Последний теракт. Книга 2

– Сейчас уже все позади, но точно причину сказать не могу, не врач. Юрка говорит, сильнейшее переутомление, какие-то стрессы.

– Хм, как я его понимаю. Надо парню дать недельку отдыха сразу после полугодового собрания по проектам, которое, кстати, уже пятый раз переноситься.

– Ладно, я к тебе сам знаешь по какому делу. Как я уже говорил по телефону, удалось выследить зачинщиков недавних событий.

– Картель «Кали»?

– Да нет, этими как раз и не пахнет, – поморщился Соколов. – Даже Константин Сычев, командующий войсками Московского Военного Округа, похоже, здесь просто пешка.

– Которая изрядно пощекотала твои нервы.

– Да, было дело. Моему агенту в Марокко удалось выйти на след одного подпольного завода по переработке алмазов, куда Сычев, судя по всему, наведывался семь лет тому назад.

– Причем здесь Марокко?

– Объясню, – терпеливо продолжал Соколов, – раз уж нам пришлось работать в условиях, исключающих контакт с самим виновником торжества, то действовали по всем правилам шпионажа. Как я изначально говорил, Сычев оказался чист как стеклышко, даже диву даюсь, как его берегли, поэтому моим людям пришлось вспахать архивную базу МВД. И что ты думаешь – там сияла полная пустота! Данные на Сычева отсутствовали вообще, словно их вымели поганой метлой. Даже странно, что он раньше никогда не попадал под радар СБГ. Пришлось искать корни его жизни до резкого продвижения по службе, которое случилось около шести лет назад. Мои люди наведались к его родителям, где нарыли наибольшее количество информации, перепотрошив небольшую, но очень комфортную загородную дачу, которую выслеживали около двух недель. Разумеется, старики ни о чем и не догадывались. Кое-какие концы удалось распутать уже позднее, руководствуясь полученными задатками. Так вот, Константин Сычев, оказался вовсе не Константином Сычевым, а погибшим в югославской войне майором Денисом Стрельниковым, чьи награды удалось раскопать недалеко от дачи, в заросшем лесу, рядом с деревом, на котором Стрельников в детстве сооружал себе штаб-квартиру. До югославской войны Стрельников уже побывал в нескольких африканских вооруженных конфликтах, зарабатывая на жизнь в качестве наемника. Между прочим, у него довольно неплохой послужной список был, пока он не вляпался в малоизвестный теперь «марокканский инцидент».

– Что за инцидент? Я тоже о таком не помню.

– Неудивительно, об этом мало распространялись. Я даже подозреваю, что если бы в нашей службе безопасности не оказалось человека, принимавшем в этом инциденте непосредственное участие, вряд ли бы нам удалось что-нибудь разузнать. По большому счету смысл всего «марокканского инцидента» умещался в примитивном понятии грабежа, только с большой наживкой. Пятьдесят наемных солдат, преимущественно славянской крови, решили хорошенько погреть себе руки, напав на тщательно скрываемый караван, который перевозил на корабли обработанные алмазы. Как ты понимаешь, далеко уйти им не удалось, поскольку алмазные короли подняли на ноги всю марокканскую армию и даже разведку. Унесли ноги лишь трое, да и те без добычи – Шумейко, наш работник, Иванов и Костомаров, чьи имена мы добыли лишь при помощи Шумейко. Кстати, не один из них не дожил до сегодняшнего дня, проверять факты их смерти мы не стали, но Шумейко утверждает, что те умерли вполне естественными человеческими смертями.

– Хорошо, а что же Сычев, или Стрельников? – поинтересовался Меленков.

– Вот тут-то самое интересное. Шумейко утверждает, что его боевой товарищ по грабежу был захвачен при нападении на их логово. Других источников мы, к сожалению, не нашли, но факт остается фактом – более года родители Стрельникова знать не знали, что стало с их сыном, отец даже был уверен в его смерти и установил небольшой памятник рядом с деревом, о котором я уже упоминал. В начале 1999-го Стрельников вновь объявился на родине, и, не дав толком опомниться ошалевшим от счастья родителям, кинулся в югославскую войну, где уже и умер документально окончательно.

Поскольку после его смерти и вплоть до того, как четыре года спустя Константин Сычев не засветился в коридорах Генштаба, нам не удалось разузнать ровно ничего, пришлось вернуться в прошлое и раскопать больше информации о «марокканском инциденте». Я печенкой чувствовал, что там что-то есть, и не ошибся. Несмотря на то, что для истории этот малозначительный факт остался покрытым мраком, для местных жителей ограбление века живо так же ярко, как если бы это случилось вчера, поэтому моим агентам не составило особого труда выйти на упомянутый мною заводик, из недр которого богатый груз некогда отправился в запланированное плавание. Позже удалось выяснить, что именно туда привезли десятерых взятых в плен грабителей, которых не успели убить. А еще позже, когда стало окончательно понятно, что именно в этом заводе надо искать корни дальнейшей судьбы Стрельникова, нам пришлось выкрасть одного из старейших охранников, или террористов, как их еще обозвать, кто был свидетелем тогдашних событий. Для этой операции я использовал «Контру».

– Все прошло без сучка?

– Без задоринки, – осклабился Соколов, – а как же иначе? Так вот, старый марокканский наркоман, который и дня не может прожить без щепотки кокаина, и чье имя я даже вспоминать не собираюсь – язык сломаешь – выложил нам все на блюдечке с голубой каемочкой. Стрельников оказался единственным, кому даровали жизнь, остальных же закопали недалеко от завода, порубив на мелкие кусочки.

– Интересно-интересно, чем же он так их подкупил? – любопытно взглянул на Соколова Меленков.

– Не смотри на меня так, я сам не знаю, – потупился Александр. – Но, по всей видимости, Стрельников-Сычев до сих пор сидит у них вот на таком огромном крючке, – и он выразительно согнул указательный палец правой руки, который, если бы превратился в сталь, пронзил бы упомянутого Сычева насквозь. – Не удивлюсь, если выясниться, что для такой свободы ему пришлось укокошить всех своих подельников. Но не в том суть. Наш драгоценный марокканский язык поведал в ломке о том, что последний раз видел Сычева около семи лет назад, когда тот в последний раз появлялся на территории завода. Разумеется, он и понятия не имеет, зачем тот появлялся, но это уже не так важно, тут и простой фантазии достаточно. Сычев с руками и ногами слуга тех, чья алмазная империя вот уже сотню лет разрастается по миру.

– Оппенгеймеры.

– Они самые, голубчики, – кивнул Александр, – а кому служат члены этого высокопоставленного семейства, ты и без меня отлично знаешь.

– Это что же получается, Комитет решил проверить нашу боеспособность? – спросил Меленков, хотя и без того уже знал ответ.

– А то как, очевидное дело. Но есть и хорошие новости – несколько часов назад моим агентам удалось добыть информацию о намечающемся собрании теневых владельцев завода, которое состоится через неделю, и где, по слухам, будет присутствовать сам граф Алонсо, главный представительно семьи Оппенгеймер.

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю поджарить всю эту шайку с их проклятым заводом, – хищно ответил Соколов.

Меленков надолго задумался, производя в голове действия гроссмейстерского масштаба. Александр терпеливо ждал, развалившись на широком диване, который уже порядком успел просесть под тяжестью гиганта. За прошедшую ночь он успел изучить местность для предполагаемой атаки, разработать превосходный план и тысячу раз в голове проследить различные варианты его исполнения.

– Не рановато ли для операций подобного рода? – спросил, наконец, Меленков.

– Думаю, что нет, – ответил Александр, поднимаясь, и зашагал по комнате, – во-первых мы, разумеется, не станем оставлять никаких следов своего присутствия, может быть, даже свалим все на «золотой полумесяц», во-вторых, даже если об этом прознают в Комитете, широкомасштабных войн с Россией сейчас никто затевать и не станет. Ты же прекрасно знаешь, сколько сил, и, главное, денег – а разве есть что-то более важное для Комитета, чем деньги? – потрачено на подготовку глобальной разборки мирового масштаба, так что наши золотые друзья не кинуться мстить как стая дворовых собак, потерявших заблудшую суку. Разумеется, нам это припомнят сполна после того, как все закончиться, но ведь после этого ты и сам собирался столкнуться с ними не на жизнь, разве я неправ?

Меленков лишь устало покачал головой.

– Когда же все это закончиться, – утомленно произнес он.

– Похоже, что только с нашей смертью, – оптимистично подбодрил Соколов. – Ну так как, Петрович, поддержишь мою затею?

– Я не знаю, чутье подсказывает мне, что не стоит туда соваться сейчас.

– Да? Очень жаль, – заметно потух Александр, словно ребенок, у которого забрали любимую игрушку и который вот-вот расплачется.

– С другой стороны, эти скоты организовали такой переполох, в котором чудом не погибли дорогие мне люди, – обнадеживающе продолжил Меленков, и Соколов вновь воспрял духом, увидев в конце спасительный свет. – Да и сопляк этот Алонсо, давно мне противен, как назло туда собрался. Прям и не знаю, что и решить.

– Позволь мне разрубить этот твой гордиев узел, – живо подхватил Соколов, с восхищением наблюдая над тем, как чаша сомнений склоняется в его сторону.

– Ты так говоришь, словно собственноручно хочешь это все выполнить, – удивленно уставился на Александра Меленков, и, увидев, как при последних словах глаза Соколова прямо таки зажглись кровожадным огнем, быстро замахал руками. – Нет-нет! Даже и не думай об этом! Не смей просить! Никуда я тебя н-е о-т-п-у-щ-у! Что такое надумал?!

Это были далеко не все восклицания Анатолия Петровича, которые градом посыпались на смирно сидевшего Александра. Истории не известен дальнейший диалог этих двоих, каждого по-своему выдающихся людей, но сторожевые псы, наверное, никогда не забудут, как в ту ночь огромный гигант выпорхнул из дверей загородной резиденции порхая, словно бабочка, и, с улыбкой до ушей и светящимися от счастья глазами помчался к стоящему у ворот огромному джипу.

– Тише! Смотри! Кажется, просыпается!

– Ты говорил мне это уже раз двести. Когда перестанешь путать его стенания во сне с настоящим пробуждением.

– А может нам его это… потеребить немного?

– С ума сошел! Юра велел и пальцем к нему не прикасаться.

– Да уж, помню. Хорошо хоть бредни его закончились, уже десять часов как не издал ни звука. А то такие страсти про какую-то машину говорил, аж мурашки по коже ходили.

– И не говори! Девушка-машина, фантастика да и только!

– Гляди! Теперь просыпается! Это уж точно!

Платон простонал что-то в полудреме, и открыл наконец-то глаза, узрев Артема Быстрова и Сергея Макарова, своих лучших друзей.

– Пацаны? Что вы тут делаете? Где я? – ничего толком не соображая, произнес он.

– Не переживай, все хорошо. Ты у себя дома, приболел немного, вот мы и приехали тебя навестить, – бросился объяснять Быстров. – Как себя чувствуешь? Теперь лучше?

– Да вроде все хорошо, только голова побаливает. Можно мне кофе?

– Да-да! Конечно! – кинулся со всех ног Сергей, и уже через несколько минут принес на небольшом подносе свежий ароматный кофе. Рядом лежало два бутерброда с красной икрой, и поскольку сливочного масла в холодильнике обнаружить не удалось, Сергей с двойным усердием намазал хлеб аппетитным деликатесом.

Платон с благодарностью проглотил принесенный завтрак, сразу почувствовав себя лучше.

– Звонил отец, волновался, – сказал Макаров, – обещал после работы заскочить.