Грань реального

Шелест у самого уха. Чуткие пальцы, заправляющие за ухо слипшуюся от соли прядь волос.

– Тебе интересно, почему? Мне тоже было бы, если бы я не знал причину. Твоя особенность больше не сможет работать против того, кто подобрался к ее истокам. Не веришь? Я отпущу ее на мгновение.

Набат в голове, вой, боль, страх… Появились и тут же пропали, словно стертые мокрой тряпкой.

Страх остался.

– Ты веришь мне? Теперь – веришь?

Лана верила, и патриарх это почувствовал, приблизившись и принявшись беззаботно оглаживать ее мокрые, лишившиеся своего особенного аромата волосы.

– Я познакомлюсь с твоей дочерью. У тебя ведь могла родиться лишь дочь… Нет-нет, не нервничай. Это просто интерес. Механизмы передачи особенности… Как они работают? Что в себе таит твой ребенок?

– Обойдешься, – Лана через силу сдвинулась вбок, и кисти рук прострелило болью.

– Она вернется в Альдрию спустя короткие годы. Став новой Главой рода Баго или простым солдатом, ведь нет для вас иного пути!

– Пробуешь себя в роли пророка?

– Да! – выкрикнул Найтир, и Лана почувствовала, как к ее ногам прижимаются изгибы его хвоста. – Я ведь знал, что ты будешь в моих объятиях. Ради этого я готов был пожертвовать чем угодно, и взятая цена до смешного мала. Всего лишь пара десятков лет… Что стоит повторить мой эксперимент, подобрав исполнителей получше? Я совершил ошибку, оставив в живых своего замечательного сына, и должен тебя искренне поблагодарить за то, что ты ее исправила! Отважный майд, наделенный силой патриарха, заступник и защитник, отдавший свою жизнь за честь собственного народа.

– Он таким был? – удивилась Лана. Вроде бы Меатин рассказывал о совсем ином отношении со стороны отца.

– Он был подонком, лживой медузой, отобравшим у меня дочь и столкнувшим ее на дно безумия, – брезгливо ответил Найтир. – Его имя даже не стоило бы помнить! Но зачем моему народу это знать? Сегодня они пришли мстить за Меатина, за его друзей, за мою дочь и ее нерожденных детей, столь вероломно убитых людьми. Вы погубили тех, кто должен был возглавить майдов вместо старых, уставших и отставших от жизни патриархов… Вести их к новому будущему, достойному месту. Люди сами прервали намечавшийся путь.

– Зачем ты… Зачем? – Лана уже даже не могла выговорить длинную фразу.

– Сначала я узнал человеческий язык, – прошептал Найтир, прижимаясь к Лане и опуская холодный подбородок на ее плечо. Его пальцы ласково накрыли кисти женщины, один за другим отсоединяя ободранные пальцы от скалы. – Потом я начал изучать человеческие мысли. И научился изменять правду так, как это делаете вы. Твои солдаты слышат то, что им говорят, они верят тебе. Но что они шли сегодня защищать? Город или твои интересы? Ты создала для них идею. А они воплощают ее в новую реальность, и только ты знаешь, какой была старая…

Теперь лишь тело майда, не выпускающего ее рук из своих собственных, удерживало Лану от падения.

Тонкий язык скользнул по израненным, потерявшим чувствительность фалангам, и вновь скрылся между тонких губ.

– Конечно, это совсем иной вкус, нежели растворенные в море капли крови.

Жесткая чешуя расцарапала шею, когда Найтир потерся о нее лицом. Губы патриарха тут же коснулись этих жалких царапин.

– Но пока это лишь игра, Лана. Прелюдия, да? Я сгораю от желания… Желания поскорее начать брать твою жизнь.

Если бы ее лицо не свело от холода, может, Глава Баго и смогла бы что-то ответить. Может быть.

Ее накрыло безнадежностью и тоской, в тысячу раз хуже, чем толщей воды, в которую она упала с вертолета. Даже паника была лучше, заставив бороться за свою жизнь. Пусть истерично, без малейшего проблеска здравого смысла, но она в самой глубине содержала уверенность в будущей жизни.

Боль прикосновений майда к телу была ничтожной по сравнению с той, что он причинял ее душе. Когда его зубы, наконец, вонзятся в ее плоть по-настоящему, а кровь из отворенных сосудов покинет свою владелицу… Сколько это будет длиться?

Она должна была погибнуть в бою. Но оставившая ее особенность, ее нечеловеческое везение и интуиция, предоставила патриарху возможность лично осуществить свою месть. Поставить красивую точку в финале собственноручно созданной истории.

Найтир отклонился назад, балансируя на извивающемся хвосте, и удерживая Лану на себе в кольце скрещенных рук.

– Этот мир будет снова скучен, пока твоя выросшая дочь не вернется, чтобы отомстить. Какую легенду она будет знать? Обещаю, моя дорогая, дорогая моя Лана, я расскажу ей правду.

Подрагивающие губы майда прикоснулись к шее женщины, и она почувствовала опаляющую, режущую боль. Кажется, Найтир старался действовать максимально аккуратно, но даже один укус обжигал огнем, невозможным в этом ледяном мире.

Раньше Лана сомневалась в том, что такое душа. А сейчас чувствовала, как утекает из нее что-то неощутимое, предназначенное либо прятаться в глубинах тела, либо скитаться на Грани. Скрепы разрывались по желанию майда, и его власть была подобна возможностям изменяющих.

Чуждая этой сфере, извращающая само понятие реального. Но существующая.

Боль чуть утихла, когда Найтир оторвался от своего занятия.

– Ты и в самом деле особенная, – признался он с таким неподдельным страданием, словно сам был на месте Ланы. – Миру столь больно тебя терять! Но я должен.

Струйка крови скользнула вниз, теряясь под футболкой, и серебристые глаза проводили ее взглядом, полным сожаления.

– Это последняя остановка. Ты достойна моей любви.

Кто же посмел назвать это любовью? Какое существо? Это лишь дрожание души, исторгаемой из реальности и остановленной на полпути. Это лишь просьба отпустить либо закончить начатое. Стремление к тому единственному, кто тобой завладел.

Синие губы Ланы едва заметно улыбнулись.

Это не любовь, Найтир, и ты все-таки проиграл. Можешь забрать мою кровь и мою жизнь, но ты – лишь Порог, который я переступлю и пойду дальше. Инструмент, который просто появился в моей жизни раньше предназначенного.

Кто я такая, чтобы перечить дорогам судьбы? Жрецы столько раз говорили об этом, а я не могла их понять. Мыслила простыми категориями, но сегодня твоя власть надо мной позволяет воспринимать происходящее чуть глубже. Я – лишь инструмент, возможно, тот, что должен был подарить миру Ри. Тот, что приведет и тебя к гибели, патриарх, просто мне уже не узнать, кто идет по созданному нашими жизнями пути.

Лана продолжала улыбаться, хотя зубы патриарха вернулись на свое место. И улыбка осталась на ее лице даже тогда, когда сдавило грудь до невозможности вдохнуть, и сознание закрутило в последнем водовороте, вышвыривая прочь из замершего в объятиях Найтира тела.

Патриарх совершенно искренне полагал, что Лана является единственным достойным его внимания человеком.

Измененных Найтир презирал. Рожденные обыкновенными, они получали в руки волшебный дар по нелепой случайности, а вовсе не потому, что его заслуживали. И, подобно любому незаслуженному подарку, изменение переворачивало их души. Наружу выходило все самое темное, обычно тщательно скрываемое традициями и воспитанием.

Он мог бы рассмеяться в лицо магам, полагавшим, что заточенный внутри водного пространства патриарх не способен ничего о них узнать. О да, ему приходилось тщательно скрывать свои источники и свои способности, и почти никогда не пользоваться всеми возможностями, в отличие от изменяющих.

И в отличие от Ланы. Стать Главой Баго… Это не дар, это проклятие. Они никогда не умирали от старости в своей постели. И невозможно было бы представить подобный конец пути для прекрасной медноволосой женщины, полной жизненной силы и нечеловеческой целеустремленности.

Найтир верил любому ее обещанию. Перед хранительницей склонятся даже изменяющие. Но, кажется, она и сама не понимает, что ее особенность предназначена хранить мир, а не одну единственную расу.

Лана видела в нем лишь врага. Возможно, потому, что он им и был? Не скованный никакими особенностями, Найтир искренне желал достигнуть своей цели. И пусть необходимые для этого шаги порой переплетались, словно у впервые оказавшегося на суше малыша, накладывались друг на друга и стирались, майд продолжал идти вперед.

Он впитал в себя силу сына, дочери и трех настоящих, пусть и нерожденных, патриархов. Смешные людишки, они так боялись, что он бросится на их уплывающие скорлупки, пытаясь отобрать то, что ему уже не нужно! Случайность, очередная случайность, но такая удачная!

Да, Найтир не мог дотянуться до своих потомков так, как до людей или других майдов. Но он в этом и не нуждался – сила патриархов никуда не уходила, смешиваясь с его собственной. Люди подобный процесс назвали бы имплантацией.

Никто, кроме Найтира, не знал, куда пропал один из его братьев-патриархов. И почему именно он, владыка Альдрии, стал самым могущественным в их выводке.

Ими всеми правил страх. Презренное, мерзкое чувство, позаимствованное у людей в своей сокрушающей разум мощи. Недостойное даже обычных майдов, не то что их вожаков. Найтир возненавидел собственную дочь в тот момент, когда она посмела испугаться. Кровь, половинчатая кровь оказала свое пагубное влияние. И никто не поручится, что все усилия не пойдут прахом в новых детях.

Он абсолютно одинок в этом мире.

И это прекрасно.