Падение с небес

– Значит, она все же раб, если исполняет твои приказы, не принимая решения самостоятельно и по своему разумению. Кот, или кошка, принимают решения сами, я для своего кота – не хозяйка, а друг. Собака – не друг, а раб.

Энлиль, в свою очередь, задумался. Потом посмотрел на нее:

– Эмми, можно я сделаю тебе комплимент? Ты не только очень красива, но еще и умна. Такое сочетание нечасто бывает. Даже что-то одно из этого – и то бывает нечасто. А тебе всего двадцать пять, ты даже совершеннолетней еще не считаешься… Но с тобой уже интересно поговорить – даже мне, патриарху целого рода. У меня уже почти двадцать тысяч потомков, и поверь, я знаю, что говорю.

Эмми опустила глаза, улыбнувшись и слегка покраснев. Они, как тогда с отцом, неторопливо шли мимо цветущих кустов, которыми была усажена узкая аллея. В глубине рощи виднелись разнообразные плодовые деревья – невероятная для нее экзотика: она еще не бывала на других планетах, и теперь, выходя на прогулки, с удовольствием пробовала здешние фрукты.

– Чем ты занимаешься у себя на планете?

– Я недавно окончила Институт Изучения Души, хочу и дальше там работать. Это очень интересно!

– Да, пожалуй, – серьезно кивнул Энлиль, снова с интересом покосившись на нее. – А ты уже умеешь выходить из тела?

– Пока только с помощью приборов, сама не умею – для этого надо долго тренироваться…

Тот снова кивнул:

– Я умею, но я этому учился десятки лет, у хорошего специалиста. Значит, ты по научной части, как и твоя мать… Кстати! – он хлопнул себя по лбу и посмотрел на Эмми, – а хочешь, я тебе кое-что покажу? Мы тут тоже немного в науку умеем, – улыбнулся он. – Только не удивляйся, это очень необычно… Слетаем?

– Давай, конечно! – улыбнулась Эмми в ответ.

Энлиль достал из заднего кармана джинсов коммуникатор, дважды ткнул пальцем в экран, и минуту спустя рядом с ними приземлился небольшой флаер – изящной формы «тарелка» золотистого цвета. Плавно откинулась аппарель, и они, войдя, оказались в уютном салоне, с кремового цвета креслами и льющимся с потолка золотистым же освещением. Отдельных иллюминаторов не было – по кругу шло сплошное цельное окно, причем снаружи этого не было видно, снаружи диск выглядел целиком золотым. «Эльден» – произнес ее спутник, прижав пальцем кнопку на экране перед креслом, и флаер с неощутимым телу ускорением рванулся вверх и в сторону, за пару секунд достигнув облаков, и дальше уже полетел над ними. Круговой иллюминатор автоматически потемнел со стороны солнца, приглушая его слишком яркий свет. Вдалеке, слегка возвышаясь над облаками, проплыла крона гигантского дерева. Спустя примерно полчаса, автопилот повел флаер на посадку. Они приближались к невысокой горе, своим видом напоминающей отдельно стоящий холм, огороженный у подножия высоким забором из белого камня – с очень красивым, хотя и совсем небольшим, жилым комплексом на плоской вершине. Единственное здание – из белого же камня, с колоннами по периметру, выстроенное в виде полукруга, окаймляющего большой открытый бассейн. Выглядело оно, как небольшая уютная вилла – такой бы самое место на берегу какого-нибудь теплого моря. В бассейне Эмми приметила фигурки двоих купающихся. Все остальное место на холме занимал сад, в котором отдельные рощицы были разделены такими же, мощеными разноцветной мозаикой дорожками, как и во дворце Энлиля, где они жили.

– Это Эльден, – Энлиль обвел рукой цветущий сад, когда они вышли из флаера на посадочной площадке, – одна из наших научных баз. Конкретно эта база посвящена тому самому эксперименту, который я тебе хочу продемонстрировать. Еще раз прошу не удивляться! – снова улыбнулся он. – Пойдем!

Из бассейна до них долетел веселый смех. Подойдя ближе, Эмми увидела парня с девушкой. Энлиль подвел ее к бассейну, а парень с девушкой, не сразу было заметив их, наконец все же обратили внимание на гостей и вылезли из бассейна – сначала ловко и сильно выпрыгнул через край парень, а затем он подал руку девушке, помогая ей выбраться. Улыбаясь, они пошли им навстречу, держась за руки. Оба были совершенно голые, и при этом явно не испытывали никакого смущения. Девушка выглядела лет на шестнадцать, а парень воспринимался чуть старше и вел себя увереннее. Кожа у них была непривычно смуглой, и это не было похоже на простой загар. Подойдя к ним, оба вежливо поклонились.

– Мадин, Жива, познакомьтесь – это Эммануэль, – представил ее Энлиль.

– Привет, Мадин, привет, Жива, – поздоровалась Эмми, изрядно при этом смущаясь их обнаженного вида.

Те поздоровались в ответ, причем парень глядел на нее добродушно и с каким-то почтительным, как ей показалось, интересом, а вот девушка – с откровенным любопытством, как на нечто диковинное.

– Эммануэль прилетела к нам с другой звезды, – Энлиль показал рукой на небо.

– С другой звезды? – изумился Мадин. – Как вы все, когда-то очень давно?

– Да, именно так. Притом с той же звезды, что и мы – так что она, для меня и для нас для всех, дальний родственник. О, чуть не забыл! Я же вам обещал привезти тех вкусняшек… Погодите, они у меня во флаере лежат, – он снова нажал на коммуникатор, и флаер, плавно поднявшись с парковки, пролетел над деревьями, подлетел к ним и повис на небольшой высоте рядом с бассейном. Энлиль зашел внутрь и вскоре вышел с несколькими разноцветными плоскими коробками.

– Не ешьте все разу, это вредно! И не держите на солнце, а то растают.

– Спасибо, Энлиль!

– Угощайтесь! Ладно, мы полетели. Как вы тут, у вас все есть, все нормально?

– Да, у нас все хорошо, – улыбнулся парень, изобразив легкий поклон.

– Ну, давайте, пока! Прилечу через пару недель. Еще привезу, – подмигнул Энлиль девушке, которая зачарованно смотрела на конфетные коробки.

Они снова уселись во флаер, и тот полетел назад, разве что в этот раз гораздо медленнее и ниже облаков. Энлиль, не дожидаясь от нее вопросов, стал рассказывать сам.

– Мы создали расу, оптимально подходящую под условия этой планеты. Наши собственные гены, плюс толика генов местной фауны, плюс талант наших генетиков. Как видишь, они почти неотличимы от нас, разве что цветом кожи. Как ты, наверное, знаешь, мы изначально предполагали колонизацию, если найдем подходящую планету – благо, наши астрономы подобрали целых восемь потенциально пригодных. На этой, шестой по счету, нам наконец-то повезло. Мы летели всем моим кланом, нас тогда было около десяти тысяч – теперь, как ты знаешь, уже больше. Мы изначально предполагали генную модификацию растений и животных под наши нужды, поэтому оборудование и специалисты у нас были, пусть и не самого высшего разряда, но все же очень хорошие. И, тем не менее, это оказалось очень сложно…

– А зачем они вам?

– Во-первых, просто интересно создать свой разумный вид. Растениями мы занимаемся, животными занимаемся – выводим подходящие породы ради продовольствия. Но интерес не главное, конечно. Основная цель – создать вид со специализированным предназначением.

– Специализированным?

– Именно так, Эмми. Прости, можно мне тебя так называть?

– Да, конечно, – улыбнулась она.

– Тогда я для тебя Эль, – улыбнулся он в ответ. – Так вот, ты видела наши сады и дворцы? Много ведь уже где побывала? Как они тебе?

– Очень красиво, – искренне ответила Эмми.

– Самой большой красоты ты еще не видела, но скоро уже будет готово, и я тебе с твоим отцом покажу… Так вот, все это требует ухода. И не только сады, разумеется. Сельское хозяйство, животноводство, иные простые, но тяжелые порой работы. И видишь ли, Эмми… Вот, например, ты сама – ты ведь хочешь быть ученым, так?

Эмми кивнула.

– А я – скорее военный, я стратег по призванию. Твой отец – талантливый инженер и опытный администратор. Кто-то хочет быть пилотом, как Нинурта, его призвание – водить боевые корабли и командовать эскадрами таких кораблей. Кто-то по призванию астроном, кто-то генетик, кто-то зоолог, кто-то писатель или поэт, кто-то архитектор. Кто-то хочет заниматься программированием, писать код. И так далее. Но есть одна проблема, Эмми. Мы ее очень остро почувствовали именно здесь – ведь мы всего лишь малочисленная пока колония, и наши технические возможности ограничены, а этот мир был еще не благоустроен, как наш родной, нам пришлось начинать все буквально с нуля. Проблема в том, что не всем нам так можно – быть учеными или летать в космос. Потому что кто-то должен, например, разводить животных в хлеву и убирать за ними навоз. Кто-то должен лопатой копать землю, чтобы посадить цветы. Кто-то должен пахать землю и сеять зерно. Кто-то должен работать в шахтах и добывать руду. А никто не хочет этого, понимаешь? Я могу тебя познакомить с кем-нибудь из младших членов нашего рода, которым приходится этим всем заниматься. Скажи такому, что ты будешь ученым, и ты увидишь в глазах тех, кто работает в поле, в хлеву, в шахте – зависть. Черную зависть, Эмми. Не злость на тебя – не в этом смысле, конечно, ты же видишь, здесь все вам очень рады. Энки первый, кто посетил нас за все это время… Но – страшную зависть. Ты знаешь, что моей девушке приходится самой стирать нашу одежду? А я, чтобы разделить с ней такой труд, поначалу сам мыл посуду… Позже, увидев меня за этим занятием, одна из наших младших упросила меня, и теперь она за нами обоими моет… Не вручную, и стирка, конечно, тоже не вручную, автоматами, но все равно – белье, например, может постирать автомат, но его же надо потом развешивать на просушку… Да, самые младшие знают, что однажды у них родятся дети и они поднимутся на ступеньку выше… лет через пятьсот, если повезет. Сколько твой отец ждал своего первого ребенка?

– Восемьсот шестнадцать, – смутилась Эмми.

– Вот… Я ждал своего первого, Нергала, всего лишь триста пятьдесят шесть, и мне тогда завидовали все мои друзья и знакомые. А ведь у человека может родиться дочь, а ее в шахту или в хлев не отправишь… Так вот, Эмми, я люблю своих детей. Всех, и самых младших в роду не меньше, чем старших. Однажды, в самом начале, увидев, каково им приходится – причем, из-за меня в том числе, ведь это я предложил своему клану покинуть родную планету – однажды я сам целый год отработал в шахте. Ты не представляешь, Эмми, что это такое – год в шахте! – Энлиль внимательно посмотрел на нее. – Не представляешь, – он покачал головой. – Я теперь представляю. А ты знаешь, что некоторые из тех, кто работал в шахтах, умерли?

– Как это – умерли?! – с ужасом в глазах переспросила Эмми.

– Да, – кивнул он, – восемнадцать наших младших. Восемнадцать моих потомков умерли, Эмми! И я чувствую свою вину в этом. Хотя я и не виноват напрямую, у нас нет иного выбора, мы колонисты и с этим связаны подобные риски и издержки. Мы старались, как могли, облегчить их труд, они работали сменами по четыре дня в неделю, и каждый год ротация – второй год на менее тяжелой работе. Но все равно… Семнадцать из них погибли в шахтах при обрушениях, а один… просто умер, не выдержал. Ты знаешь, какая здесь тяжелая для нас атмосфера, особенно там, внизу, на равнине. Плюс тяжкий и монотонный труд, он убивает психологически. Попробуй быть приговоренной к шахте на тысячи лет… Тут и с ума сойти можно, а можно и вот так… просто умереть. Те семнадцать – это, хотя бы, были несчастные случаи, такое бывает, никто не застрахован… Но тут! Когда были похороны этого парня, ко мне подошла его мать, а она хотя сама и не из моего рода, но ее-то сын был из моего, он мой потомок через его отца. Эмми! Она ничего мне не могла сказать, я же патриарх, а она из самых младших и из чужого рода. Она просто посмотрела мне в глаза. Эмми! Мне хватило взгляда этой женщины, поверь! И я поклялся про себя, что если смогу что-то сделать, то сделаю! Я воин по призванию, и в этот момент я вышел на свою войну.

Эмми долго молчала, пытаясь осознать услышанное.

– Почему вы не попросите помощи? – наконец спросила она. – Вам лететь до нас не слишком далеко. Ну, поссорились, ну бывает. Но вам дадут технику. Клан моего отца – даст, наша планета – даст, я уверена. Думаю, что никто из патриархов не откажется, узнав о вашей ситуации. Вы можете помириться! Прошло много лет, какие уже обиды? Ты же видишь – мой отец прилетел к вам! И вы нас принимаете так хорошо… Энлиль, я поговорю с отцом, но думаю, ты и сам понимаешь – вам дадут любую технику! Да, наверное, работать на экскаваторе или комбайне все равно не самый приятный труд – но никто не будет больше умирать!

– У нас есть техника, и немало – мы же и планировали колонизацию. Но не всегда и не везде можно техникой. И тут дело не только в смертях, и бессмертные иногда гибнут, а в том, что кто-то всегда будет гулять по аллеям мимо цветочных клумб, а кто-то будет поливать их из лейки и вносить удобрения, которые тоже не экскаватором кладутся, а лопатой. Понимаешь? И руду тоже не всегда можно экскаватором…

Эмми снова замолчала.

– Эмми, мы с тобой – раса бессмертных, мы единственная разумная раса в Галактике, из известных нам на данный момент. Мы можем иногда гибнуть, бывают ситуации… В конце концов, вот мой внук Нинурта – он, как и я, воин, и он всегда знал, что если вдруг однажды мы столкнемся в Галактике с противником, то он будет рисковать жизнью на фронте, а не трудиться в безопасном тылу. Но то, что происходит – это не только крайне тяжело, это еще и унизительно! Я оплакивал тех семнадцать погибших, но окончательно я для себя все понял, когда умер тот, восемнадцатый. Не погиб! А умер, Эмми!

– Но мы бы вам помогли! Не только мы, вся Конфедерация, вам достаточно попросить… Я уверена, и ты можешь спросить моего отца! Вы же нас принимаете здесь, как гостей, на вашей планете – неужели мы не поможем вам?!

– Эмми, прости за вопрос, но… сколько тебе лет?

– Двадцать пять, – смущенно ответила она.

– Эмми, не стесняйся. Я тоже помню себя в двадцать пять. Мне тогда казалось, что все вопросы решаются либо смелостью, либо усилием. Увы, но это не так. Точнее, не всегда так.