Перезагрузка Карла Петровича. Сборник юмористических произведений

Завершив диагностику, Феодорий Максимович упрятал в папку карточки, медленно встал со стула, настороженно посмотрел на сиденье и, не совершая более никаких изворотов, шаркая, вышел из палаты.

Только Сквозняковский вышел, как в палату, держа в руках банку с красными пионами, живой походной вторглась молоденькая медсестра. Положив цветы на тумбу, она склонилась над Смертью и с улыбкою ей шепнула:

– Это вам от поклонника. – Тонкой ручкой она погладила нежные лепестки, окунула в них свой подвижный носик, мечтательно вздохнула и удалилась. Смерть что-то пробурчала и отвернулась к стене. Через минуту цветы завяли.

Вечером, после ужина, Смерть сидела в больничном коридоре, кушая черносливы в шоколаде, и бесцветным взглядом смотрела в окно на облетавшую берёзу. Мелкие капли осеннего дождя быстро бежали по стеклу.

– Добрый вечер! Я вам не помешаю? – присаживаясь рядом со Смертью, сказал маленький старичок; в руке у него был приглушённый радиоприёмник. Смерть бросила на него надменный взор и снова уставилась в окно.

– Погода сегодня хмурая, – продолжил старичок, тоже посмотрев в окно. – Вон как ветер берёзку дёргает, не жалеет совсем. А вчерась лучше было, солнце светило… Скажите, а вам цветочки как, по нраву? Я сам не стал заходить, думал: отдыхаете. Танюшку попросил. Она девчушка хорошая, не отказала. Говорит: Иван Матвеич, не волнуйтесь, я всё сделаю, отнесу, скажу, всё будет как надо. И не обманула сестричка. Хорошая девчушка, добрая. Я-то всё думал, какие вам цветочки подарить, но так и не порешил. Потом сынку позвонил, говорю ему: Сенька, присоветуй старику, не знаю, что и делать, привези, говорю, мне цветов хороших, да чтоб поярче, попышнее. Вот он пиончики-то и привёз. Говорит, они сейчас ходкие, дамам нравятся. – Старик поглядел на Смерть, которая, словно каменный истукан, сидела на стуле, не отрывая глаз от окна. Старик вздохнул, почесал в затылке и снова заговорил: – Я-то как сюда попал. Шёл, значит, я переулком, за хлебом шёл, и тут передо мной котяра дорогу перебежал, чёрный-чёрный, ни одной светлой точечки на нём нет. Ну, ясное дело, лихо. Я постоял-постоял, думаю, не, так меня не возьмёшь, и в обратку пошёл, думаю, с другой стороны к магазину подойду, и всё ладно будет. Иду, значит, двором, тихо кругом, ни котов, ни человеков. Я, значит, за угол завернул, а там темно, света не видать, и я ногою в кирпич… Да, порядку нету. Кирпичи по дворам лежат, коты где хотят бегают… Зато у нас с демографией, говорят, дело в гору пошло: в новостях объявили, что люди помирать перестали, не мрут, и всё, уж второй день, говорят. Странно как-то. С чего бы это?

– Иван Матвеич, на процедуру, – крикнула старику медсестра.

– Иду, иду, уже иду, – вставая, проговорил старик и, в последний раз взглянув на Смерть, сказал: – Всего вам наилучшего. Выздоравливайте. Благодарствую за беседу.

Прихватив шуршащее радио, он, вздыхая, заковылял по коридору.

Через две недели Смерть выписали из больницы. Накинув на себя чёрную мантию, она продолжила свою печальную деятельность (печальную для нас), прерванную волей несчастного случая. Она ходила по миру, махая призрачной косой, однако сворачивать в Конный переулок побаивалась. Спустя много лет Смерть всё же решилась туда свернуть. Она шла осторожно, поглядывая на окна окружавших её домов.

В это самое время в Конном переулке Башорат Хусанович Штукатурдиев, вступивший в бригаду водопроводчиков, открыл канализационный люк.

Вечером Смерть очнулась в реанимации.

Две музы

Было раннее утро. Солнце только поднималось из-за восточных холмов. В ожидании музы поэт Юрий Кафельков, со скукой во взоре, крутился на стуле, складывал губы трубочкой, звучно выдувал воздух и почёсывал затылок, смотря то на часы, то на потолок. Перед ним лежали гусиное перо, чернильница и белоснежная бумага, готовая принять плоды душевно-умственных трудов.

Кафельков принадлежит к той породе поэтов, которые по каким-то причинам вечно бегают в заколдованном круге перспективы и не ведают из него выхода. Перо и чернильница отвлекают его от этой неутешительной действительности и позволяют ощущать себя хранителем традиций, лелеющим поэтические колоссы золотого века.

Тем, кто не знает, что такое вдохновение, вкратце об этом расскажу.

Вдохновение есть незримый, духовно-энергетический продукт, производимый божественной музой; продукт, необходимый для активации автономных частей творческого центра сочинителя.

Божественные музы, являющиеся производителями вдохновения, делятся на три категории.

Музы первой категории – это музы вольные, обитающие в природе. Сочинитель, обладающий необходимыми навыками, без труда приручает этих чудесных созданий.

Музы второй категории – это музы приручённые, они имеют с сочинителем душевно-родственную связь и присутствуют в его жизни добровольно, без каких-либо условий.

Музы третьей категории значительно отличаются от муз первой и второй, ибо связаны с сочинителем определёнными обязательствами, которые прописаны в контракте о сотрудничестве. Контракт вступает в силу после оплаты сочинителем услуг, которые в указанный им срок будет исполнять нанятая им муза. Оплачиваемые музы являются сотрудниками Бюро «Вдохновение», специально созданного для помощи сочинителям, не умеющим должным образом приручать вольных муз.

Рассмотрим некоторые моменты контракта о сотрудничестве.

Контракт о сотрудничестве

Обязанности сторон (Заказчик и Исполнитель)

Исполнитель обязуется:

1) Иметь приглядную внешность, соответствующую вкусу Заказчика.

2) Использовать парфюмерные средства на его выбор.

3) Являться к Заказчику в условленное место, в условленное время.

4) Производить энное количество вдохновения, необходимое Заказчику для реализации творческого замысла.

5) Не задавать глупых вопросов, не помогать Заказчику советами, а также не критиковать результаты его работы.

6) Не теребить лиру и не издавать в процессе сочинения посторонних звуков (свист, зевота, икание, сопение и пр.).

7) В целях чёткого приёма вдохновения не удаляться от Заказчика на расстояние более трёх метров.

8) Во избежание гнева и зависти, не говорить Заказчику об успехах других сочинителей.

9) Улыбаться по мере возможности.

*Исполнитель не несёт никакой ответственности за отсутствие у Заказчика каких-либо способностей.

Заказчик обязуется:

1) Осуществлять оплату услуги до её оказания.

2) Ожидать Исполнителя в условленном месте, в условленное время.

3) Не подмигивать Исполнителю и не задавать ему вопросов о личной жизни.

4) Не предлагать Исполнителю кофе с круассанами в качестве оплаты за следующий сеанс.

5) Не гневить Бога.

Юрий Кафельков был в числе тех сочинителей, которые (за неимением приручающих способностей) пользуются услугами муз третьей категории. Нельзя сказать, что Кафельков даже не пытался воздействовать на этих божественных существ, обитающих в природе. Нет. Он неоднократно – особенно по весне – совершал прогулки по живописным уголкам, где обычно селятся музы, и пытался их обаять. Однако все его попытки не возымели успеха – музы морщились, кривили носы и отлетали в сторону. После ряда неудач Кафельков обратился в Бюро «Вдохновение», где его любезно приняли и заключили с ним контракт.

Первой музой Кафелькова была Лейла Огнетушиева, восточная красавица в платье из синего тюля. Глядя на неё, Кафельков пробудил внутри себя Митю Карамазова и нарушил условие договора, горячо и весьма «недружественно» подмигнув своей музе. Исполнитель настоял на разрыве всех договорённостей.

Спустя некоторое время Кафельков заключил с Бюро новый контракт. Аурелия Коко, муза, назначенная организацией для работы с поэтом, не появилась в условленном месте, в условленное время. Вскоре стали известны причины её неявки: Аурелия, влюбившись в духа финского озера, покинула Бюро и отправилась в северные широты, к своему возлюбленному.

Организация, принеся Кафелькову извинения, сделала для него скидку и направила к нему новую музу. На сей раз не возникло никаких преткновений. Поэт был удовлетворён. Евгения Шиш на многие годы стала наёмной музой Юрия Кафелькова.

Итак, как прежде было сказано, в ранний, утренний час, когда на востоке только поднималось солнце, поэт Кафельков находился в ожидании своей музы. Не зная чем себя занять, он выделывал несуразные жесты и гримасы. Когда первые лучи солнца осветили макушки городских высоток, в квартире поэта появилась она – муза третьей категории Евгения Шиш.

Повиснув в воздухе под потолком, она натужно улыбнулась Кафелькову и вяло щипнула пару струн на золотой лире в знак приветствия. Её сонные глаза лениво смотрели на поэта. Ей очень хотелось спать. Однако же она всё-таки явилась, ибо не была одной из тех безответственных муз, склонных к нарушению договора.

На Евгении было тёмно-зелёное платье и янтарное ожерелье. Она была изящна, красива и уже одним своим присутствием пробуждала творческую мысль. Кафельков делал над собою большие усилия, чтобы не повторить прежней ошибки, допущенной им в период первого договора с Бюро.

– Здравствуй, Женечка! – улыбаясь, сказал Кафельков. – Не выспалась сегодня?

– Доброе утро! Я, Юрий Иванович, сегодня в ночь работала, – ответила муза, прикрывая ручкой зевоту. – Вчера под вечер пришёл в наше Бюро один человек, сын какого-то министра, и сказал, что почувствовал в себе пробудившийся талант. Ну что, руководители фирмы тотчас оживились и составили с ним договор. Я стала его музой. Ох, вы и не представляете себе, Юрий Иванович, как я измучилась! Я провозилась с ним до утра. Я подносила ему вдохновение со всех сторон, но никакого результата, он не написал ни одной строчки. Одна морока. Ох… Я обслуживаю шестнадцать человек ежедневно, и это так утомляет…