Долгая дорога в дюнах

– Кстати, тут недалеко – Коричневый дом, – сообщила фрау Эльза, супруга дядюшки Генриха, особа еще более дородная, – бывшая резиденция фюрера. Он и теперь здесь бывает.

– А вон в той пивной я впервые услышал речь фюрера! – подхватил возбужденно дядюшка. – Погодите, я еще напишу трактат о благотворном влиянии нашего баварского пива на политику. Недаром же именно в Мюнхене фюрер стал фюрером.

– Учти, Марта, если хочешь завоевать сердце дяди Генриха, пей пиво только с золотым петухом на этикетке, – посоветовал Рихард. – Это марка его заводов.

– Марточка, дорогая, – вы позволите вас так называть? – не слушайте этого шалопая! – галантно засуетился дядюшка Генрих. – Мое сердце уже безраздельно принадлежит вам – с того самого момента, как вы ступили на перрон. – И, покосившись на монументальную тушу жены, томно добавил: – Красивые женщины всегда были моей слабостью.

Рихард поспешил отвернуться, чтобы не прыснуть, и подмигнул Марте. Но она этого не заметила – сжавшись в углу машины, рассеянно смотрела в окно. Автомобиль катил теперь мимо роскошных особняков Богенхаузена.

– Дядюшка, ты забыл о своих обязанностях гида…

– Почему – забыл? Марточка, вот Богенхаузен. В этой части города живут… э-м-м… уважаемые люди.

Машина остановилась возле дома с колоннами из серого камня.

– А вот и наша лачужка! – с лукавым торжеством воскликнул дядя Генрих. – Прошу!

«Лачужка» пивного фабриканта была отделана с тяжелой, несколько старомодной роскошью: дубовая мебель, старинная бронза, потемневшие от времени картины со сценами из немецкой мифологии. В столовой пылал камин.

– Кушайте, дорогая, кушайте, – опекала Марту фрау Эльза за столом, сверкающим дорогим фарфором и оправленным в серебро хрусталем. – В вашем положении очень важно регулярно получать достаточное количество хорошей пищи, овощей и фруктов. Рихард, это никуда не годится: ты совершенно не заботишься о жене! Смотри, какая она у тебя бледненькая. Ну ничего, дорогая, теперь я за вас примусь. Ручаюсь, через неделю на ваших щечках расцветут розочки.

– Тетя Эльза, а куда делся ваш Ганс? – оглянувшись на горничную, внесшую очередное блюдо, спросил Рихард. – Неужели вы все-таки решили расстаться с таким величественным монументом?

– Мы вообще отказались от мужской прислуги, – пояснил дядя Генрих. – Это инициатива моей жены.

– Да! – властно тряхнула двойным подбородком фрау Эльза. – Я горжусь, что все наши люди – швейцар, лакеи, повар, словом все, кроме шофера, – теперь несут службу в рядах вермахта. И что самое главное – совершенно добровольно. Ведь у Генриха есть специальное разрешение на слуг…

– Ну, положим, не совсем добровольно, – с кислой миной возразил дядя Генрих. – Ты приложила немало усилий, чтобы заставить Ганса сменить ливрею на солдатский мундир…

– Нет, добровольно! – повысила голос фрау Эльза. – Я настаиваю на этом. Мы, мюнхенцы, лучше других понимаем, как нужны сейчас нашему фюреру солдаты.

– Стало быть, у нас с Мартой есть шанс снова встретиться с вашим Гансом? – усмехнулся Рихард. – Где-нибудь в Риге… Кстати, тетушка, разъясните мне один политический казус – если Германия все же надумает прибрать к рукам Прибалтику; где будет проходить демаркационная линия в этом доме? В гостиной? В столовой? Надеюсь, не в спальне? Дядюшка, хоть и патриот Мюнхена, однако все же – латыш.

– Ты чепуху городишь, милый, – отрезала тетушка Эльза. – Во-первых, если фюрер решит ввести войска в эту вашу… Латвию, то лишь для того, чтобы защитить вас от красных…

– Ну разумеется!..

– А во?вторых, тебе бы следовало знать – твой дядя уже год, как принял германское подданство.

– Что я слышу! – всплеснул руками Рихард. – Дядюшка, возможно ли? А как же твои национальные убеждения, которые ты так лелеял?

– Видишь ли, мой мальчик… – дядя Генрих смущенно закашлялся. – Тут иначе просто невозможно вести дела. – Да и вообще… – он пугливо посмотрел на жену.

– А ты как думал, мой милый? – решительно вмешалась та. – Наживать здесь капиталы и оставаться в стороне от священной судьбы немецкого народа? Нет уж, прости… Я как честная немка ни за что не согласилась бы иметь мужа, который…

– Контрольная инспекция! Всем построиться на поверку! – раздался от двери чей-то зычный голос.

Марта удивленно обернулась и увидела стройного красавца в щегольской офицерской форме.

– Манфред! – радостно вскрикнул Рихард, выбираясь из-за стола. Мужчины обнялись. – Марта, позволь представить тебе моего лучшего друга и однокашника…

Но офицер уже сам приблизился к Марте, щелкнул каблуками, церемонно поклонился:

– Манфред Зингрубер! – Он протянул роскошный букет белых хризантем. – С приездом и счастливым рождеством!

Поцеловал руку гостье, затем хозяйке дома, вновь обернулся к Марте и театрально покачнулся. Схватился за спинку стула, как бы удерживаясь от обморока:

– Закрой мне глаза, Рихард! Лучше сразу, чтобы не гибнуть мучительной смертью завистника.

– Марта, это тот самый Манфред, о котором я тебе все уши прожужжал. Знаменитый сердцеед!

– Да, да… – как бы очнувшись, кивнула Марта. – Рихард мне говорил… Вы, кажется, вместе заканчивали университет?

– Вот именно – заканчивали! Лично меня выперли с четвертого курса, – захохотал Зингрубер.

– Зато ты преуспел в другом, – заметил Лосберг.

– Да. К своему счастью, я быстро понял: в жизни есть кое-что поважнее сонетов Шекспира.

– У тебя семья?

– Армия моя семья.

– Господин Зингрубер, могу ли я пригласить вас пообедать с нами? – обратилась к нему фрау Эльза.

– О, как это мило с вашей стороны.

– Я бы с удовольствием попотчевала вас чем-нибудь более изысканным, но вы сами знаете, как сейчас с продуктами…