Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Жизнь вопреки

Год написания книги
2018
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Короче, я отказался. А потом случилось то, что случилось. В парламенте, на заседании комитета по СМИ, я выступил с докладом: «Деятельность СМИ в новых условиях». Распался СССР, наступило время новой России, как независимого государства. По какой модели должны действовать и развиваться средства массовой информации, числившиеся ранее как СМИ Советского Союза? Естественно, главной темой доклада была судьба телевидения и радио в новых условиях.

Время Гостелерадио кончилось. Россия должна иметь своё, независимое, телевидение и радио. Я думаю, что такой структурой должна стать Всероссийская государственная телерадиокомпания, проще говоря, радио и телевидение России. Самостоятельная независимая компания. Сокращённый логотип нового образования – РТР. Мы входим в другую эпоху – эпоху открытой конкуренции свободных и независимых средств массовой информации. Они могут быть государственными и частными. Таким образом, материализуется понятие «свобода слова» и главное требование нового времени – открытая конкуренция. Так я сам угодил в ловушку. Меня на этой идее поймали! И Михаил Полторанин вместе с Беллой Курковой, она тоже была депутатом, оказавшись в кабинете Бориса Ельцина, предложили мою кандидатуру на пост руководителя несуществующей Всероссийской компании радио и телевидения. Спустя день или два меня пригласил Ельцин и сделал мне это предложение. Для меня это было полной неожиданностью, и я уже привычно начал отказываться. И в ответ Ельцин произнёс фразу, которая была, по сути, нокаутом.

Представьте на секунду Бориса Ельцина, его рост. Он подымается из-за стола и задаёт вопрос:

– Вы что, вообще не хотите нам помочь?

Одномоментно все пути к отступлению были отрезаны. И мне пришлось, как говорится, сдать оружие и согласиться.

К чему это отступление? Дело в том, что жизнь в тот момент была буквально перенасыщена политикой. Создавалось новое политическое мышление, младореформаторская эпоха. О деталях создания нового телевидения я расскажу позже. Но о роли политики в создании телекомпании буквально несколько фраз.

В ВГТРК я оказался на перекрёстке политических столкновений между президентом страны и парламентом, который возглавлял Хасбулатов. Его приход в высшие эшелоны власти – особая история. О ней чуть позже.

И тем не менее, в компании образовалось два лагеря: одни пытались избежать политики, а в другой объединились те, кто занимался общественно-политическим и информационным вещанием. Они постоянно находились на передовой этого фронта.

Те, кто не хотел заниматься политикой, испытывали страх и всё время упрекали меня, что я их втягиваю в политику. Лидером этих настроений был мой первый зам Анатолий Лысенко, генеральный директор компании. Я был её председателем.

Я объяснял коллегам, что не я кого-то втягиваю в политику, а политика буквально вцепилась в меня и не даёт мне, а значит, компании сделать хотя бы шаг в сторону. Более того, общественные и информационные программы курировал я. Удалось создать неплохую команду, и все информационные программы, как и общественно-политические, вызывали громадный интерес у зрителей и имели хорошие рейтинги.

Здесь можно пока поставить точку и вернуться к тому моменту, когда политика посягнула на мою личность и втянула меня в коридоры этого мира. Всё, разумеется, случилось в советские времена.

Я учился в Лесотехнической академии имени С. М. Кирова. Сказать, что я был безукоризненным студентом, нельзя. Дворовое воспитание сказалось. Как-никак, 12 приводов в милицию – по-своему послужной список школьного и дворового бытия. По итогам первого институтского полугодия – пять несданных зачётов. Пригрозили отчислением. Мать, разумеется, ничего этого не знала. Я очень любил мать и восхищался её благородством, мужеством, но и, конечно же, её красотой. Для меня не было большей беды, чем доставить ей боль. И окажись я отчисленным из академии, мать бы этого не перенесла. Я как бы самомобилизовался и ухитрился сдать в оставшуюся неделю все зачёты. Я приезжал к преподавателям даже ночью. Это шокировало преподавателей. Их возмущение было скорее бытовым, они уже ложились спать, но все зачёты у меня приняли. И я был вычеркнут из списка подлежащих отчислению. И на вопрос матери: «Как дела в академии?» – мой ответ: «Всё нормально» был эхом пережитого отчаяния и унижения числить себя последним запрыгнувшим в уходящий поезд и с трудом нашедшим свободное место в вагоне.

По своей натуре я был лидером. Не отличником, нет. Учёба в определённом смысле угнетала меня. Надо было всё время делать то, что надо, а не то, что я хотел. Поэтому поиск свободного пространства, где можно проявить себя, продолжился, и я его нашёл. Этим пространством было творчество вне норм обязательности.

Я создал первую в академии сатирическую газету. С нами соседствовал факультет ГЗС – городского зелёного строительства. И владение навыком рисунка было частью их профессии. Удалось создать прекрасную команду карикатурщиков.

Газету назвали «Сачок». В студенческой жизни термин известный и даже хулиганский. И как говорят в подобных случаях – поезд тронулся, дело пошло. Я на этом не упокоился, и с моим другом Борисом Таллером мы решили создать сатирические газеты на всех факультетах, а их было семь. Идею приняли на «ура». Так появились «Сучкорезка» на лесоинженерном факультете, «Ревизор» на экономическом, «Пила» на факультете обработки древесины, «Химчистка» на химико-технологическом. И с этого момента День советской печати 5 мая стал главным праздником в академии. Для этого праздника мы с Борисом Таллером писали сатирическое шоу, в котором выступали в качестве ведущих. Всё проходило в актовом зале, вмещавшем 5 тысяч мест. Академия была в числе самых крупных вузов Ленинграда. Нас уже было трудно остановить. И я создал обще-академическую сатирическую газету и назвал ее «Баней».

И чтобы поставить точку в рассуждении «найти себя» – последний сюжет. У нас с Борисом Таллером появилась идея – одну из глав нашего майского шоу посвятить «комсомольскому патрулю», который в академии возглавлял некий Борисенко, который очень напоминал Гитлера, он и стригся очень похоже.

Я вырос в театральной семье. Моя мать была актрисой МХАТа, в состав которого была принята Станиславским. Её первым спектаклем во МХАТе была «Синяя птица». Я часто ходил в театр. В Ленинграде моими любимыми театрами были театр Товстоногова и театр Акимова. Акимов сам был художником, и оформление его спектаклей всегда оказывалось сверхнеожиданным, и под влиянием одной акимовской постановки я воспользовался её оформлением и сделал нечто подобное. На сцене – заседание комсомольского патруля: длинный стол, покрытый зелёным сукном, помещённый под углом снизу-вверх, напротив каждого стула в столе было два отверстия: для головы и правой руки. Место Борисенко было в торце стола. Там стояло кресло, а над ним висел портрет Дзержинского, под которым был размещён плакат со словами Дзержинского: «У чекиста должен быть холодный разум, горячее сердце и чистые руки». Чуть ниже висел умывальник и два чистых полотенца.

Когда открылся занавес, зал взорвался от смеха и аплодисментов, которые не затихали продолжительное время. На следующее утро меня вызвали в партком и объявили выговор. Ко всему прочему, я сотрудничал с академической газетой и примерно в то же время опубликовал фельетон, который назывался «Грешники». Герои фельетона отмечали воскресенье и в конце дня решили выпить. Фельетон кончался такими словами: «И выпили они крепкую, как советская власть, и прозрачную, как слеза богоматери». За это я получил очередной партийный выговор. Человек сродни загадочному растению, которое не обязательно вызревает там, где его посеяли.

Тем не менее учёба продолжалась, её оценочный ряд стал совсем другим. Появились семестры, в течение которых я получал повышенную стипендию за высокую успеваемость. Однако именно сатирические стенные газеты сделали меня популярным и узнаваемым в академии человеком, что, в конце концов, и сотворило моё непредсказуемое будущее.

Оставалось два года до защиты диплома, я был направлен на практику в Краснодарский край, в Тихорецкий лесхоз в Ново-Покровское лесничество.

Я писал диплом по полезащитному лесоразведению. Всё складывалось хорошо, и меня буквально захватила эта работа. Тем не менее я остался верен себе: в местном клубе создал театральный кружок и стал репетировать один из рассказов Зощенко. Дело в том, что меня вызвал директор лесхоза и предложил мне место его заместителя, предлагая защитить диплом экстерном. «А почему бы и нет?» – подумал я, хотя никакого согласия я никому не давал. А директору ответил, что диплом экстерном защищать не буду и положенное время в академии доучусь, а после защиты диплома готов приехать. Мой ответ у директора не вызвал разочарования, мне показалось, что он остался даже доволен.

Вообще эта затея отдавала авантюризмом. Через месяц мне надо возвращаться в Ленинград. А затея со спектаклем в месяц не уложится, но директору клуба она понравилась.

А вот тут происходит невероятное. В лесничество звонит ректор академии и, слегка повысив голос, требует от меня, чтоб я немедленно приехал в академию, при этом ничего не объясняя. На мой вопрос: «зачем? почему?» ответил загадочно:

– Это не телефонный разговор, приезжай немедленно, мы тебя ждём.

Кто такие «мы» – ректор не объяснил. Я сообщил о звонке ректора директору лесхоза.

– А в чём дело? – спросил директор.

– Я не знаю. Попросил разъяснить, ответили: приедете – всё узнаете.

– Во как… Ладно, собирай чемоданы, но обязательно возвращайся.

Вернулся в Ленинград во второй половине дня, заехал домой, оставил вещи, чемодан разбирать не стал. Мало ли что там задумали. Надел костюм. Посмотрел на себя в зеркало – остался доволен. Респектабельности очевидно прибавилось. Перекрестился перед зеркалом, так, на всякий случай, и поехал в академию. Предварительно позвонил в приёмную ректора. Трубку взяла секретарша Вера Петровна. Сказал, что приехал срочно по вызову ректора. Вопрос: на какое время назначена встреча, я уже в Ленинграде. «Минуточку», – ответила Вера Петровна. Спустя три минуты я снова услышал знакомый голос. «Всё нормально, – сказала Вера Петровна. – У вас есть час времени. Приезжайте, вас ждут».

И я приехал. В кабинете ректора меня ждали Зарубин – секретарь парткома академии, сам ректор Петр Андреевич Никитин и ещё какой-то мужчина лет сорока пяти с рыжеволосой ухоженной причёской. В ходе разговора меня познакомили – это был секретарь райкома партии. Фамилию не припомню. Разговор начал Зарубин:

– Олег Максимович, мы тут посоветовались и решили вам сделать предложение – избрать вас секретарём комитета комсомола академии.

Предложение меня в буквальном смысле ошарашило.

– Какой секретарь комитета комсомола, зачем? Мне надо защитить диплом и вернуться в Тихорецкий лесхоз.

Зарубин изложил суть идеи. Присутствующие ждали моей реакции. Я начал осторожно:

– Я не уверен, что это следует делать. Мне надо защитить диплом, осталось полтора года.

– А кто вам мешает? Защитите, – очень спокойно включился в разговор ректор. – Может, чуть позже, но без диплома вы не останетесь.

– Я признателен вам за доверие, но…

Третий участник встречи словно ждал этой фразы, включился в разговор:

– Товарищ Попцов, вы член партии?

Я кивнул.

– И, как я понимаю, вы вступили в её ряды осознанно.

Я снова согласно кивнул.

– Так вот, это предложение делает вам партия.

Далее дискутировать было бессмысленно. Конференция должна была состояться в сентябре. Оставалось чуть больше месяца. Меня, естественно, избрали. Вот так я угодил в сети политики.

Мой предшественник на посту секретаря комитета комсомола, Юра Сайгоченко, оставив свой пост, защитился через полгода и оказался в лаборатории химико-технологического института. В этом же институте он защитил кандидатскую диссертацию. Как говорят – чему быть, тому не миновать, – это решает Всевышний. Отсюда и слова: «Судьбу не выбирают». Она выбирает тебя.

На посту секретаря комитета комсомола академии я был успешен. Комсомольская организация академии очень скоро оказалась в числе самых крупных среди институтских организаций, её численность составляла более 5 тысяч. Я стал членом обкома комсомола, защитил диплом, разумеется, с опозданием, но защитил на «отлично». После защиты мой руководитель Игорь Петрович подошёл ко мне и сказал:

– Ещё два месяца – и готовая кандидатская диссертация.

Эти слова я запомнил на всю жизнь. Работа была посвящена проблемам полезащитного лесоразведения, однако не случилось.

Неожиданно меня пригласили в обком комсомола на беседу с первым секретарём В. А. Саюшевым. Я в состоянии озадаченной растерянности поехал на эту встречу. Это случилось после очередного пленума обкома комсомола, на котором я выступал.

Саюшев расспрашивал меня о комсомольской организации академии, о проблемах, которые приходится решать. Но после очередного звонка неожиданно встал и сказал:
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11

Другие электронные книги автора Олег Максимович Попцов

Другие аудиокниги автора Олег Максимович Попцов