– Скажи, что жена не пускает, – донесся из-за двери лукавый голосок Леры. – Можешь пожаловаться на свою горькую судьбу, сообщи им, что я оказалась на редкость вредной и взбалмошной особой.
– Прекрати издеваться, – рассердился Майкл, то и дело с опаской оглядываясь по сторонам. – Куда же мне идти спать?
– Конюшни свободны, – сварливо заметила Лера. – Так что отправляйся к своим арабским скакунам.
– Да ну тебя, – повысил голос Майкл. – Ты, по-моему, слишком вошла в роль и забываешь, что я никакой не граф. У нас с тобой и так не завидное положение, а ты все только усложняешь. Ну, впусти меня, – взмолился он, услышав чьи-то шаги на лестнице. – Слуги идут!
Дверь резко отворилась, и Майкл в последнюю минуту юркнул в комнату, прежде чем на площадке появился управляющий замка.
– Уф, – выдохнул Майкл, глядя на потешающуюся над его озабоченным видом Леру. – Не застукали.
– Так уж и быть, оставайся здесь, – милостиво разрешила она. – Только спать тебе придется на ковре.
– Напугала, – хмыкнул Майкл, и в одно мгновение на полу возникло несколько пухлых полушек. – Главное, что не на конюшне.
На удивление, ночь Лера проспала непробудным сном и проснулась к полудню, когда лучи солнца пробились через занавески и коснулись ее лица. Графиня сладко потянулась и зевнула. В комнате никого не было, а рядом с кроватью плавала в воздухе сложенная в четыре раза записка.
– Как неосмотрительно, – подумала Лера, схватив записку. – Ведь кто-нибудь из слуг может войти и увидеть.
«Моя дорогая Шарлота, – прочитала она и не смогла сдержать усмешки. – Я был вынужден покинуть вас, дабы не пропустить подготовку к королевской охоте, на которой, как мне сообщил любезный Пьер, соберется весь цвет французского общества, и моя прямая обязанность подготовить все в лучшем виде. Несмотря на вынужденное отсутствие, всем сердцем я с вами, моя дрожащая супруга. Ваш любящий муж, граф Филипп де Ремаль».
– Какой слог, – восхитилась Лера. – Никогда в жизни не приходилось читать столь изощренных строк.
А чуть ниже, приглядевшись, она разобрала мелкими, почти незаметными буквами:
«А я, между прочим, занимаюсь еще и финансовыми делами, представляешь»!!!
– Не утерпел, чтобы не похвастаться, – фыркнула Лера. – Тоже мне, птица высокого полета!
Тут недалеко от двери она услышала чью-то возню и обеспокоенный шепот, прерываемый требовательными детскими выкриками.
Графиня насторожилась: звуки приближались, вот они совсем близко.
– Не смейте меня удерживать, – расслышала она рассерженный вопль. – Я хочу ее увидеть!
И не успела Лера сообразить, чтобы все это значило, как дверь спальни распахнулась, и в комнату вбежала маленькая девочка с длинными растрепанными волосами, обиженным, но упрямым выражением на лице и, отпихнув стоящий на дороге стул, с вызовом уставилась на съежившуюся под ее пронзительным и осуждающим взглядом Леру.
Вслед за девочкой появилась служанка и, извиняясь за бесцеремонное вторжение, попыталась увести девочку, но та с размаху ударила ее по лицу и вскочила на кровать.
– Так вот ты какая, – заявила девочка. – Ничего особенного! Мой отец с его деньгами мог найти себе и получше.
«О ком она говорит» – ужаснулась Лера, глядя на прыгающую по пуховым одеялам наглую девчонку.
– Ах, что вы говорите, мадмуазель Луиза, – всхлипывала служанка, тщетно взывая свою подопечную к благоразумию. – Не слушайте ее, мадам. Девочка очень любит господина де Ремаля и ревнует отца к вам. Не судите ее строго, она рано осталась без материнской ласки.
«Ах, вот оно что, – улыбнулась Лера. – У графа уже есть дочь. Замечательно; вот Майкл обрадуется, когда узнает».
– Ты, ты смеешься надо мной, – яростно сверкая глазами, завопила Луиза, заметив выражение лица мачехи. – Как ты смеешь?! Да я тебе такую жизнь устрою, что скоро сама убежишь из моего дома. Ты здесь никто, слышишь, и я не позволю тебе занять место моей мамы…
Девочка разрыдалась, размазывая по лицу слезы, спрыгнула с кровати и выскочила из комнаты. Служанка, бросая на госпожу извиняющиеся взгляды, поспешила вслед за подопечной.
«Ну и дела. Час от часу не легче», – пришла к выводу мадам де Ремаль.
Тем временем в спальню заглянула еще одна служанка и поинтересовалась, не нуждается ли мадам в какой-то ни было помощи. Лера отрицательно замотала головой, а служанка разложила на небольшом секретере пышное платье изумрудного цвета.
– Это для вечернего ужина, – сообщила она и удалилась, оставив хозяйку размышлять над этим известием.
«Неужели гости, – испугалась Лера, опасливо косясь на платье. – Нет, к проведению приемов я еще не готова. Нас с Майклом тут же выведут на чистую воду, а все из-за тебя, – простонала она, с ненавистью глядя на свадебный наряд прабабушки Рунеи.
«Цветы», – мелькнуло в голове, и Лера резво спрыгнула с кровати, но надеждам графини не суждено было сбыться. Она скрупулезно оглядела все платье, но злосчастные цветы с его подола исчезли самым загадочным образом.
– Проклятье, – вздохнула Лера и отшвырнула от себя свадебный наряд. – Что же теперь делать?
Все последующее утро она с понурым видом бродила по замку, пытаясь придумать какой-нибудь более-менее веский предлог для того, чтобы избежать вечернего приема. Вездесущие слуги тут же отметили невеселое настроение своей хозяйки, а Луиза, следившая за каждым шагом мачехи, была на седьмом небе от счастья. Еще бы, ведь эта мерзкая особа еще не знает всех поджидающих ее сегодня сюрпризов, а на отсутствие изобретательности вредная девчонка никогда не жаловалась, чем изводила приставленных к ней нянь и служанок. Те, не в силах терпеть ее безобразные выходки и капризы более нескольких месяцев, покидали дом господина де Ремаля, а Луиза, чувствуя полную безнаказанность, продолжала совершенствовать свое мастерство. Появление мачехи стало прекрасным поводом для того, чтобы продемонстрировать все, на что она способна.
Уставшая от длительной прогулки по бесконечным коридорам и переходам замка, заблудиться в которых ничего не стоило, Лера решила вернуться в свою спальню и попросить совета у Шарфа Бархатовича, поскольку ей на ум не пришло ни единого способа избежать ужина и приема гостей. Открыв дверь, графиня охнула и замерла у входа. В комнате царил полный беспорядок: стулья перевернуты, и отчего-то с них местами слезло лаковое покрытие, подушки разорваны, и пух толстым слоем покрывал пол, ковер и даже стены. А прямо перед ногами валялось приготовленное для вечернего ужина изумрудное платье, искромсанное на мелкие кусочки. Лера не смогла сдержать вырвавшегося у нее вскрика, на который сбежались верные слуги.
– О, мадам! Какой ужас, – заохали они. – Ваше платье! Что же скажет господин де Ремаль…, вечерний прием придется отменить… Мадам, только не волнуйтесь… Воды! Эти бессвязные реплики насторожили Леру. Так значит, случившееся можно использовать в своих собственных интересах и отменить ненавистный ужин?! Новоявленная графиня была готова прыгать от счастья и благодарить того, чьими стараниями ее комната превратилась в растерзанный курятник после нашествия стаи лис.
– Кажется, кто-то хотел мне навредить, – усмехнулась Лера, – и сам того не ведая, оказал неоценимую услугу.
Стараясь ничем не выдать переполнявшую ее радость, она уткнулась в первый попавшийся ей под руку кусок изумрудного платья, и плечи графини затряслись от мнимых рыданий. Разыгрывать безутешное горе по поводу погибшего платья ей удалось настолько хорошо, что перепуганные служанки наперебой отпаивали ее всеми имевшимися в замке успокоительными, в ход пошли нюхательные соли, которые Лера, отчаянно чихая, стоически не отрывала от лица, а на голову злодея, посмевшего так расстроить их хозяйку, сыпались изощренные ругательства.
Лера ничуть не сомневалась, что устроенный в ее комнате погром – дело рук мстительной Луизы, но это ее абсолютно не волновало, единственно, что беспокоило графиню, так это судьба Шарфа. Он мог серьезно пострадать, если только не успел куда-нибудь спрятаться.
– Шарфик, – шепотом позвала Лера, отрывая от подушки опухшее от переизбытка нюхательных солей лицо. – Ты цел?
– Относительно, – раздался откуда-то сверху знакомый ворчливый голосок. Лера подняла глаза и увидела повисший на люстре Шарф. Девочка улыбнулась: проверенный способ спасения сработал еще раз. Когда-то он позволил Шарфу избежать клыков разъяренного Рамзеса, теперь помог спастись от рук Луизы. Тем временем Шарф кряхтя размотал свои концы и плюхнулся на ковер прямо перед графиней. Одного беглого взгляда хватило, чтобы удостовериться, что ее друг пребывает в полном здравии.
– Не преувеличивайте, Шарф Бархатович, – мягко урезонила его хозяйка. – Вы совершенно невредимы.
– А мои нервы не в счет, – вскинулся Шарф. – Хотя, о чем это я! До меня же ни единой душе дела нет! Куда не глянь – одни эгоисты!
– Только не заводитесь, – вздохнула Лера. – Временами вы бываете просто несносны.
– А от меня, между прочим, – упрямо гнул свое Шарф, – сейчас могли бы остаться одни клочки, как от этого платья. Над кем бы вы тогда слезы лили?
Лера скорчила недовольную мордочку.
– Кстати, – вспомнил Шарф. – У меня для вас две новости: одна хорошая, другая так себе.
– Давайте с хорошей, – решила Лера.
– Я собираюсь жениться, – гордо заявил Шарф.
– Да вы что, – изумилась девочка. – И на ком же, позвольте полюбопытствовать?
– Еще не знаю, но обещаю вскоре вплотную заняться этим вопросом.