Бесконечность на два не делится

– Идиоты – это кто? —

– Да есть тут… Господи, Алкин, ты не на свой ли счёт? … —

– Иногда тебя трудно понять. —

– А мне? —

Алла отодвинула тарелочку с пустой чашкой, с сожалением заглянула в розетку из-под мороженого.

– У нас время есть? Мы пойдём к Ван Гогу, или рефлексы кушать будем? —

– Пойдём, пожалуй. Хотя так хорошо просто сидеть … —

– И кому-то мозги выносить … —

– Но ведь есть какие-то универсальные вещи, ДЛЯ ВСЕХ …? Я не про Пушкина говорю … —

– Чем Пушкин не угодил? —

– " Не сотвори кумира». Пушкина превозносят где-то под небеса за что? Я его фанатам недавно доказывал, что поэзия его вторична, напрямую «содрана» у именитых предшественников, старик Державин «подарил» ему и «Арион» и «Анчар» и «Памятник нерукотворный». Слог его коряв, особливо у первых поэм: «Полтавскую битву» вслух, для души пробовала читать? Что говорить – не нравится он мне. Было объяснено, что главная его заслуга – «создание» современного литературного языка. Ого-го!!! Стоп, говорю, ребята. А не слышали фамилии: – Гоголь, Ершов, Лермонтов, Фонвизин, Грибоедов??? Эти гении творили примерно тогда-же. Были даже современниками. Ага, ну как-же, они наверное сидели себе тихо, и терпеливо ждали, пока г-н Пушкин, в перерывах между балами сотворит, значит, великий и могучий. И вот тогда они сразу вооружились и начали печь шедевры. И какие!!! Между прочим, язык Пушкина и рядом не валялся с языками Гоголя и Лермонтова… Короче, говоря, сказать больше нечего. Солнце, оно и есть солнце… Что там это «солнце» писало о «скотах», недостойных свободы и которых – " или резать, или стричь»? … —

– Водички попей. —

Когда они по мосту переходили Мойку, Алла задержалась, хитро посмотрела на Би.

– Можешь объяснить, что я не могу понять? Десять лет назад ты молился на Дэнникена, Стругацких, Саймака. Что случилось? Как? —

Би облокотился на парапет, закурил…

– Действительно… В инопланетян я и сейчас верю. Только их нет… Ну, объяснять долго, в компе я сочинил обоснование, хочешь – прочтёшь. А основное… Все сейчас в общем-то признают искусственность разума. Только ради чтобы не потерять уважение таких-же коллег, опасаются признавать Бога. Лицемерие такое. Или инстинкт самосохранения. Тут простая логика. Бог абсолютен. И его действия должны быть строго целесообразны. Он – творец. Но если-бы в мироздании было миллиарды, что там – бесконечное количество цивилизаций, даже абсолюту невозможно было-бы их контролировать. Проще – раз уж мы нужны, создать матрицу, а она уже имеет конечность, и постоянно воссоздавать её копию. Думаю, это делается естественно, как закон природы … —

– Дашь файл почитать. —

(– Может, в этих философствованиях и есть его тараканы. Грозит ему это чем-то? – подумала Алла. Но высказываться не стала.)

2. – Знаешь, вот они приходят, стесняются, будто первые люди на Земле… В постели у них всё о*кей, трахаясь, они кричат от восторга, стонут так, что соседи вызывают полицию, и потому они считают, что у них должна быть счастливая, просто исключительно идеальная семья! Видишь… они даже не подозревают, что отличный трах говорит только о норме в их физиологии. И гармония в постели к гармонии в браке почти не имеет отношения. Это разные вещи. Непонятки постельные можно исправить психологией, если, конечно, есть здоровье. Но сделать двух разных людей половинками одного целого, это может только Бог. Если этого нет, возможно только формальное сосуществование. Да и оно может держаться только при наличии взаимоуважения и доверия партнёру. А если и в постели – дрянь, такой брак обречён, надо разбегаться … —

– Согласен, – Захаров задумчиво отхлебнул из кружки, поморщился. – Что за гадство? Человек, пива! … Потому, наверное, мы с Наталкой и разбежались… Доверие как-то неожиданно исчезло … —

– Часто люди просто не раскрываются навстречу друг другу. Не умеют… Боятся стать смешными, неправильно понятыми. Это, наверное, главная беда людей, боязнь быть неправильно понятыми. Сколько преступлений совершалось из-за этого! … Часто я рекомендую разлуку. Взгляд со стороны позволяет увидеть и себя без розовых очков. Это отрезвляет. Вызывает желание разобраться … —

– Иногда мне хочется встретиться с ней. Побыть вдвоём. Дети уже выросли, а матери, они на вещи смотрят с точки зрения… блага для ребёнка. Хорошо ему будет, или плохо. Это – главное. Но когда дети идут своей дорогой, мать и отец вместе могут сделать для них больше хорошего… Принести больше пользы … —

Включилась музыка, что-то похожее на Би-Джиз, стало совсем хорошо.

– Видишь, столик в углу? Это был наш стол, монтажников Спецтреста. По приезде из командировок здесь было весело… Жизнь была проста и забавна. Сейчас совсем не то. Жить стало сложнее. В цене голова, напористость и безкомпромиссность. Я не жалуюсь. Просто стало неинтересно. Жить ради денег и карьеры неинтересно. У нас не та культура. Творчество сместилось в сторону бизнеса. Знаешь, в начале 90-х мы с Би занялись уличной торговлей. Оказалось, что это очень грязное дело. Каждый вечер надо было лезть в ванну и отмываться. А ведь душу мылом не отмоешь. Раньше

за нас думали. За нас решали. Что хорошо, что плохо. И как жить дальше. Всё было регламентировано. Плохо это было? Конечно, жизнь была расписана до могилы. Но душа была свободна. Нам не с чем было сравнивать нашу жизнь. Только с книжными героями, а это неплохой вариант. Сейчас наши маяки – бандиты, воры, прохиндеи. Это герои сегодняшних детей. Стенька Разин? Но в школах не преподавали, как он резал глотки. Это был страдалец за народ. Современные «стеньки» страдают за доллары … —

К вечеру сумрак стал наполняться народом. К друзьям за столик подсела мрачная троица, один сходил за пивом (половой ввиду наплыва столики уже не обслуживал), оглядываясь, откупорил водку, долил в пиво. Захаров помрачнел.

– Ты всё-таки уже имеешь мнение по проблеме? —

– Какое там мнение, – Валерьян махнул рукой.

– Впечатление. Я ещё не определился, есть ли проблема… Би, человек сложный. И с перегруженной нервной системой. Какие-то признаки психоза, но у тебя, например, более выраженные, так что … —

– Ты не туда смотришь. Аллка мне уже успела нажаловаться. Ты знаешь, он ведь писатель-философ, если это что-то значит. Но его в прежние времена редакции критиковали нещадно. Не вписывался в генеральную линию. А сейчас всё делают деньги. Тоже в ауте. Он может быть с этого и пить перестал. Интеллигент русский! Одно время увлекался хренью всякой, мировые заговоры, понимаешь, эзотерика. Вроде, перегорел. Не знаю, чтоб ты меня за психа не принял, вот Аллка – а она замшелая материалистка! – что-то заикалась о призраках, временных смещениях… Это она? Так он, значит, ей мозги подвинул… Язык-то у него неплохо работает. И начитан, собака, палец в рот не клади… На улице-то уже темень, может, до дому разбежимся? —

– Ты где остановился? —

– На Петроградке, у дочки. Всё нормально. —

По дороге к метро Захаров вполголоса, но с чувством исполнял старую песню" Звёздочка моя ясная", и всё было хорошо.

3. – Когда я смотрю на картины Сальвадора Дали, Да Винчи, Васнецова или Рериха, кого угодно, я вижу мир, переделанный ими, как они его видят. Будто заглядываешь им в душу, где живёт этот мир. Понимаешь, что я хочу сказать? —

– Что ты видишь иллюстрацию, созданную художником по разумению и возможностям. Но это иллюстрации одного мира. —

– Да. Мир Рубенса и Дали и Пикассо, Шагала и Эрнста – один и тот-же. А картины Ван Гога это окно в другой мир. Он выше, или ниже нашего. Но он живёт по своим законам, и мы их не знаем, мы только чувствуем это… И хочется… очутиться там. —

– Несмотря на его жестокость? —

– Что ты называешь жестокостью? Где жестокость в «Едоках картофеля»? А в «Сеятеле»? Да это гимн жизни! —

– У тебя есть возможность подкрепить теорию практикой. На ужин картофель по-чилийски.-

– Придумала. Нет такого картофеля. —

Но через пару минут он с благодарностью смотрел на Аллу, не в силах произнести ни слова, и его рот был забит несуществующим картофелем.

– Я устала. Может быть гимн жизни продолжится на диване, под хороший фильм. Который выберу я. —

– Такие мысли делают мир благословенным. Я только хотел … —

– Мистер, на сегодняшний вечер ты лишаешься права голоса. Философистики на сегодня я уже перебрала. —

И тут она почувствовала на своих губах его палец. А потом, через час, или через месяц, —

– Часто ночами – у меня много бессонных ночей – смотрю в окно, туда, вверх, где Бог. Мне непонятно, ради чего я живу. Кому это надо, я знаю. Ему нужны мы все. Не личности, а человеческие единицы. Но мы сами для себя – зачем? «Человек создан для счастья…» – вот смешно. Для счастья! А где оно, в чём оно заключается? В жизни? Просто жить – это счастье? Тогда счастливы животные – «… не исторически живёт животное: оно растворяется в настоящем… Оно не умеет ПРИТВОРЯТЬСЯ.» Мы умеем притворяться. Мы умеем носить маски. Я за всю свою жизнь испытал мгновения счастья всего пару раз. Как его определить? Я чувствовал это счастье, мне больше НИЧЕГО не нужно было. Это просто было светлое чувство, я находился в круге света, и всё тёмное находилось за его пределами. —

– Завидую. Со мной такого никогда не было. Какие-то моменты, что-то мелкое, мелькающее. Словно искра, оно проходило бесследно буквально через минуты. И уже понимаешь, что это было просто удовольствие. От физиологии, или от природы, ну, знаешь, вечер, берег моря, заходящее солнце, и всё далеко-далеко. —

– Но ведь это не то, ради чего живём. —

– А ведь большинство людей об этом совсем не думают. Счастье! Это что-то из книжек Александра Грина, из народных сказок, где счастье заключается в одной фразе, и не имеет к жизни никакого отношения. У Стругацких сталкер никак не мог выразить словами самое своё сокровенное желание. А может быть счастье, это когда уже ничего не хочется, и можно спокойно умереть? —

– Разве я говорю о смерти? Как раз я хочу жить счастливым, но не знаю, как это выглядит. —