Наследники

Врата медленно распахнулись. Створки еле ползли. Петли противно скрипели. Похоже, их не смазывали уже много лет. Сразу за вратами начинался кое-как намеченный в пустоте коридор. Сквозь полупрозрачные стенки можно было разглядеть, как тот петляет и разделяется, постепенно превращаясь в настоящий лабиринт.

Панкрат шагнул в него и провалился сквозь пол. Внизу была бездна, и она пылала. Панкрат упал в нее, и пламя поглотило его в один момент.

Как ни странно, жара он не чувствовал. Напротив, здешнее пламя было обжигающе холодным. Панкрат стремительно замерзал, и всё никак не мог замерзнуть. Вокруг него плясало ярко-синее пламя, сквозь которое пробивались ослепительные фиолетовые протуберанцы. Каждый раз, когда они прошивали Панкрата насквозь, тот ощущал это, как удар тока.

– Ты это, живой еще? – прогремело в небесах.

– Вроде да, – неуверенно отозвался Панкрат.

Падение внезапно прекратилось, и он завис. Пламя расступилось в стороны. Прямо под собой Панкрат увидел самого себя. Он лежал на полу лицом вниз, с раскроенным затылком. Рядом валялась какая-то железяка. Скорее всего, гвоздодёр, но там было темно, и Панкрат его толком не разглядел.

Согласно официальной версии, прошлая жизнь Панкрата в образе Павла закончилась встречей гвоздодёра и затылка. Гвоздодёр выдержал, затылок – нет. Встречу организовал, опять же согласно официальной версии, кто-то из фанатов Алёны. Якобы он полагал Павла виновником гибели кумира, и таким образом отомстил за Алёну. Фаната, кстати, так и не нашли.

– Не особо-то и искали, – проворчал Панкрат.

В деле, что он листал, сохранился лишь краткий рапорт следователя, больше похожий на отписку. Убийство Павла вынесли в отдельное дело, чтобы побыстрее закрыть резонансную тему со сгоревшей на работе певицей, а после и вовсе сдали в полицейский архив, объявив "глухарем". Официально это записали как "до открытия новых обстоятельств ", однако единственной пометкой на рапорте была отметка о передаче его в архив некрополиции спустя ровно сто лет после убийства.

Панкрат мысленно вздохнул, и потянулся к тому, что случилось до этого. В отличие от фильмов с Ланой Кроли, никакого "обратного кино" с видом из глаз не было. Панкрат перемещался от точки к точке, словно в обратную сторону фотоальбом пролистывал. На следующем кадре он был живым и спешно вырубал оборудование. Панкрат сомневался, что это могло помочь Алёне, но Павел был в этом уверен.

Впрочем, он всё равно не успел. За его спиной появилось нечто темное и проломило ему череп железякой. Тело рухнуло лицом на пульт управления и оттуда сползло на пол. Душа Панкрата проявила форменную беспечность. Покинув тело Павла, она даже не оглянулась на любителя головоломок. Перед ней раскрылись пылающие врата. Душа бесстрашно шагнула в них, и тотчас исчезла в пламени.

– Да, это я маху дал, – сам себя укорил Панкрат, и двинулся дальше в прошлое.

Следующей яркой точкой на пути стала подготовка к концерту. Надо сказать, дела у Алёны и Павла шли далеко не блестяще. Приходилось подрабатывать рекламой и выступлениями на частных вечеринках, и даже так они еле сводили концы с концами. Красивых девушек с поставленным голосом в эпоху расцвета биотехнологий было пруд пруди, и выделиться в общем ряде Алёна не смогла. Вдвоем с братом они сделали ставку на спецэффекты, превращая каждое выступление певицы в пиротехническое шоу.

Поначалу казалось, что это было верным выбором. Зрители валом валили на каждое представление. У Алёны с Павла даже появились свои подражатели. Однако публика слишком быстро пресыщалась зрелищем и требовала всё новых и новых эффектов, а эффекты стоили дорого. Приходилось экономить на накладных расходах. В том числе и на безопасности. Глядя из-за плеча Павла на схему зала с пометками – где и на чём сэкономили, Панкрат даже без того технического образования, что было у него в прошлой жизни, понимал, что трагедия на самом деле была лишь вопросом времени.

Пролистав прошлое дальше, Панкрат увидел, что он оказался не одинок в своей оценке.

– Да вы же сгорите все к чертовой матери! – бушевал пузатый чиновник в сером костюме.

Через воспоминания своего предшественника Панкрат знал его как инспектора по охране труда. Павел устало и определенно не в первый раз объяснял тому, что всё у него просчитано до миллиметра.

– Огонь нельзя просчитать до миллиметра, – заявил чиновник.

Панкрат, уже зная, что океан пламени возникнет аж в десяти метрах от того места, где планировалось, был с ним согласен. Павел этого пока не знал и уверенно гнул свою линию. Мол, всё оборудование было собрано и проверено их собственными клонами, и уж они-то точно не могли допустить никакой ошибки. Чиновник назвал клонов унылым старьем, которым самое место в ямах утилизации. Павел возразил, и на этот раз Панкрат оказался на его стороне.

Алёне принадлежали три клона поколения Би. Они действительно на тот момент считались устаревшими, но это не мешало им оставаться исключительно надежными. Сделать что-нибудь не так у клонов Би попросту не хватило бы мозгов. Они делали ровно то, что поручал им хозяин. Ни больше и не меньше. Когда после трагедии следователи пытались достучаться до сознания алёниных клонов, им пришлось вызывать клоноделов. Считая себя бесхозными, все три Би застыли на месте и не шли на контакт вообще ни с кем.

По сути, их поколение было еще не клонами, а живыми машинами, однако именно в таком качестве они пережили многие более продвинутые модели. Буквально в прошлом году с производства окончательно сняли поколение Кей, а старички Би по-прежнему пользовались спросом.

Чиновник того, что будет, опять же не знал и остался при своем мнении. Тогда Павел зашел с козырей:

– Закон, в конце концов, на моей стороне.

– А трудовой кодекс – нет, – парировал чиновник, хотя и не так уверенно, как раньше.

Закон об авторском праве уже тогда был приоритетнее трудового кодекса. Демонстрация уникального шоу – а Алёна с Павлом подготовили именно такое – не могла быть запрещена из-за такой ерунды, как чья-то безопасность. Разумеется, это не означало, что автора нельзя оштрафовать или даже сгноить на каторге после того, как он самовыразился, однако пока, как говорится, гром не грянул, у инспекции были связаны руки.

До трагедии оставались еще целые сутки. Павел выкатил тяжелую артиллерию – подключил к спору продюсера Алёны. Тот позвонил куда-то, на чиновника надавили сверху и тот, плюнув на пол, подмахнул-таки акт.

– Имейте в виду, от огня эта бумажка не спасёт, – ворчал он, старательно выводя внизу акта, что нарушения есть и нарушители обязуются их устранить в кратчайшие сроки, а до тех пор он лично ни за что не отвечает. – Ему вы ничего не докажете! Пожарный инвентарь-то под рукой?

Павел заверил, что да, все исправно и на своих местах, чтобы в случае чего… но ничего, конечно, не случится, и вообще они позволяют такое себе в последний раз. Как в воду глядел.

– Хм… – произнес Панкрат, листая своё прошлое дальше. – Действительно похоже на несчастный случай.

В принципе, именно с таким вердиктом и закрыли дело Алёны. Поскольку клоны Би не могли ошибиться при монтаже, а мотивов зажарить сестру у Павла не нашлось, то причиной несчастного случая записали неисправность оборудования. Однако следователь некрополиции, когда дело попало в архив, перенаправил его из общего хранилища в их собственный спецхран. Вряд ли бы он так поступил, если бы не подозревал, что дело тут нечисто.

Панкрат только собрался двинуться дальше, как небеса разверзлись и глас небесный возвестил:

– Всё, хана! Панк, вали оттуда, они уже идут!

Обратный полет сквозь пламя был таким стремительным, что, прибыв на место, Панкрат слетел с кресла.

– Живой? – озабоченно спросил старик.

Панкрат кивнул. Его мутило.

– Это ненадолго, – утешил старик. – А ну-ка поднимайся!

Ти подперла его плечом и рывком придала хозяину вертикальное положение.

– Что стряслось? – выдохнул Панкрат.

– Бандиты идут, – сообщила Ти. – Те двое, что были на квартире, и с ними еще пятеро. Женщина с фотографии тоже с ними.

– Валить вам надо, – сказал старик, одновременно выкручивая что-то под креслом.

Он сдернул с гвоздя на стене холщовую сумку. Побросав в нее контейнер с мозгом и коробку размером раз в десять меньше, старик пихнул сумку в руки Ти, а сам схватил оружие.

– Запись я тебе сделал, – сказал он, обращаясь к Панкрату. – А теперь пошли отсюда оба.

В дверь забарабанили. Властно, по-хозяйски.

– Быстро пошли, – скомандовал старик и тотчас скрылся в темноте.

– Куда пошли? – проворчал Панкрат. – Не видно ничего.

Вместо ответа в темноте раздался тихий скрип. Дневной свет упал в узкий дверной проем, высветив обитый жестью косяк.

– Черный ход? – спросил Панкрат.

– Не черный, а запасной, – проворчал старик.

После полета сквозь время Панкрата так трясло и вело, что ноги заплетались. Ти буквально тащила его на плече. На втором плече у нее висела сумка, а в руке она держала книгу.

– Так вы далеко не уйдете, – проворчал старик.