Там кедры врезаются в небо

Александр уже подходил к мелкому и частому хвойному подросту, плотно застилающему старую гарь, когда Лёша догнал его. Саша уже убавил шаг, держа заряженный СКС наперевес, внимательно всматриваясь вперед. Когда до чащи оставалось не более тридцати метров, Лёшка окликнул его. Санька, повернув голову, приложил к губам палец, снятый с курка. Вдруг впереди раздался треск, из-за густых деревьев в атаку на охотников выбежала вся банда косолапых. Впереди бежала медведица, за ней, чуть справа, пестун, а по бокам и чуть сзади – медвежата, которые уже были ростом с крупную собаку. Лохматые хищники неслись, набирая скорость, прижав уши к затылку, блестящая шерсть играла в лучах солнца на колышущихся загривках и боках. Это зрелище словно заворожило Сашку. Он на секунду застыл, в растерянности опустив оружие.

– Стреляй! – заорал Лёша товарищу, который стоял впереди него на линии стрельбы.

Послышались сухие выстрелы СКСа. Сашка, придя в себя, стрелял сначала себе под ноги, затем, плавно поднимая карабин, в направлении медведей. Медведица, испугавшись, изменила направление бега, срезала немного влево и открылась для Лёшки. Моментально вскинув ружье, он жестко прижал затыльник приклада к плечу, а гребень к щеке, как его учили на занятиях по стендовой стрельбе, и, поймав на мушку цель, нажал спуск. Раздалось шипение, затем негромкий хлопок, потом звук катящейся пули по стволу. «Подвел конфискат» – мелькнуло в голове Лёши. Второй выстрел прозвучал раскатисто, и медведица, споткнувшись, обмякла, словно из неё кто-то на ходу выдернул позвоночник, и несколько раз кувыркнулась по направлению движения, словно мешок, набитый желеобразной массой. Автоматически запустив руку в карман, Лёшка вспомнил, что у него больше нет патронов. Сашкин магазин тоже был пуст. Он смачно выругался. Остальные звери ходом побежали вниз по склону, оттуда уже через несколько минут прозвучали выстрелы, затем лай собак и ещё один выстрел.

Когда подошли запыхавшиеся охотоведы и поздравили с добычей, выяснилось, что на тех набежал пестун, которого вначале ранили, затем добрали с помощью собак, прибежавших на выстрелы. Обдирая шкуру медведицы, в теле обнаружили только одну пулю Майера, разбившую первый шейный позвонок. Мясо медведицы оказалось зараженным трихинеллёзом, что и стало причиной неадекватного поведения животного, тушу пришлось сжигать. Лёшка с радостью сдал шкуру и желчь медведя Владимиру Кирилловичу. Тому же, давшему при всех слово, ничего не оставалось, как выдать настойчивому выпускнику открепительный лист.

Маркиз

Это трудно охотником быть.
По следам соболюшек тропить.
Три охотничьих зимовья
Заменяют все блага жилья.

    Владимир Николаев

Лёшкина мечта сбылась – он вновь оказался на пороге Мензинского госпромхоза. Его знакомого, главного охотоведа, Сергея Молокова, не оказалось на месте, он, получив положенный отпуск, заехал со своим другом Петром Бузиным на белковье. Все остальные Лёшкины знакомые охотники также находились в тайге, поэтому оставалось только идти к директору Арефьеву, чтобы получить договор на промысел, а ещё лучше – устроиться штатным охотником на сезон охоты. Было уже четвертое ноября восемьдесят пятого года, и Алексей знал, что к празднику Великой революции основная часть охотников, так называемых любителей, уже выйдет из тайги, и она будет почти свободной. Директора он толком не знал, но, по отзывам, это был человек с непростым и даже сложным характером. Однако раз приехал, как ни крути, на приём надо идти. Притормозив у входа в кабинет, он обдумал свою речь и постучал в дверь.

– Входите, – послышался голос Александра Дмитриевича.

– Добрый день! – громко сказал Алексей, войдя в кабинет и, протянув руку, широко улыбнулся.

– Чем могу быть полезным? – спросил Александр Дмитриевич, поздоровавшись с Алексеем, затем закурил папиросу «Беломорканал».

Он внимательно посмотрел на Лёшку через очки с огромными линзами, разогнав рукой только что выпущенный клубящийся дым.

– Я выпускник Иркутского сельхозинститута, факультет охотоведения. Был у вас на практике в прошлом году и сейчас нахожусь в поисках работы. Хочу поработать у вас штатным охотником или охотником-любителем, конечно, если это возможно.

– Для чего же вас пять лет государство учило? Чтобы охотником работать? – спросил директор.

– Считаю, чтобы стать хорошим генералом, нужно сначала побывать в солдатской шинели.

– В чём-то, может, вы и правы, если, конечно, это искренние слова. А как же ваше распределение?

Алексей молча достал из кармана листок открепления, выданный Красноярским охотничьим управлением, и протянул его Арефьеву. Тот, положив папиросу в железную пепельницу с крутящимся механизмом, опускающим дно, протер очки носовым платком и внимательно ознакомился с бумагой.

– Хорошо, я могу вас принять штатным охотником до конца сезона, при двух условиях. Первое, вы должны будете охотиться на участке общего пользования Ондоли, там уже охотится новый охотник Иван Ульяхин, и нам станет спокойнее, если он там будет не один. Второе, вам нужно дождаться охотоведа Молокова, который будет через три дня, и заключить с ним наряд-задание на пушнину.

Лёшкино сердце заколотилось сильнее, ему захотелось крикнуть от радости: «Да, да!..», но он, конечно же, сдержался.

– А у меня две просьбы: аванс на продукты и помощь с конем, для заезда, – попросил Алексей.

– Хорошо, я дам распоряжение в бухгалтерию выдать вам двести рублей. Туда же сдадите свою трудовую книжку! И попрошу в конюшне дать вам коня. Завхоз выдаст вам оружие и патроны.

Лёша вышел из кабинета директора окрыленным, его мечта сбылась, он уходит на промысел! Закупив продукты и патрончики к мелкокалиберной винтовке, он решил не ждать приезда охотоведа, а сразу ехать к нему в зимовье и получить наряд-задание прямо там. Назначенный ему участок находился рядом. Сергей охотился как раз в том месте, где Лёшка белковал в прошлом году на преддипломной практике с Сашкой Кондратьевым. В бухгалтерии он выпросил пустой бланк наряд-задания и пошёл на колхозную конюшню. Директор уже сообщил конюху, чтобы Алексею выдали коня, сумы и седло. Лёшка невольно вспомнил, как студентом, во время промысловой практики, ему тут подсунули «спокойного коня» – только что объезженного жеребца-трехлетку, которого он, городской парень, не смог удержать в узде. Лёшка при падении тогда сильно ударился об забор и крепко ушибся. Он хорошо запомнил, что шутников в этой деревне хватает. На этот раз был другой конюх, и Алексей долго объяснял ему, что нужен самый спокойный конь. Наконец тот поймал и запряг карего мерина. Доехав на нём до гостиницы, Лёшка, разузнав, что имеются свободные места, решил переночевать в ней, а уж с рассветом трогаться в путь. Ещё раз, проверив список продуктов, он решил докупить три литра деревенской сметаны, два килограмма свиного сала, а на оставшиеся деньги сигарет «Прима». Впереди предстояли четыре долгих месяца промысла в тайге.

Проснулся он, когда ещё не было шести. Быстро позавтракав, он закурил и вышел. Во дворе на привязи стоял конь. Рядом лежал рыжий кобель по кличке Флинт, Алексей привез его из города. Флинту уже шел третий год, и Лёшка верил, что на этот раз он непременно научит его загонять соболя, ведь два с половиной года – это для кобеля уже рабочий возраст. Насыпав коню овса прямо на землю, он перекинул седло, а сверху сумы с продуктами, привязал к ним с разных сторон мешок с хлебом и полмешка овса. Затем Лёшка отвязал коня и собаку, сел верхом и тронулся. Начало светать. В деревенских домах из кирпичных труб уже потянулись вверх столбики дыма. Загремели подойниками бабы, приступавшие к дойке коров. Жизнь в забайкальских селах начинается рано – в шесть часов утра.

Проехав почти через половину деревни, Лёша удивился: его не облаяла ни одна собака. «Всю псарню в тайгу угнали на время промысла», – подумалось ему. Проехав километров десять, Алексей добрался до брода через речку Менза. Посмотрев на воду, он понял, что совершил ошибку, не переехав её вчера вечером. По широкой Мензе тащило шугу с кусками льда. Конь никак не хотел идти в воду, а если заходил, то, уколовшись о льдины, сразу разворачивался. Лёша понимал, что собака тоже не поплывет по воде, и решил посадить её на коня, однако конь этого совсем не желал и не давал ему садиться с собакой. Как только Лёшка брал кобеля под мышку, конь начинал брыкаться и уходить в сторону. После нескольких неудачных попыток Лёша перехитрил животное, накрыв его голову пустым крапивным мешком. Пока конь мотал головой, он быстро заскочил в седло и сдернул мешок. Обнаружив у себя на спине собаку, мерин сам помчался прыжками в воду, пытаясь скинуть обоих. Лёшка держался крепко, но пса он не удержал, и тот упал, когда уже была преодолена половина реки. Очутившись в воде, он вынужден был плыть к ближнему берегу. Выехав на берег, Лёша спокойно вздохнул: переправа пройдена!

Примерно на середине пути мерин стал идти тише и тише, и Лёшка, отломив с талины прут, стал подгонять его. Подъезжая конной тропой к очередному ключу, перед ним оказался глубокий брод, шириной метра четыре, полностью покрытый льдом. Сам ключик был небольшой, но с крутыми берегами, и его невозможно было переехать в другом месте. Конь встал и никак не желал идти дальше. Было заметно, что дно заиленное. Лёд был тонким, и мерин должен был легко проломить его. Лёша направил коня уздой и стеганул прутом. Конь сначала заходил на месте, затем скакнул в ключ, споткнулся и, куда-то провалившись, начал валиться на бок, телом проломив лёд. Всё произошло так быстро, что Лёшка даже не успел вынуть правую ногу из стремени, и она оказалась придавленной брюхом животного. Его стало быстро затаскивать под воду. Конь будто специально даже не пытался вставать, и Лёшкина голова стала скрываться под водой. Отчаяние охватило его: он был в капкане! Рука нашла на поясе нож, выхватив его, он с размаху ткнул в бок мерина по касательной. Конь заржав от боли, вскочил и выпрыгнул из ручья. Лёшка каким-то чудом успел выдернуть ногу из стремени. Выбрался он мокрым и грязным. Мерин, как ни в чем не бывало, спокойно стоял на тропе, пощипывая траву. Схватив за узду, Лёшка привязал его на травнике, снял сумы и достал сухую одежду. В одну суму набралась вода, однако ни вещи, ни продукты не замокли, потому что при упаковке всё было предусмотрительно сложено в большие целлофановые мешки. Лёша решил развести костер и немного подсушить суконку, а заодно сварить себе чаю.

К зимовью подъехал уже затемно. Несколько собак заливистым лаем встретили нежданного гостя. Скрипнула дверь зимовья, и высунулась голова Сергея. Включив фонарик, он недовольно пробурчал:

– Кого там ещё ночью черти носят?

– Свои, брат-охотовед! Нового штатного охотника! – гордо ответил Лёшка, слезая с коня.

– Алексей, ты, что ли? Какими судьбами? – спросил Сергей.

– Соскучился по Чикойской тайге, вот и рванул к вам на промысел.

– Что-то поздновато, заходи, гостем будешь, а мы завтра уже домой собрались!

Лёшка поздоровался с Сергеем и вышедшим следом Петром. Расседлал коня, отвел его в сторону и, привязав длинной верёвкой за ногу на травнике, снял узду и дал ему овса. Затем достал из сумы бутылку спирта, кусок сала и булку свежего хлеба, зашел в зимовье. Сергей зажег вторую керосиновую лампу. Посредине стола парила сковорода с только что пожаренным диким мясом. Лёша выставил пол-литра, сало и хлеб на стол и произнес, потирая ладони:

– Ну, я, как всегда, вовремя! Разводи!

Засургученную пробку бутылки с этикеткой, на которой большими буквами было напечатано: «Спирт питьевой», раскрыл ножом Пётр. Затем, зачерпнув из ведра половину эмалированного ковша воды, он медленно вылил в него чуть меньше половины бутылки спирта.

– В аккурат, сорок будет! – уверенно произнес он, помешивая ложкой содержимое.

Лёшка вспомнил про свою мокрую одежду и выскочил за дверь, достал ее из сум. Вернувшись, развесил по вешалам возле печки. Петр уже разливал отстоявшийся спирт по железным кружкам.

– Я тут по дороге искупался малехо, – сказал Лёша, сев за стол, и взял кружку.

– Нас с окончанием, тебя с началом промысла! – предложил тост Сергей и громко чокнулся с товарищами.

– Как я скучал по этой таёжке, как рвался сюда! Вы себе не представляете! – с нескрываемым чувством радости сказал Лёшка и опустошил кружку.

Выпили до дна и Пётр с Сергеем, все закусили хлебом с салом и принялись за жареное мясо.

– Как охота? Сколько добыли? – поинтересовался Алексей.

– Честно говоря, так себе, на пару двести пятьдесят белок, да четыре соболя моя Шельма загнала. У Петра собаки молодые, по соболю пока не идут, по белке хорошо, – ответил Сергей.

– Нормально… За двадцать-то дней, – отметил Лёшка.

– Белку мы тут почти всю подсобрали, так что давай больше на соболей нажимай, – добавил довольный Петр. – Да, сюда директор нового штатного охотника принял, Ваню Ульяхина. Чудак, конечно, начитался журналов про охоту и в тайгу решил из Перми за большим рублем поехать. Сам бестолковый, по тайге плутает, но умудрился купить в Красном Чикое у вдовы погибшего охотника рабочую суку. Он сейчас в Бородинском ключе. После нашего отъезда сюда должен прийти, я ему разрешил ловить капканами здесь. Ну а если тебя директор к нему в напарники принял, то вы уж с ним сами и решите, кто куда ходить будет. Ондоли тоже на днях свободные будут. Там сейчас где-то восемь любителей белку собирают. По соболю у них собак нет, так, если на вид случайно загонят. Так что можно и там покапканить. Соболя везде хватает, работы тебе – непочатый край!

Разлили и выпили ещё по одной.

– Вы завтра совхозного коня выгоните в деревню! Я тут вашего Ивана дождусь, там видно будет, кто где капканить да белковать будет, – сказал Лёшка.

– Не на себе ж его тащить, зацепим, – хихикнул Петр.

Утром следующего дня все встали с рассветом. Ехать на конях вниз по реке, да ещё и налегке, всегда гораздо быстрее, поэтому Сергей и Пётр не торопясь собрались, затем запрягли коней, сложили в сумы поклажу. Зашли в зимовье, выпить на дорожку по кружке чая. Сергей заполнил Лёшке наряд-задание на сорок соболей, сто восемьдесят белок, пять колонков и три горностая. Распрощавшись, ребята тронулись в путь. Лёша ещё утром заметил, что собака Сергея, Шельма, начала течь, и сразу привязал своего кобеля. Решил сегодня не идти в лес, а заняться заготовкой дров и другими хозяйственными делами. Кобель мог убежать по следу суки, а это ещё минус несколько уже драгоценных дней его белковки. После отъезда охотников Лёша занялся работой, и день промчался незаметно. Ночью прошёл небольшой снег – порошка.

Встал он очень рано, ему всю ночь снились погони за соболями, так было невтерпеж начать охоту. Он пил чай и всё время посматривал в окно, повторяя про себя: «Когда ж забрезжит рассвет?» Так и не дождавшись, сложил в понягу топорик, солдатский котелок, в него сухари, пару комочков кускового сахара, немного сливочного масла, чай, а в кармашки сунул пару капканов нулевки.