Русские поэты. Предсказанный уход

В сухом остатке. Что предсказано

Как видим, у Николая Гумилева есть не одна, а много стихотворных строк, содержащих намеки на его уход из земной жизни.

Причина смерти – пуля, при всех тех оговорках, которые приведены выше. Погибнуть на фронте он мог и от сабельного удара, и от разрыва снаряда. Но представлял себе именно 9 граммов свинца, а не что-то еще. Пуля, которая «отыскала его грудь, пришла за ним», оказалась не немецкой, но все-таки это была пуля.

Место смерти (трудно сказать – упокоения): ни на постели, ни при нотариусе и враче, «…а в какой-нибудь дикой щели, утонувшей в густом плюще…».

На Ржевском полигоне, где проводились расстрелы, диких щелей хватает. За таковые могут сойти и ямы, куда сваливали трупы. Но где точно останки Гумилева, не установлено, и, скорее всего, они уже не будут найдены.

И про Ахматову, получается, он предвидел, что не найдет она его: «И не узнаешь никогда ты, / Чтоб в сердце не вошла тревога, / В какой болотине проклятой / Моя окончилась дорога». Да, так и не узнала. А вот тревога в сердце вошла.

Именно на «болотине» при речке Лубья установлен крест-кенотаф в память о Гумилёве. Место не подтверждено, но по какому-то наитию его поставили именно здесь.

Еще раз вспомним предостережение Анны Ахматовой: «Поэты, не предсказывайте свою смерть – сбывается!» Николай Гумилев не слушал свою Анну и предсказал слишком много.

Глава 3. Мертвая петля Сергея Есенина

Сергей Александрович Есенин, 30 лет

21.09(03.10 н.с.).1895–27(28?).12.1925

Родился в селе Константинове Рязанской губернии

Умер в Ленинграде

Устал я жить в родном краю
В тоске по гречневым просторам.
Покину хижину мою,
Уйду бродягою и вором.

Пойду по белым кудрям дня
Искать убогое жилище.
И друг любимый на меня
Наточит нож за голенище.

Весной и солнцем на лугу
Обвита желтая дорога,
И та, чье имя берегу,
Меня прогонит от порога.

И вновь вернуся в отчий дом,
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.

Седые вербы у плетня
Нежнее головы наклонят.
И необмытого меня
Под лай собачий похоронят.
1916 г.

К Сергею Александровичу Есенину в России особое отношение – он один из самых любимых и популярных национальных пиитов, к которому уже целый век «не зарастает народная тропа». Уж если кого приворожил березовым ситцем своих строк, то это навсегда.

Похищенный томик

Хотя сегодня место поэзии и поэтов в нашей суетной, смутной, переформатированной жизни достаточно скромное, фанатов Есенина тысячи и тысячи. Есть сайты поклонников, его стихи «осовременили» рэперы.

На рэп сегодня перекладывают тексты многих классиков – Пушкина, Маяковского. Но Есенина любят больше всего – сотни тысяч просмотров, например, в TikTok. Тем более хватало почитателей в советскую, доинтернетную эпоху, когда главным носителем поэтического слова была книга. Печатались книги в СССР миллионными тиражами, но их все равно не хватало.

Признаюсь, в далекой читательской юности «подсел» на Есенина и я. Настолько, что совершил хищение из областной библиотеки – засунул под брючный ремень томик поэта и вынес на себе скрытно, как полковое знамя из окружения. Некрасивый поступок, но очень уж хотелось иметь книжку при себе, в магазинах такую было днем с огнем не сыскать.

Известный портрет Есенина с трубкой – в виде раскрашенных фото, а особый шик – выполненный резьбой по дереву или выклеенный из благородного шпона, украшал жилища многих советских обывателей. Романтический образ гуляки и скандалиста, рязанского Леля, златокудрого пастушка пегасов притягивал простой народ! Но на самом деле Есенин был не прост, совсем не прост.

Посмертная маска и странная отметина

Интерес к поэту нередко перерастал в подлинную любовь и принимал необычные формы.

Военный пенсионер, липчанин Валентин Синельников превратил свою однокомнатную квартиру в музей Сергея Есенина. Там была собрана масса экспонатов, связанных с поэтом, – книги, автографы, воспоминания современников, которые не могли появиться в советской печати; личные вещи Есенина, добытые каким-то непостижимым образом (из дальних мест, ведь в Липецке Есенин никогда не бывал); даже кусочек коры с дерева, посаженного Сергеем у дома в рязанском селе Константинове, оказался «лыком в строку». Экспонаты занимали все пространство, а сам хозяин ютился на кухне.

Однажды в конце 70-х годов с группой журналистов местной «молодежки» мы побывали в этой квартире-музее (позже власти города выделят Синельникову под все расширяющуюся экспозицию 3-комнатную квартиру, а само собрание будет признано «одним из лучших в мировой есениане»). Две вещи вызвали особое любопытство – листочки с матерными стихами Есенина (которых, разумеется, не могло быть в томике, похищенном из библиотеки) и посмертная маска поэта.

Гипсовая маска, конечно, не являлась одной из тех пяти (по другим сведениям, их было семь), что сняли непосредственно с лица мертвого Есенина. Копия или даже копия с копии, но и она удивительно точно передавала не просто черты, но все детали – вплоть до ресничек на опущенных веках. Ясно видимая впадина округлой формы над правой надбровной дугой – что это такое, откуда? С грустным вздохом хранитель музея пояснил: то, что Есенин повесился, вы наверняка знаете, но как именно? Петля была прилажена к вертикальной трубе парового отопления в номере гостиницы «Англетер», лоб самоубийцы соприкасался с раскаленной трубой, в результате и возникла эта вмятина в лобовой кости…

Долгие годы такого объяснения было вполне достаточно, доморощенные и титулованные есениноведы советской поры им удовлетворялись, да и вообще предпочитали не «смаковать» подробности. Кто-то копал глубже и дознавался, что страшный след (от трубы? от удара тупым предметом?) на черепе Есенина замазали пластилином, прежде чем снять последние маски. Великого поэта Страны Советов гримировали, всячески «прихорашивали» перед похоронами. Не лежать же ему в гробу перед публикой с дыркой в башке. Но следы все равно остались!

Чем ближе к нашему времени, тем все больше появлялось вопросов, недоверия к «официальной версии» ухода Есенина из жизни. Конец 80-х открыл двери многочисленным публикациям, авторы которых выстраивали свои версии: имело место убийство поэта с последующей маскировкой под суицид. Их оппоненты гневно обрушивались на «фальсификаторов», часто используя те же факты, что и первые, но интерпретируя их в пользу самоубийства Есенина. Эта пикировка сегодня имеет особо острый характер: Интернет предоставляет просторные площадки для битв «есениноведов». Даже не очень строгая к своим авторам, редко прибегающая к модерации электронная энциклопедия (да пишите что хотите!) была вынуждена специально указать в статье о Есенине: «Разделы «Смерть» и «Версия убийства» Википедия подвергает сомнению. Об этом идет дискуссия». Как говорится, ученые спорят. И зачастую вешают лапшу на уши не шибко ученым.

Что ж, попробуем разобраться, перевешивает ли чья-то чаша весов.

Сам ли в петлю влез?

Пишущие и говорящие о жизни и смерти Сергея Есенина решительно поделились на два лагеря. Одни горячо доказывают, что Есенин, доведенный до крайней черты алкоголизмом, впавший в депрессию, сам наложил на себя руки. Другие, не менее горячо, – что с поэтом зверски расправились чекисты, в спешке затем маскировавшие следы преступления. На этом поле брани (брани во всех смыслах) в ход пускается и легкая, и самая тяжелая артиллерия, такая, как вышедшая в 2020 году увесистая (1029 страниц!) книга «Есенин. Обещая встречу впереди». Ее автор писатель Захар Прилепин, конечно, проделал большую работу, но он сторонник все той же «официальной версии» и не допускает здесь никаких возражений. Есенин – «висельник», и всё.

– Самоубийство в «Англетере» точно не явилось итогом его непростых, но в целом понятных отношений с советской властью, это результат его мучительной поэтической и человеческой судьбы, алкоголизма, бесконечных женитьб, брошенных детей, усталости от самого себя. Сводить этот чудовищный букет к политической подоплеке – попросту нелепо… – говорит Прилепин о Есенине в одном из интервью.

Версии убийства поэта стали плодиться еще в 80-х годах прошлого века, в 90-х стало возможным не только говорить, но и печатать то, что раньше было нельзя.

Одна из основательных работ в этом ряду – книга питерского писателя и литературоведа Виктора Кузнецова «Тайна гибели Есенина» (1997), дополнявшаяся и переиздававшаяся. «В исследовании впервые использовались недавно еще секретные архивно-документальные источники из труднодоступных фондов (ВЧК-ГПУ-НКВД, МВД и др.)… В.И. Кузнецов представляет новые факты и аргументы, убедительно доказывающие убийство великого русского поэта», – говорится в аннотации. Но в общем-то надежных документов, которые поставили бы жирную точку в «деле» Есенина, и не обнаруживается. Тем не менее автор сводит все сюжетные линии к главному «злодею и ненавистнику» поэта – Льву Троцкому, делая местами легкие прокладки: «…И все-таки Троцкий вряд ли отдавал приказ убить Есенина; вполне может быть, он лишь санкционировал его арест в Ленинграде, дабы «проучить» поэта-скандалиста, уклонявшегося от суда. Причем, полагаем, санкция последовала полуофициальная, адресовалась она одному из его ближайших оруженосцев (подразумевается Яков Блюмкин – террорист, чекист, разведчик, организатор спецслужб, охранник Троцкого. – О.Ш.). Последний на допросах бурно реагировавшего поэта, возможно, переусердствовал, что и привело к трагическому финалу».

Свою «убийственную» версию выстраивает писатель, публицист Наталья Сидорина, автор книги «Златоглавый. Тайна жизни и гибели Сергея Есенина» (2006 г., изд-во ОАО «Янтарный сказ», Калининград): «Поэта убили вечером 27 декабря канделябром, затем инсценировали его самоубийство через повешение… Писатель Борис Лавренев писал в «Красной газете» (Ленинград, 1925 г., 30 декабря): «Мы разошлись с Сергеем в 1918-м году – слишком разно легли наши дороги. Но я любил этого казненного дегенератами мальчика искренне и болезненно. И мой нравственный долг предписывает мне сказать раз в жизни обнаруженную правду и назвать палачей и убийц – палачами и убийцами, черная кровь которых не смоет кровавого пятна на рубашке замученного поэта», – цитирует Лавренева Сидорина.

Как вообще в «Красной газете» могли появиться такие строки – с явным намеком на палачей из ОГПУ? Не укладывается в голове! Но если взять не отрывок, а всю статью молодого тогда, очень эмоционального питерского литератора Лавренева «Казненный дегенератами», окажется, что имелись в виду не дегенераты-чекисты, а дегенераты-имажинисты, богемное окружение Есенина. Такое можно было печатать. Прилепин приводит более пространный отрывок из «Красной газеты» (№ 315, вечерний выпуск):

«Литературные шантажисты, которые не брезгали ничем и которые подуськивали наивного рязанца на самые экстравагантные скандалы, благодаря которым, в связи с именем Есенина, упоминались и их ничтожные имена. Не щадя своих репутаций, ради лишнего часа, они не пощадили репутации Есенина и не пощадили и его жизни. Дегенерированные от рождения, нося в себе духовный сифилис, тление городских притонов, они оказались более выносливыми и благополучно существуют до сих пор, а Есенина сегодня уже нет. С их лёгкой руки, за ними потянулись десятки мелких хищников, и трудно даже установить, какое количество литературных сутенёров жило и пьянствовало за счёт имени и кармана Есенина, таская несчастного обезволенного поэта по всем кабакам, волоча в грязи его имя и казня его самыми гнусными моральными пытками».

Закадычные дружки-имажинисты, такие как Мариенгоф, по версии Лавренева, не в буквальном, конечно, смысле, казнили, а морально подталкивали Есенина к петле. Что называется – доведение до самоубийства! А чекисты к этому делу рук не прикладывали. Сидорина со своим вырванным из контекста отрывком посрамлена, Прилепин торжествует.

«Прохвост Есенин»