

И в этот миг громкий хлопок заглушил крики перепуганных людей, бабий визг, детский плач и даже стук вагонных колес. Волна от выстрела ударила мичмана по ушам, шибанула в нос горелым порохом, и стало очень тихо.

Он обернулся и увидел того странного пассажира, что пялился в загаженное окно и делал вид, что ему очень интересно. Человек привалился к стенке. Фуражка с него соскочила, обнажив плохо стриженую голову. В его правом виске дымилась большая круглая дыра, а левого виска у него не было. Как, впрочем, не было и всей левой половины головы. Она была разбрызгана по стене и окну и медленно стекала вниз кровавыми ошметками.

Рядом с убитым валялся браунинг.

Один из патрульных в потертой кожаной куртке и черной фуражке железнодорожника стрельнул из трехлинейки почти в упор.

Старший патруля окинул взглядом притихший вагон и сказал:

– Ша! Граждане, приготовьте документы для проверки! – А потом подмигнул своему напарнику: – Лихо ты его.

– А чего он тут пистолетиком размахался, – ответил железнодорожник и деловито передернул затвор.

Стреляная гильза со звоном ударилась о перегородку вагона, попыталась закатиться под лавку, но уперлась в чей-то пухлый мешок.

– Картошку везете? – спросил патрульный сидевшего над мешком мужика.

– Агась, картоплю, – поспешно закивал мешочник и украдкой перекрестился.

– И чего хочешь взамен?

– Так ведь… – испугано промямлил мужик, но старший патруля перебил его.

– А ну-ка, обыщи убиенного.

– Я? – удивился мешочник и закрестился уже открыто: – За что же, граждане?.. А может, картопли вам отсыпать… – с робкой надеждой взглянул он на патрульного.

– Я сказал – давай!

– Агась… – кивнул мужик, боязливо покосился на размазанные по стене вагона мозги, быстро обшарил карманы трупа и полез убитому за пазуху.

Все это время в ошалевшем от страха вагоне стояла тишина. Только колеса мерно стучали на стыках, да возле убитого паренька тихо причитала невесть откуда взявшаяся монашка.

– Вот, – тихо сказал мужик и протянул старшему патруля выуженную из под армяка бумажку.

Старший взял ее:

– Мандат… – пробежался глазами, хмыкнул. – Эсер, – скривился он.

– Тут вон еще… – мешочник выудил второй сложенный листок.

Железнодорожник его развернул и прочитал бегло:

– Постановление центрального комитета партии социалистов-революционеров номер шестнадцать дробь четыре… Приговорил провокатора и предателя дела партии Владимирова Константина Константиновича к смертной казни… Приговор привести в исполнение безотлагательно и при первой же возможности…

– Выходит, казнили, – понимающе посмотрел на патрульных мужик-мешочник. – А этот, – кивнул железнодорожник на убитого паренька, – выходит, Владимиров?

– Скоро станция, там разберемся, – сказал старший патруля и спрятал в карман листок. – Я последний раз говорю, граждане, приготовьте документы для проверки!

Только тут Владимиров понял, что смерть обошла его стороной. Он вздохнул и достал из торбы мандат о срочном вызове в петроградский комитет кооперативных работников младшего счетовода рыбинской артели «Красный рыбарь» Исаева Максима Максимовича…

*****

А вы-то сразу и не догадались, что мичман был совсем не мичманом? Да это и немудрено. Вот уж кто умел личины менять, так это он… Владимиров Константин Константинович…

Он тогда счетоводом значился. Тихоньким таким бухгалтером, застенчивым и скромным. Между прочим, дочка председателя артели на него с большим интересом поглядывала…

Его же эсеры к смерти приговорили как провокатора, а ВЧК – к расстрелу. Вот он в рыбачьей артели и отлеживался. Ему бы там еще с полгодика… а он не выдержал, в Петроград помчался, чтобы с ней повидаться…

*****

Второй раз Владимирова, или, как он теперь значился по документам, Исаева, пытались убить сегодня…

– Вы за нее не беспокойтесь, товарищ чекист, – Бехтерев тряхнул гривой густых длинных волос. – Мы делаем все, что в наших силах… Заметный прогресс… Весьма заметный… Вы же видели.

– Да, Владимир Михайлович, я вам полностью доверяю, – Константин кивнул и невольно поморщился.

Резкая боль ударила в висок, и в глазах на мгновение стало темно.

– Что с вами? – озабоченно спросил Бехтерев.

– Это так, – ответил Константин. – Контузия. Пару месяцев назад в Киеве бомбу кинули…

– Вы ранены?

– Три пули из меня вытащили, но теперь все в порядке… До свадьбы заживет, – улыбнулся чекист.