Падение с небес

– Но, Эмми… помнишь, что я тебе сказал про культуру? Вы с Живой девчонки, вам будет, о чем поболтать, но не передавай ей наши знания и нашу культуру. Запомни, мы для них – боги. Понятно? Конфет можешь ей привезти. И что захочешь еще – что сама захочешь, или что они попросят. Все, что нужно – спрашивай, я им дам. Но не уравнивай их с собой и с нами, понятно?

***

– Привет, Жива! Привет, Мадин!

– Привет, Эммануэль! – парень с девушкой поклонились ей.

– Жива, а можно с тобой немного поболтать? Мадин, ты не против, если я уведу у тебя Живу на часок-другой? – улыбнулась Эмми.

Они отправились вдвоем по аллее, в рощу. Эта аллея была не вымощена, а просто засыпана небольшими цветными камешками, которые приятно хрустели под ногами. Эмми спросила:

– Как вам тут живется?

– Хорошо, – застенчиво улыбнулась та. – Энлиль, и другие боги – они о нас всегда заботятся. Нам с Мадином здесь очень хорошо.

– А ты была еще где-нибудь?

– Нет. Энлиль обещал нас куда-нибудь свозить, мы его спрашивали, но он сказал, что позже, когда у него будет время. А выйти отсюда сами мы не можем.

– Он вам запретил?

– Нет, тут ниже по склону горы есть ворота в стене, мы можем их открыть. Но он сказал, что там водятся очень опасные звери, и нас сразу же съедят. Он даже говорил, что тут водятся огромные хищные птицы, крылатые ящеры, и что над этим местом, – она подняла голову к небу, – постоянно висит летающий корабль с огненным оружием, чтобы такая птица не прилетела и нас не утащила.

– Энлиль сказал вам правду. Я летала по планете, видела много зверей, и почти все они очень опасные. Вам действительно не следует выходить за ворота, ни в коем случае, – серьезно кивнула она Живе.

Они свернули с аллеи в рощу, чтобы полакомиться фруктами. Вдруг, мимо них по траве прошуршал какой-то маленький шустрый зверек. Почти наткнувшись на них, он замер и мгновенно свернулся в клубок. Весь он был покрыт тоненькими иголками, и теперь превратился в этакий колючий шар.

– Ух ты, какой милый, – удивилась Эмми, – никогда такого не видела!

– Это елжик. Кстати, его придумали боги. Кто-то из детей Энлиля. Они его создали. Как нас.

– Надо же! А кто его так назвал?

– Это Мадин придумал.

– ЕЛ-ЖИ… «Стоять»… Нет, «торчать», да? Иголки же у него торчат во все стороны… И «живой»? Живой торчунчик? – рассмеялась Эмми.

– Да, – рассмеялась Жива. – Он так и сказал мне, я тоже смеялась. Эммануэль, а какие там, снаружи, звери? Расскажешь?

– Конечно. Вон беседка, видишь? Пойдем, присядем, я тебе нарисую.

Они отправились к беседке. Жива по пути робко, но явно завистливо покосилась на золотую цепочку на ее шее. Эмми заметила это, вытащила цепочку из разреза платья и показала Живе.

– Вот, смотри, – улыбнулась она.

– Это золотое, как корабль Энлиля?

– Да, золотое. Это змейка, видишь? Наш фамильный герб. Папа очень умный, у нас на планете его все знают, так что даже в поговорку вошло: «мудрый, как тот Змей».

Дойдя до беседки, рядом с которой росло могучее, раскидистое дерево, они уселись на мраморную скамейку. Полированный камень был приятно прохладен после жары. Эмми достала из сумочки маленький блокнот и ручку. Жива неожиданно вздрогнула, увидев перед собой блокнот.

– Что такое, Жива?

– Это… это ведь… «книга»?

– Нет, не книга. Вот, смотри, видишь – чистые листочки. А в книге – буквы. Я тебе сейчас на этих листочках нарисую.

Эмми изобразила ящера, стоящего на двух могучих ногах, с толстым хвостом и зубастой пастью, и с крошечными передними лапами перед грудью. При этом она заметила, что Жива пытается, будто бы, отодвинуться от блокнота, хотя ей и интересно, что она рисует.

– Вот, смотри. Он очень страшный вживую, особенно если вблизи смотреть. Мы на флаере подлетали поближе к такому. А вот, смотри, такие вот ты или я, по сравнению с ним, – Эмми нарисовала маленькую фигурку человечка рядом с ящером.

– Ужас какой! – Жива широко раскрыла глаза, глядя на рисунок.

– Да, он реально ужасный. А как он жутко ревет, ты бы слышала!

Эмми убрала блокнотик в сумочку и дружелюбно улыбнулась Живе. У той уже почти прошла робость перед ней.

– А ты и правда прилетела с другой звезды? Как это – летать между звездами?

– Это удивительно красиво! Но лететь очень долго, много лет, поэтому почти все время мы спим. Просыпаемся только перед прилетом.

– Вы спите подряд много лет?!

– Да. Есть… есть специальные устройства и специальные лекарства. Ложишься в особую… воду, как в ванную, только с головой. Но не задыхаешься, а спишь. Просыпаешься, когда уже прилетел. Можно и не спать, но подряд много лет в корабле очень скучно. Я, когда летела – а я раньше никуда не летала – первые несколько месяцев прожила так, одна, когда остальные уже спали. Но потом мне надоело одной жить и книжки в тишине читать, и я тоже залезла в такую воду и уснула.

Жива покачала головой, пытаясь переварить услышанное.

– Скажи, Жива, а почему ты так испугалась, когда подумала, что это книга? – спросила Эмми. И увидела, как та снова слегка побледнела, покосившись на ее сумочку.

– Нам нельзя к этому прикасаться. К «книгам». Это священное, только богам можно. Если я или Мадин притронемся к этому, то умрем.

Теперь настал черед удивиться Эмми. Она ошарашенно посмотрела на Живу, и надолго задумалась, вспоминая слова Энлиля. Наконец, она решилась и, глядя Живе прямо в глаза, тихо и медленно произнесла:

– Нет, вы не умрете. Вы сами станете как боги. И будете все знать… и добро и, – она вздохнула, – зло. Как мы.

– Как боги… – в ужасе прошептала та.

– Да, Жива. И однажды сможете строить такие же корабли, как у нас. И летать на небо, к звездам.

Жива в страхе, расширившимися глазами, смотрела на нее, а затем перевела взгляд на ее сумочку. Эмми вдруг поняла, что та восприняла ее слова магически – мол, если только притронуться к книге…

– Это похоже на дерево, Жива. Вон там, видишь, какое большое дерево растет? Наука – как это дерево. И плоды этого дерева дают знания.

– На-у-ка… – Жива медленно произнесла слово, как будто пробуя его на вкус.

– Да, наука. Как дерево растет от корней, от земли, так и учиться нужно с самого начала, с самых простых вещей. Потом еще долго нужно расти, а потом, если тебе хочется совсем уж много знать – то всей науки все равно не постичь, и тогда уже нужно выбирать свою ветвь, потому что там уже то, что называется специализацией. У нас есть наука и я, – Эмми окончательно решилась, – я могу с тобой поделиться ее плодами. Дающими то, что от вас скрывают. Скрывают, чтобы вы не дотянулись однажды до небес, чтобы небо принадлежало только им. Хочешь, я тебя немного чему-нибудь научу? Тем самым корням, пока?

Жива замерла, сидя не жива, не мертва. Эмми наблюдала за ней с интересом.