Некро

– Хенг…, Хенг…, – послышался хриплый стон возле пруда, зовущий мальца. Переведя взгляд в ту сторону, откуда доносился голос, Лиу затаил дыхание. Возле увядающих кувшинок лежал учитель, чьи ноги оторвало ветром. Едва дыша, Вейж протянул дрожащую руку, подзывая ребенка к себе.

– Подойди… Подойди, Ханг…, – маня слабыми пальцами, умолял старик. Тоириса ухмыльнулась и резким движением переместилась к Вейжу, сдавив горло корявыми пальцами и перекрыв кислород.

– Не трогай его!!! – крикнул Лиу, пытаясь успеть спасти дорогого человека. Однако, увидев отчаяние на лице парня, жнеца улыбнулась и проткнула ногтями шею учителя, из которой хлынула кровь. Глаза старика смиренно опустились, а на губах застыли слова:

– Хенг не становись Хангом. А если собьешься с пути, то дева с добрым сердцем исцелит твою душу.

После чего тело обмякло, и человек перенесся из этого мира в мир душ.

– Видел? Теперь понимаешь, что такое настоящее отчаяние? Твоя жизнь была спокойным и прозрачным ручьем, который размеренно тек в одном направлении. Ценил бы жизнь и то, что дали святоши, не умерли жители храма. Ты спрашивал, что нужно мне. Отвечу: не душа, а боль в глазах юного сердца. Хочу, чтобы каждый на Земле испытал это чувство. Чтобы жнецам не приходилось обманными путями рыскать в прогнившем человеческом мире смердящие от чистоты сердца. Именно отчаяние будет подкармливать революцию в Мире Мертвых. Пророчество богов и титанов о падении Люцифера – давно совершено. Образовав воронку из кругов Ада, владыка заснул. Но что будет, если его пробудить? Два Мира смешаются, и произойдет перестройка Вселенной. Баланс и гармония исчезнут. Наступит время похлеще Конца Света. Это будет конец Вселенной и создание Темной Вечности. Поэтому Хенг станет моим слугой, которому дам имя Ханг.

Потом женщина взмахнула рукой, сняла повязку с глаз, которые были настолько уродливыми, что даже не опишешь, и посмотрела в застывшие от безумного горя глаза мальчика. Тоириса достала из-под мантии иглу и коснулась лба Ханга, проткнув кожу насквозь. Затем извлекла иглу и в воздухе нарисовала символ, похожий на букву «Р», только острую. Это была древнескандинавская руна, имеющая значение «шип» и «черт» (purisaz). Руна засветилась красным цветом, а потом превратилась в дымку аналогичного цвета и вползла в дыру, оставшуюся от иглы во лбу Ханга.

Внезапно, моя голова резко заболела. Начались какие-то помехи перед глазами, и появился шум. Сдавив виски, я стала часто дышать и глотать воздух. Было ощущение, что я потеряла концентрацию и сбилась с цели. Цель даже забыла. Какая цель была? Куда пропал воздух? Наступила паника от незнания и растерянности.

С каждой секундой нарастали крики, исходившие непонятно откуда. А тьма окрашивалась в алый и желтый цвета. Становилось тепло, а потом горячо. Почувствовался запах паленого, скорее костра. Все четче и четче слышались плачь большого количества людей и щелчки. Даже сказала бы, звук доносился, как от шлепков по человеческой коже.

Через мгновение я увидела большую воронку, похожую на огромную яму. Только у этой было много уровней. А на краю, перед обрывом, стояло в ряд около пятидесяти тысяч человек, за которыми стояли непонятные монстры, похожие на демонов. Над воронкой парила чернокрылая летучая мышь и то и дело поднимала лапу то вверх, то вниз. Это были команды, которые исполняли демоны: когда опускалась когтистая лапа, эти твари били до изнеможения людей черными плетьми, которые были охвачены огнем. С улыбкой на… изорванных губищах, монстры с удовольствием оставляли глубокие шрамы на потных и грязных от запекшейся крови спинах людей, которые уже тихо стонали. Кто привык к каждодневной боли, тот даже не плакал и не просил о помощи. Эти люди стали бездушными и отчаявшимися существами. Люди, что сопротивлялись и боролись за жизнь, у которых было сильное сердце, гневно ругались на демонов и пытались ударить. В ответ лишь получались еще более жестокие удары плетьми. Среди «новобранцев» я узнала Ханга, который молчаливо принимал удары и равнодушно смотрел на таких же детей. Скулы и само лицо стали совершенно другими: более острыми и мужественными.

Если быть краткой, то картины в моей голове стали быстро сменять друг друга. После пытки мальчик уже был похож на юношу, которому Тоириса подарила маску для того, чтобы закрыть огромный шрам на лице. Затем Ханг, паривший над ямой с помощью воды и ветра, отдавал приказы к изувечению людей, вместо летучей мыши. После, убивает каких-то чиновников. Потом страстно целует свою хозяйку, сносит с лица земли города, наводняет страны, расправляется с целыми легионами, подчиняет себе юношу и отбирает ключ, уходит в ворота, следит за черноволосым юношей и златовласой девушкой. Извлекает душу из юноши, ведет за собой Минотавра, пылающий знакомый дом, трава и дети, крыша здания СИРИУС, Джуна… Что это? Неужели, последнее – это то, что относится ко мне…? Неужели черноволосый парень… – Джуна? Но внимание привлекло не это. Ключ и мальчик с белой косой… Возможно, что картина показывала короля Восточных Врат? Народа Хигаши. Тогда ключ от Восточных Врат у Тоирисы и Ханга…, как и ключ от Северных Врат (Кита)… Два на два. Но Арн не знает, где ключ от Ниши, поэтому враги могут опередить нас… Черт! И как же правитель Хигаши похож на Азазеля… Как звали юношу? Эспен, кажется… Мерт говорила, что он охотился за стражами… Но куда потом исчез?

Пока я рассуждала, не заметила новую картину, которая была самой важной: Джуна, полуобнаженный и бледный, висел прикованный к огромным часам из красного стекла. Причем в каком-то темном и сыром месте. Напротив него стоял трон, в котором сидела девушка и размахивала руками, чье лицо я не видела. На теле Сантери вспыхивали золотые блики, словно вспышки на солнце. Я хотела крикнуть и позвать, но тело стало тянуть назад. Разум возвращался в прежнее русло, монстр стал сопротивляться, изгоняя из своей головы. Поняв, что опять столкнусь с пауком, собрала все силы и волю в кулак, дожидаясь просвета в глазах. А увидев мерзкое лицо, резко прижала тварь к сердцу и произнесла: «отдаешь тело, отдаю душу» и нарисовала невидимую звезду на груди. Паук превратился обратно в девочку, которая осторожно посмотрела на меня со слезами на глазах.

– Не плачьте. Я спасу вашего ученика. Дайте только время, учитель Вейж. – поклонившись, произнесла тихо я.

Девочка округлила глаза, а потом лучезарно улыбнулась, поклонившись в ответ. Малышка щелкнула пальцем, и скорлупа Мира Ханга треснула, расползаясь по швам. Ханг закричал, схватившись за голову, после чего рассеялась дымка, мучавшая мое сознание, вернув в реальность. Вернув в храм, где уже ждал бледный и измученный Люцифер.

Глава 16

– Ха…! Кто же ты такая, Айли Мива? – тяжело дыша, произнес весь в поту Ханг, упавший на колени. Сердце так билось, что были видны колебания тела и вен, идущих по горлу. Маска юноши треснула на лице, превратившись в прах, развеявшийся по церкви и обратившийся в ничто.

– Пора прекратить этот фарс и стереть с лица Земли еретика, проникшего в Святую Обитель. – держась за правое плечо, которое выглядело обгорелым от огня, прищурившись, гневно произнес архангел.

Люцифер выглядел весьма потрепанным и уставшим: нижняя губа была рассечена, как и брови. Золотистые волосы поблекли от темной пелены дыма, темно-синие глаза выглядели чересчур холодными (в них была налита злоба). Роясь в мантии раненной рукой, архангел достал фальшион, сверкнув лезвием. Собрав все силы, Люцифер занес руку и собирался нанести удар.

– Стой! – крикнула я, преграждая путь архангелу руками. Скажу точно, что не подумала, что фальшион может насквозь разрубить меня, как топор мясо. Но Акира вовремя остановил руку, опрокинув оружие и потеряв сознание. Создав сферу из воздуха, я смягчила соприкосновение головы парня с каменным полом.

– Отвечай, где правитель народа Хигаши? – повернувшись резко к Хангу, у которого была тяжелая отдышка, спросила грубо я.

Парень язвительно улыбнулся и сплюнул кровь, которая запекалась у уголков рта. Не выдержав наглости Ханга, взяла парня за шиворот и припечатала к стене. Схватив пальцами подбородок Лиу, я громко и отчаянно закричала:

– Как ты мог?! Даже после всего, что ты натворил, учитель Вейж беспокоится о тебе!!! Не смей служить Тоирисе, не смей оставаться равнодушным к людям!!!

Глаза Лиу сначала взволнованно и испуганно забегали, но потом парень отвернулся и равнодушно сказал:

– Страхи – это все, что держит меня в человеческом мире. Если бы не людские переживания и страхи, то не было меня. Отчаяние…

Ударив Хенга по щеке со всей силы и схватив за волосы, приподняла челку, скрывавшую глаза, и раздраженно сказала:

– Отчаяние – это то, что хочет видеть Тоириса, а не ты! Неужели Лиу Хенг не имеет собственных желаний и целей? Хотел оживить мать? Ради кого? Ради нее? Или себя? Ты – эгоист, которые ищет простые пути для достижения целей! Но стой! У тебя нет целей!

Только после того, как разозлила парня, я смогла увидеть то, что скрывалось под маской: точно такие же уродливые, налитые злобой и кровью, глаза, в которых не было зрачков. Только зияющая бездна, которая тянула и манила к себе, вытягивая душу. Ударив ногой по моей коленной чашечки, Ханг вырвался и прыгнул на стену. Образовав водоворот в центре храма, Лиу достал шпагу и нарисовал букву «Р», целясь в голову Люциферу, который спал на полу, изредка подёргиваясь. Я создала воздушную сферу и направила на архангела, чтобы защитить.

– Не получиться, тварь! – злобно крикнул Лиу, щелкнув пальцем. Образовалась змейка из дыма, которая обволокла мое тело, перекрыв доступ к магии. Так вот кто поставил три защитных купола и не давал использовать магию на корабле… Черт, этот выскочка бесит! Как бы то ни было, нужно поймать Хенга и узнать информацию о хранителе Восточных Врат. Но магия не подчиняется телу…

– Довольно! Evanescunt! (от латин. – «исчезнуть»). – раздался поблизости знакомый голос.

В дверях храма стояла Хефина и целилась в голову рыжеволосому. Но девушка была не одна. По всем четырем углам церкви рассредоточились архангелы и держали оружия наготове.

– Нуала. – крикнула Аин. Блаанид кивнула и начертила быстро круг, в который села и пронзила стремительно грудь сариссой. Быстро заморозив кровь, девушка вытащила копье из тела и коснулась острием земли, по которой побежала ледяная змейка, двигавшаяся к Лиу.

Противник ухмыльнулся, а потом истерически засмеялся, ядовито сказав:

– Вот же…, твари…. Неужели не понятно?! Сила, которая растет с каждым днем и столетием, это смертельное оружие. Хоть понимаете, что мне более двух тысяч лет?! Конфуцианство зарождалось тогда, когда мне было 12 лет. Думаете, под силу одолеть столь сильного бога?!

После слов Хенг обернулся против своей оси и повернул ледяную змейку на Хефину, испуганно посмотревшую на отраженную магию. Пока Лиу отражал удары и занимался самолюбованием, контроль над магией, которую наложил на меня, немного ослаб. Не дожидаясь, я создала два меча и наступила на лезвия, встав, как на лыжи. Отдав мысленный приказ, помчалась к парню, не заметившему противника.

– Отдаешь тело, отдаю душу. – прикоснувшись правой ладонью к затылку Лиу, на полном ходу произнесла я, прыгнув на спину парня и обхватив ногами. Тем самым перекрыла поток магии.

Хенг от неожиданности вздрогнул, поняв, что я начала копаться с памяти и забирать жизнь.

– Достаточно! Уходи. – скинув меня со спины Лиу, сказал черный силуэт. Накрыв темной дымкой Хенга, силуэт и Лиу исчезли. Только сердце нервно забилось, почувствовав присутствие кого-то знакомого. Тот запах, что оставил неизвестный… Мята и яблоко… Сантери?! Точно! Дымка была очень похожа на магию Джуны.

– Твою же налево! Источник информации все-таки ушел…! Теперь точно не найдем ключ от Западных Врат. – цокнув языком, недовольно сказала Хефина, внимательно разглядывая разрушенную, теперь и изнутри, церковь.

Я улыбнулась довольно и бодро произнесла:

– Вообще-то, координаты успешно получены… Пока враг отбивался, то ослабил защитную систему, перекрывшую доступ к мозгу, а собственно, к памяти. Когда человек расслабляется или отвлекается, то мозг перестает реагировать на окружающую среду, концентрируясь на чем-то одном. Следовательно, открывается «отсек», ведущий к памяти. Когда не контролируешь тело, не контролируешь мысли.

Аин прищурилась и настороженно спросила:

– Тогда почему враг не достал этот ключ, если знает место, где находится Ниши?

Хефину, которая смотрела на меня, передернуло. Затем девушка с широко открытыми глазами начала ходить вокруг и всматриваться во что-то.

– Все предельно понятно, ангелы мои. Не достаточно знать место. Нужно знать, как открывается вход в обетованные земли. Эти подлецы хотят облегчить жизнь, дождавшись, пока проход кто-нибудь другой откроет. А так, как Тоириса в курсе того, что мы тоже ищем ключ, дожидается удобного момента и делает милость сделать первый ход врагам. – слабо встав на ноги и облокотившись о Нуалу и Меинвен, сказал спокойно Люцифер. Архангел язвительно улыбнулся, посмотрев в сторону дверей, за которыми все еще находились Арн и Иэрос.

– Стой! Не двигайся! – резко закричала Хефина, с разбега набросившись на меня и прикрыв рукой голову.

Взрыв! Взрыв рядом с тем местом, где я стояла. Если бы не Аяна, то мощная волна расщепила тело на молекулы. Теперь-то от храма действительно ничего не осталось: стены рухнули, стекла разбились на нескончаемое количество осколков, свечи растаяли, а лавочки сгорели дотла. Дым от пепелища был таким густым, что не хотелось открывать глаза. Искры, которые сверкали из-под горящих обломков, поднимались ввысь и рассеивали тьму. Было ощущение, что тьма сражается с тьмой. Только не виден был исход этой битвы, ведь когда черное смешивается с черным, то получается самый темный на свете цвет или оттенок.

– Метка Фауста. – слабым голосом проговорила Хефина, лежавшая на мне и державшаяся за бок, который окрасился в алый цвет. Сколько уже архангел пролил за сегодня крови? Разве это справедливо?

– Черная тень, что спасла Хенга, поставила метку великого чернокнижника на твоей ауре…, – откашлявшись, сказала Меинвен. – Хефина заметила поздно. Но лучше поздно, чем никогда. Если метка стоит на ауре, значит, при перемещении, аура еще на какое-то мгновение остается на прежнем месте, находясь в воздухе, в отличие от тела. Плюс, Аяна – далекий потомок Фауста. Поэтому без труда может перекрыть наполовину магию.

– Не время валяться, пора двигаться к Ниши. – послышался недовольный голос в тумане.

Ветер, что так лениво подталкивал дым, резко стал усиливаться и поднимать пепел, загоняя в воздушные вихри. В серости появился отблеск фиолетовой ленты, развевающейся на ветру. Рубашка, залитая кровью и усыпанная грязью, красиво и резво пыталась слететь с тела юноши с длинными пепельно-серыми волосами, которые были растрепаны. Лента выскочила из перебинтованных рук силуэта, несколько раз сделала сальто и приземлилась нежно на мою голову. На ленте были инициалы: «А. Э.».