Запретные сети

– Моя жена меня предала, – утвердительно отвечает Фархад.

– И чем же? – задаю вопрос, потом меня вдруг осеняет: – Фархад, – протягиваю его имя, пристыжая, – На то воля Аллаха, что не дал тебе сыновей, Валентина сама чуть на свет не отправилась в последний раз, после таких тяжёлых родов, вся Медина за неё молилась, и ты смеешь держать на неё зло.

– У каждого свои тараканы, Башир, и лезть в мои тебе никто не давал права.

– Понимаю, но ты глупец, которого дурманом опоили, чтобы ты не видел, что происходит под твоим носом.

– Не тебе меня учить, бывший друг. Хотя, где бы ты сейчас был, без моей помощи. – Намеренно подчеркивает свою значимость в моей судьбе, – Хоть Фатима и не заслуживала такой расплаты за ваши разборки, но ты перешёл черту, убив без суда своего брата. Надеюсь, его кости далеко в песках, и не всплыли на поверхность от бесконечных ветров.

– Нет, он заплатил за свой грех, такова его цена, Фархад. И ты это не хуже меня знаешь.

Мы оба киваем в одно время, соглашаясь с тем, что Эмиль поплатился сполна.

– И, ещё, – добавляю я. – Самир намерен забрать Амину сегодня же в свой дом до свадьбы. Он боится, что Бахтияр будет вставлять свои палки. И я его поддерживаю на этот счёт. Сын говорит дело.

Фархад рассмеялся, от одного лишь упоминания имени нашего короля.

– Я одного не понимаю, когда этот спектакль закончится? – сквозь смех задаёт вопрос.

– Когда-нибудь и закончится, – коротко отвечаю, не вдаваясь в подробности.

– Бахтияр не опасен, – отмахивается, – ну что он может сделать, кроме как бросать слова на ветер. Поэтому, мой ответ – нет. Традиции в моём доме не нарушаются. А тем более для Амины это даже полезно, почувствовать разницу, и может быть девчонка одумается и начнет следовать нашему закону.

– Эх, Фархад, на ровном месте создаёшь проблемы. – Я передаю ему свою часть документов с проставленными условиями и печатью под каждым словом, он мне свою. – Они молодые люди, современные. Это раньше все было жестоко, сейчас пора двигаться дальше.

– Вот именно, – Фархад пробегается взглядом по листку, затем обращает внимание на меня, – эта современность только вредит нашей религии. Никакого уважения к традициям. Поэтому – нет. После свадьбы, пожалуйста. Это уже ваши проблемы, а сейчас она принадлежит моей семье. Я не хочу, чтобы на меня пальцем указывали, что упустил дочь, до свадьбы отдав жениху. У меня ещё три дочери, которых следует пристроить, раз Аллах решил мне дать лишь девочек.

– Радуйся, что есть столько детей, и неважно кто, они твоя кровь и плоть, Фархад, харам сетовать на Аллаха. – Фархад никак не отвечает на мою речь, оставляя висеть мои слова в воздухе. – От имени Самира, мы приглашаем твою семью на сегодняшние соревнования. Затем отметим помолвку у нас дома.

– Самир всё ещё увлекается гонкой? – с удивлением спрашивает Фархад. – Опасное это занятие, тем более для будущего короля. – Мужчина подчеркивает каждое слово, упоминая истинное место. Я лишь киваю в знак согласия, никак не комментирую, пусть Фархад витает на своей волне. После того, как судья подтвердил наш договор, мы отправились к Самиру, поддержать его на автотрассе, даже не предполагая, чем для нас обернется эта гонка.

Глава 10

Амина.

Любовь достойна высших чувств, и скрывать её от самого дорогого и близкого тебе человека это подобно преступлению. Кажется, все ещё чувствую на себе запах Самира, я погружаюсь в самые теплые и важные для меня воспоминания, которые навсегда останутся глубоко в сердце. Никто не посмеет их отнять у нас двоих, потому что это личное – сокровенное. Сегодня наши отцы, наконец, заключили брачный договор, и, отныне и навсегда все слова скреплены печатями обеих семей. Чуть позже, когда мы начали собираться на соревнования, Рамиля никак не могла связаться с Алией, та оставила на своей кровати записку, что после занятий пойдет к своей подруге, совершенно не согласовав этот момент с матерью. Естественно, я понимаю, что дело не в подруге, и, судя по прошедшей ночи, её поведению и костюму, определённо имеет место быть парень либо мужчина, к которому она фактически сбежала. Но знать об этом Рамиле не стоит, боюсь, материнское сердце и вправду разобьётся на части, тому гляди припишут и меня в виновные за выходки моей младшей сестры.

– Рамиля, прошу тебя, не переживай, – уговариваю её, обнимаю, пытаюсь поддержать бедную женщину. – Вернётся, ну куда она может деться, тем более что предупредила, будет у подруги.

Женщина тоже меня обнимает, Рамиля никогда не делила нас на своих и чужих, хоть я дочь русской, для местных женщин они словно соперницы, но, сколько себя помню, мама и Рамиля как-то находили между собой связь, пусть и делили мужчину на двоих. О, Аллах, представив, что Самир делит постель с другой, у меня искры из глаз сыпаться начинают. Слегка передёрнуло, но я вовремя остановила свои мысли, идущие в дебри.

– Амина, – протягивает мое имя, и вновь крепче сжимает в объятиях. – Вы обе доведете меня, Аллах свидетель, у меня уже руки опускаются. Алия становится неуправляемой.

– Рамиля, она ещё девчонка, ну вспомни себя, – улыбаюсь ей, но в её взгляде нет ни грамма намёка на улыбку. Я отпускаю женщину, отходя в сторону, давая ей больше пространства.

– Не знаю, Амина, – отрицательно машет головой, тоже отходит чуть поодаль от меня, – иногда дети повторяют жизнь своих родителей, и мне бы не хотелось, чтобы Алия напоролась на тот же путь.

– О чем ты? – совершенно не понимаю рассуждения Рамили, ведь ее жизнь сложилась удачно, я никогда не видела и не слышала, чтобы она как-то высказывалась на этот счёт отцу.

– Когда Фархад и Валентина расстались, я подчеркиваю "расстались", Амина, не развелись, он не объяснил мне ни причины, не дал даже ответов, что произошло, – Рамиля во время разговора начала покрывать голову платком, готовясь к отъезду. – И уже, сколько прошло лет, а он по-прежнему не намерен её оставить в покое.

– Но я видела документы о разводе, – вновь напоминаю ей. – Мне кажется, ты ошибаешься.

Рамиля вздыхает и отрицательно качает головой, давая мне понять, что я не на верном пути своих мыслей.

– Не всё так просто, дочка, Фархад в жизни не отпустит твою мать от себя, – глаза Рамили наливаются слезами, но она вовремя себя останавливает, сохранив косметику на лице. – Любовь, Амина. Это чувство может принадлежать только одному человеку. Обладая такой связью, что разорвать её фактически невозможно.

– И, тем не менее, он выгнал нас обеих, – я завершаю наш диалог тем, что напоминаю ей тот день, когда родители сильно поссорились и отец у всех на глазах выгнал маму на улицу.

"– Фархад, дорогой, выслушай меня, – умоляет мама, вцепившись в руку отца, пытается найти в нём сочувствие, чтобы он понял её, но отец непреклонен. Отмахивается от нее, полностью лишившись этого чувства.

– Нет, – зло отвечает ей, затем почти отшвыривает её от себя, как не нужную вещь. Я стою, прижавшись к Рамиле, плачу, у нее тоже глаза на мокром месте, но ещё сдерживает себя. – Уходи из моего дома, – все также со злостью выговаривает слова, каждое чётко, чтобы все мы это слышали.

Я понимаю, что мама просто сломится от папиных слов, подбегаю к ней, крепко обнимаю, но все же оборачиваюсь лицом к папе.

– Папа, не гони маму, пожалуйста, – пусть я не понимаю в чём дело, но они не смогут друг без друга. Неужели их любовь – это обман? – Пожалуйста, – вновь умоляю.

Взгляд папы смягчается, он протягивает ко мне руку, чтобы я подошла к нему. Мама крепко держит меня в своих объятиях, не выпускает, не хочет, чтобы я её оставляла. – Папа, пожалуйста, – я тоже протягиваю ему свою руку, и он её принимает, затем обнимает нас обеих, беря в теплые родные объятия, словно и не было никакой ссоры и споров. Мы стоим втроём в обнимку, Рамиля тихо с Алией остаются в сторонке, не нарушают нашу личную семейную идиллию.

– Валентина, уходи, – папа размыкает руки, оставляя нас обеих, все ещё обнимающимися. – Но Амина, нет.

Мама почти криком объявляет, что уйдет, но только со мной, но папа не хочет её слушать, но и оставить не спешит.

– Нет, это моё последнее слово, – настаивает папа.

– Она и моя кровь тоже, Фархад, – мама разозлилась, я чувствую, что она дрожит. – И не смей мне свои нравоучения о своем боге читать.

Это задело отца, словно мама воткнула в грудь клинок, ведь для него наша религия превыше всего.

– Папа, я не хочу, чтобы мама уходила, – говорю тихо, но меня слышно всем. – Если мама уйдёт, то и я вместе с ней.

– Тогда, – отец смотрит мне в глаза, они блестят, толи от слёз, толи от злости, трудно понять. – Уходите обе.

Всего два слова, но они похожи на гром и молнию, сжигая на своем пути всё до основания. Мы с мамой затаили дыхания, я начинаю плакать ещё сильнее, всхлип перерос в рыдания, а мама прекратила, словно освободилась. Этот день был последним в нашем доме."

Оставшись без поддержки семьи отца, мы кое-как смогли выжить у мамы на родине, где и её семья не смогла смириться, что она вышла замуж за араба и приняла его веру, но тем не менее, мама никогда не предавала свою, отказываясь носить платок и полностью покрывать своё тело. Все это время она больше никогда не упоминала об отце, словно его не было в её жизни, лишь однажды она сорвалась, когда я нашла её плачущую в ванной комнате после долгого рабочего дня, мне было семнадцать на тот момент. Я спешила домой на радостях, скорее объявить ей, что меня приняли в модельное агентство, пройдя долгий кастинг, но увидев её там, словно сердце ухнуло, самые тёмные мысли в голове пронеслись. Тогда она призналась, как скучает по папе, по жизни в его мире, что потеряв свой собственный, она навсегда потеряла и его, потому как ей сложно после стольких лет влиться в новое русло. Эти воспоминания самые сложные для меня и волнующие, заставляют вновь вспоминать тот мрак и бедную жизнь, в которой мы боролись за своё выживание. А потом я оказалась здесь, где моя жизнь была полностью переписана Аллахом, словно сама судьба напоминает мне, откуда я родом, но я сопротивляюсь также, как и делала моя мама, выйдя замуж за папу. И теперь, когда Рамиля твердит мне, что они не разведены, я не верю, ведь глаза никогда не обманывают, то, что читают.

– Амина, если отец когда-нибудь и признается, что до сих пор думает о Валентине, я не усомнюсь в его словах, – на выходе бросает Рамиля, на лице грусть. – Нам пора выезжать. Башир и Фатима уже нас заждались. Собирайся, да побыстрее, и ради Аллаха, покрой голову, хотя бы сегодня.

Я усмехаюсь ей в ответ, но не со злым умыслом, а тем, что даже она пытается меня пристроить к месту, заставляя сделать то, что я никогда не сделаю, и она это прекрасно знает. Внизу меня под руку берёт Фатима, самая нежная и приятная женщина, которую я когда-либо встречала, хлопает по ладони, улыбается, и глаза её светятся, излучая только самое тёплое. Она приближается к моему лицу, незаметно для всех шепчет:

– Я так рада, что в моей семье, наконец, появится дочка.

От её слов мне становится так легко, что мама Самира принимает меня, не злясь, будто я меняю им все планы. Кому, как не мне знать не понаслышке, сколько отцов приводили своих дочерей сватать с Самиром.

– Спасибо, – также тихо благодарю её.

– Ваш брак будет сильным, потому что вы уже любите друг друга, дочка, и это видно нам с Баширом, – Фатима кивает своим же словам, словно так подтверждает каждое, имеющее свою цену. – Ни ты, ни Самир не лукавите. Поэтому мы согласны, ты принесла в наш дом только светлое. Харам упускать такую невестку, – будущая свекровь засмеялась, и я вместе с ней.