Некро

Плохие воспоминания – это самые глубокие раны, которые отпечатываются не только в человеческой памяти и сознании, но и в сердце и душе. Самое драгоценное воспоминание тоже может стать ядом: мы привыкли сравнивать жизнь, которая раньше была и которая есть. Когда настоящая жизнь кажется несносной, то в голове всплывает картина, где все раньше было хорошо. Как цинично, но так по-живому. Не будь люди людьми, то мир был бы слишком идеальным. Именно наши пороки и шрамы на сердце создают уникальность и неповторимость каждого. Думаю, что страхи и плохие качества делают нас сильнее. И главное – умение направить зло и негатив во благо. Это помогает рассеевать тьму, которая не позволяет пройти к просвету.

Это я поняла только тогда, когда на месте СИРИУСа в ледяном водовороте увидела возлюбленного, который дал пищу для размышления. Только отчаяние может перебить отчаяние. Однако, частичка надежды вытащила меня из капкана, в который сама и загнала себя.

– Мама, где ты? – послышался детский отчаянный голос в сумраке.

Мрак неожиданно рассеялся, перенеся меня в темную комнату с прогнившими деревянными полами, разодранными обоями, которые выцвели со временем. Окно было забито деревянными досками, которые загораживали лоскутки штор. Небольшой и слабый луч старался пробиться через доски, то и дело выглядывая то из одной щели, то из другой, падая на кровать, которая единственная стояла в комнате. Белое одеяло свисало с матраса, собирая всю влагу в себя и зарастая постепенно плесенью. Молчание и пустоту прервал детский всхлип. Быстро переведя взгляд в левый угол комнаты, я потянулась за мечом. Однако, его не было на месте… Сердце стало сильно и быстро стучать, а руки прорываться холодным потом. Я без мечей просто не смогу победить врага…!

– Мама, ты где? – опять спросил детский голос в левом углу, который доносился из тьмы. Именно тот угол был самым неосвещенным и мрачным. Почему мне так страшно?

Послышался шорох и грустный вздох. И всхлипывания. Внезапно, из тьмы выглянула маленькая босая ножка, которая была перепачкана грязью. Постепенно на свет вышла маленькая девочка лет пяти с длинными каштановыми волосами, в белой изорванной ночнушке, покрытой пылью. В левой руке она держала плюшевого мишку, у которого был один глаз. На шее игрушки висело что-то, похожее на медальон. Девочка вопросительно посмотрела на меня большими зелеными глазами и с надеждой спросила:

– Тетя пришла забрать меня отсюда?

Подумав минуту, я кивнула и протянула руку, стараясь улыбнуться, однако, чувство страха только усилилось. Кончики пальцев нерешительно коснулись ручки незнакомки, почувствовав холод тела ребенка.

Присев на корточки, я аккуратно спросила:

– Почему ты такая холодная? Замерзла? Почему ты находишься одна в таком месте?

– Жду маму. И хочу пить. – чуть хрипловатым голосом произнесла девочка, слабо открывая глаза. Через мгновение малышка потеряла сознание, начав медленно падать. Не дав ребенку упасть на хрупкий и мокрый пол, я схватила девочку и обняла, придержав за голову. Боже, да, ребенок насквозь промок и замерз. Даже показалось, что ребенок не дышит.

– И где же твоя мама ходит?! – пытаясь согреть девочку, гневно спросила я.

Малышка хмыкнула и прильнула к шее.

– Вообще-то ее нет – равнодушным тоном сказала она, обхватив шею.

– Мама умерла…? – виновато спросила я.

– Нет. У меня вообще нет мамы. – скользя холодным дыханием по коже моей, сказала незнакомка. Ответ поставил в тупик. Совсем не поняла, что девочка имела в виду… Тогда, поняв, что я туплю, малышка отодвинулась и посмотрела прямо в глаза. Но внимание приковал вовсе не недетский взгляд, а рот, который постепенно стал искажаться: уголки неестественно расширялись, даже можно сказать, расходились, словно швы на ткани. Рот расширился почти до конца лица, превратившись в акулью челюсть. Зубы стали острыми и большими, а язык из человеческого превратился в рептилий. В глазах горела та самая жажда крови, которая видна у монстров, в частности, у суккубов. Пока я соображала, монстр упал на пол животом, и ногами, словно кузнечик, подкинул меня воздух, заставив удариться затылком о бетон и проломить крышу. Вылетев из ветхого дома, словно пробка из-под шампанского, я посмотрела вокруг и ничего не увидела, кроме паутины и серой пелены.

– Ням! Давно свежего мяса не было, – в полете схватив кокон с человеком, размотав верхнюю часть тела от паутины и откусив голову, сказала жадно девка. – Кровь. Свежая кровь.

Суккуб без особого интереса выкинул недоеденное тело, резко прыгая с одной паутины на другую, стремясь быстрее схватить меня. Зрачки глаз кровавого цвета вращались в разные стороны, как ветряная мельница. Я же все летела вверх, как комета, собирая кожей паутину, постепенно заволакивающую тело. Еще чуть-чуть и я стану мумией. Магия не работала, поэтому паника овладела разумом. Казалось, что больше нет выхода. Однако, в голове промелькнула мысль: есть некий Ханг. Тогда собрав осколки памяти, на мгновение потерявшиеся где-то в голове, стали собираться в единую картину. Как я могла забыть, что несколько минут назад мужчина с рыжими небрежными волосами сказал, что убьет меня с помощью тьмы, хранящейся в сердце? Однако, не помню, чтобы такая картина всплывала в голове. Может, это чьи-то другие воспоминания? Получается, это всего лишь мираж? Или что-то ненастоящее с примесью реального?

Развернувшись резко к пауку, который успел нагнать, посмотрела прямо в глаза суккубу. Столкнувшись лицом к лицу, приложила все пять пальцев правой руки ко лбу монстра в форме пятиконечной фигуры и вошла в его сознание. Может быть, так получиться узнать, как выбраться из этого места. К сожалению, предположение было слишком позитивным в отличие от того, что увидела потом. На том месте, где я прикоснулась, загорелась синяя звезда. Монстра парализовало. А мое сознание перешло в другое измерение. В измерение, где хранятся воспоминания.

Проносясь мимо старинных песочных часов, я оказалась возле того же дома, только более нового и светлого. Даже было небо, росла трава, пели птицы. И архитектура принадлежала больше к восточному стилю. В пруду плавали кувшинки, периодически пуская кольца на воде. Водомерки то и дело перескакивали с одного бутона на другой, нервно вращая глазами. В воде отражалось золотое солнце, которое нижним краем касалось уже горизонта. Ветер нежно обволакивал кроны деревьев, аккуратно срывая листья, после чего клал их на траву, укрывая зеленым бархатом. Это значило, что листья уже не вернуться обратно к истоку своей жизни, став полноценными владельцами собственной жизни.

Возле пруда стоял небольшой храм, который больше напоминал беседку так, как стен практически не было, а только крыша и расписные столбы. На краю крыши звенели традиционные китайские колокольчики, на которых периодически играл ветер в перерыве заботы о листьях. Дым, который исходил от благовоний, что были подожжены в столь светлое время суток, расстилался по лесенке и затмевал блики на воде. Посередине храма стояло несколько каменных культов с китайскими иероглифами, на которые были нанесены молитвы и имена божеств и родственников. Можно сказать, что эти плиты служили своеобразной границей между живыми людьми и параллельным миром. Миром усопших. Тишину и благодать нарушало гудение, которое исходило от старого мужчины в цзифу (китайская народная одежда, надеваемая при жертвенных обрядах). Человек с длинными седыми волосами, убранными в хвостик и связанными черной лентой, сидел на коленях и кланялся, произнося что-то на родном языке. После многократных повторений, старец встал, поклонившись еще раз, поправил длинную бороду, широко улыбнулся и распахнул руки для объятий.

– Лиу Хенг, – ловя лысого мальчика в похожей одежде, бодро и счастливо произнес старец.

– Учитель Вейж, ребята сказали, что сегодня я должен помогать с уборкой. Но я не хочу! – прыгая на месте и размахивая руками, жаловался Лиу. Старец улыбнулся, а потом резко стукнул палкой мальчика по лбу, сменив довольное выражение лица на строгое.

– Ай! Больно! Почему опять я должен!? – потерев лоб и прищурившись, воскликнул Лиу, касаясь иногда пальцами правой руки воздуха, словно играя на фортепиано. Учитель ухмыльнулся и ударил Лиу по правой руке, резко присев и сбив мальца с ног потоками воздуха.

– Боги выбрали тебя! Те-бя! Если хочешь достичь гармонии, начни с малого. – постучав палкой по полу, тем самым подняв мальчика и поставив обратно на ноги (с помощью того же воздуха), сказал спокойно учитель Вейж. Лиу хмыкнул и недовольно схватил метлу возле ступенек, ведущих в храм.

– Не понимаю…. Почему именно я?! Остальные намного сильнее…, умнее…, способнее… Я – самый слабый и неумелый, – уничтожая грязь на своем пути, бубнил мальчик. Старик повернул лицо к закату и начал водить пальцами по бороде, сузив глаза и во что-то пристально всматриваясь.

– Ты знаешь, почему тебя назвали Лиу Хенг? Твои родители были обычными людьми, верующими в Богов, как и остальные бедные люди. Только богатые почитают самих себя и деньги, – погладив один из памятников, проговорил тихо учитель. – Семья Хенг любила Богов больше, чем другие. Но, однако, твоя мать не могла иметь детей. Несмотря на это, женщина плакала и молилась, упрашивая покровителей о чуде. И Боги решили снизойти и исполнить желание бедной девушки. В ночь с 22 декабря на 23 родился мальчик, которого покровители нарекли Лиу и одарили божественной силой, забрав жизнь одного из родителя. Таково было условие. Отец пожертвовал собой, ради счастья любимой жены, и вошел в мир усопших. Но второй из пяти Богов предвещал, что бедный и сухой край наполнится водой и изобильными плодами после рождения мальчика. Именно, Лиу должен принести в то селение расцвет и плодородие, куда сам Император переправит королевство, сделав столицей империи. Мальчик станет великим воином, который сможет спасти многие неплодородные земли и побеждать врагов с помощью воды.

Хенг тяжело вздохнул и продолжил мести двор.

– Моя мать умерла… Что же эти божки не смогли спасти ее?! Зачем теперь стараться? Ради кого? – подняв с травы камень и бросив озеро с кувшинками, озлобленно спросил ребенок.

– Ради людей. Ради тех, кто нуждается в тебе. Ради почтения семьи. Боги возложили тяжелую миссию на тебя не из-за собственной прихоти. Боги знают, на что способен ребенок женщины, что поддерживала их жизнь на протяжении долгих лет. Покровители хотят отплатить ей, тем самым вознести Лиу к небесам за благородные поступки, – погладив по плечу Лиу, сказал со скорбью в голосе учитель.

– Понимаю. Я приму эту миссию, чтобы почтить родителей и отблагодарить за предоставленную жизнь. – кратко сказал Лиу, посмотрев на памятники отца и матери, стараясь скрыть боль в душе.

– Не храни боль в сердце. Ибо такая сила может прогрызть душу и поглотить свет навсегда. – задув свечи и потушив благовония, сказал спокойно мудрец, медленно уходя в дом.

– Поздно, учитель. Не быть мне героем, – скинув цзифу и достав шпагу, произнес потерянно со слезами на глазах Хенг, зажигая одним щелчком пальцев свечи. Под традиционной китайской одеждой скрывались доспехи, похожие на те, что я видела на Ханге в церкви. Только те были сделаны из металла, а не из ткани.

Закрыв глаза, Хенг стал чертить шпагой по полу руны, изображая сначала треугольник, а затем пирамиду с множеством символов. Ветер усилился, срывая резко листья и топя их в воде, которая чернела и покрывалась льдом.

– Призову Тоирису и верну маму. Тогда я только смогу исполнить желание божков. Или лучше свергну их. – проводя лезвием меча по ладони, сказал гневно мальчик. Капнув несколько капель крови на руническую пирамиду, Лиу поднес шпагу к лицу, прислонив ко лбу, и начал шептать заклинание на древнеирландском языке.

Все кругом завертелось, словно храм находился в центре торнадо. Но это был водоворот, который разрезал и растворял все вокруг себя. В темной толще воды послышались звуки грома и щелканье электричества, после чего стал появляться темный женский силуэт. Через мгновение водоворот окрасился в багровый цвет. Собственно, как и вся земля рядом.

– Боги выбрали очень черного душой человека для спасения увядающего края, – просовывая корявую руку через толщу, сказала скрипучим голосом женщина с повязкой на глазах, пропитанной кровью. Бледное гладкое лицо было изувечено шрамами, из которых вытекала периодически кровь, капая на лоскут накидки. Волосы были гладкими и черными, словно шелк. Однако, у висков блестели седые локоны, которые были похожи на солому. На шее виднелось клеймо в форме косы. При вздохе отпечаток краснел и становился буквой «Т».

Лиу попятился назад, когда женщина вылезла из водоворота и стала медленно приближаться к юноше.

– Не подходите. Прошу, – побледнев от страха и спотыкаясь, нервно произнес мальчик. – Исполните одно лишь желание. Взамен, можете просить все, что угодно. Даже душу.

Бровь Тоирисы резко подскочила. Женщина задумчиво провела длинными и корявыми ногтями по подбородку, затаив дыхание. Тело Лиу же напряженно дрожало. Не дождавшись ответа, Хенг присел на колено и серьезно выкрикнул:

– Умоляю! Верните мать обратно в мир живых.

Жница покачала головой, развернулась и разочарованно сказала:

– Души мало… У меня их чересчур теперь много. Не зови меня больше.

Тоириса прикоснулась указательным пальцем до воронки, после чего вода упала вниз, а ветер прекратил разрывать и уничтожать все на своем пути. Казалось, что ничего уже не могло шокировать мальчика. Однако, органы, валяющиеся по всему саду, заставили ноги Хенга подкоситься.

– Что…? Что это такое…? – обливаясь холодным потом, спросил непонимающе парень.

– Плата за то, что призвал меня, – разводя руками, довольно сказала Тоириса, подцепив ногтем сердце с травы и медленно поднося орган ко рту.

– Я спрашиваю: что это?! – закричал Лиу, собрав руки в кулаки.

Посмотрев без особого интереса на мальчика, женщина покачала сердце на ногте, затем резко подкинула и заглотила. Затем облизалась, улыбнулась и ехидно произнесла:

– Все, чем окрашена земля, это плоть людей, что проживали в этом храме.

Зрачки мальчика расширились, а волосы побелели. Вокруг все было слишком ярким для умиротворенной природы, что была раньше.