Шкура

– Ну что, рассказывай, как ты жил все это время? – поставив наполненный стакан перед братом, Панкрат налил себе.

– Нормально жил, – Егор схватил стакан, чуть не расплескав содержимое. – Женился, разошлись. Опять женился… Не везет мне с бабами.

Он смотрел на красноватую наливку жадным взглядом и ждал, когда брат даст команду.

– А что так? – Панкрат медлил.

– Ну не нашлась такая, как твоя женка. У тебя Марфа всем бабам – баба! Ух, как вспомню, аж в жар бросает! – выговорившись, Егор осушил стакан и хлопнул донышком о стол.

Глава 12

У Панкрата волосы на голове дыбом встали. О Марфе такие речи толкает? О его жене? При всех? Молниеносно сорвавшись с табурета, мужик схватил Егора за грудки и встряхнул. Он стал похож на остервенелого быка, перед носом которого помахали красной тряпкой.

– Что ты? Что ты? – взмолился Егор, втянув голову в плечи.

– Ты что это, бестолочь, про женку мою прилюдно запеваешь? – Панкрат так крепко сжал пальцы на рубахе брата, что ткань затрещала. – Совсем допился?

– Какую жену? Причем тут Марфа? – усмехнулся Егор. – Я про своих бывших тебе толкую.

Пальцы медленно разжались, Панкрат сел на место и резко протер ладонью лицо.

– Бр-р, не то подумал. Показалось. – Выпив наливку, сразу налил еще. – Извини.

– Да ладно, что уж там. – Егор виновато поглядывал на брата, как шкодливый щенок. – Ну что, примешь меня на время? Сам знаешь, податься мне некуда…

– А что так? Батька больше не желает на шее катать? – Панкрат чуть не рассмеялся, вспомнив юность, когда отец доказывал всем подряд, что его сын Егор слаб по натуре своей. Ни силы мужской не имеет, ни здоровья.

Он родился через пять минут после Панкрата. Закричал не сразу. По отцовским рассказам Егорушка был синюшного цвета, откачивали его долго. Рос хилым, говорить начал позже старшего брата, плохо ел и мало спал. Но в твердой памяти Панкрата закрались другие воспоминания. Егор был ленив. Лодырь, каких свет не видывал. Чуть что, моментально показывал пальчиком на шустрого братишку и плакал:

– Это он!

Федос боялся за жизнь сына, верил ему непрекословно. Ругал Панкрата за то, что тот плохо за братом присматривает, обижает, не хочет брать с собой к друзьям. Пользовался отцовским доверием Егор, до тех пор, пока не повзрослел. С юности он уже умел пить, воровал у отца табак, и при этом, когда был пойман с поличным, с легкостью доказывал, что вредные привычки ему привил старший брат. Поначалу мать лупила Панкрата за подлость по отношению к Егору. Верила в любую ложь Егорушки. Отец уже посматривал на сына искоса из-за его нежелания работать, бить баклуши и часто выпивать. Но мать настаивала:

– Трудно ему. Родился слабеньким, жизнь не складывается. Как бы в одиночестве не сгинул.

После жуткой ссоры между братьями, мать приняла решение: пусть Егор живет в родительском доме. Пока у нее с отцом силы имеются, будут помогать сыну. Но Егор не оценил материнскую заботу. Пил, гулял, два раза женился, развелся и прикатил к Панкрату. Потому что отец выгнал его из дома. Шутка ли, мужику под сраку лет, а он, как барин, палец о палец не ударит, ест дармовые харчи, родительскими руками добытые.

– Ну почему же, – втянув душный воздух ноздрями, Егор выпил. – Сам ушел.

– А что так? – прищурился Панкрат.

– Ну а что. Поумнел, решил судьбу свою по-человечески строить.

– А что ж с отцом не строится?

– Да-а… пьющий он, – выдал Егор, показав глазами на бутыль.

Панкрат понял намек. Плеснул в стаканы и поднял свой.

– Чокнемся.

И в кухне прозвенел звон стекла. Оба выпили. Егор продолжил рассказывать о своих планах на будущее.

– Понимаешь, жить под родительским крылом, это как – быть под постоянным надзором. Вот тебе понравилось бы, если мать ночью будет сидеть у окна и ждать твоего возвращения?

Панкрат приподнял одну бровь.

– Вот и я не выдержал. Сколько можно за мной следить? Я тут как-то с одной девахой закрутил, так мать мне на ухо и нашептала, мол, не пара она тебе, ищи ту, что поплечистей будет. Мол, у меня ж силов никаких, а баба в доме для мужской работы сгодится.

– А отец?

– А что отец? Старый стал. Того и гляди, на днях скопытится. Спивается, к чертовой матери.

– М-да-а, – Панкрат загрустил. – Давненько мы с отцом не здоровались.

– И не езди туда! – вдруг всполошился Егор.

– А че так?

– Неужто забыл, каких собак он на тебя спустил, когда узнал, – наклонив голову, Егор зашептал, – что ты с Марфой спутался?

– Хм, – Панкрат покрутил головой в поисках жены.

Через секунду она появилась на пороге. Вся сияет, как новенькая монетка. В руках у нее мясцо пахучее, с губ улыбка не сползает. Панкрату не понравилось, что жена вдруг стала такой радостной, с той минуты, когда Егор здесь объявился.

– Чего уставилась? – грубоватым тоном спросил он. – Или думаешь, что я твоего полюбовника в моей хате жить оставлю?

Егор чуть на пол не свалился. Вылупившись на брата, он отодвинул стакан и откашлялся.

– Думай, что несешь, – вырвалось из его рта. – Это ж ты ее под меня подложил.

Марфа захлопала глазами. Руки опустились, и мясо упало у ее ног.

Глава 13

– Так это что ж? Сговорились? – выкрикнула Марфа в сердцах, и слезы хлынули градом. – Вы на меня поспорили, да?

Она выскочила на улицу и пулей полетела в баню, чтобы переварить то, что услышала и, как следует, нареветься. Егор с Панкратом обменялись нахмуренными взглядами. Панкрат встал, прошелся туда-сюда, два раза кашлянул в свой кулак, потер усы и бороду.

– Это что сейчас было? – резко сел на лавку. – Я что-то не пойму, откуда ты это взял?

Егор проделал тоже самое и вернулся на прежнее место.

– Что взял? Или у тебя память отшибло? – покосившись на братца, налил из бутылки, дернул и с выдохом выпустил отрыжку. – Ляпаешь, как доярка поутру рядом с фермой в кругу подружек.

Егор точно также погладил усы двумя пальцами. Бороду трогать не стал. Закусил салом, отломил мякиш черного хлеба, скатал шарик и положил его в рот. Панкрат не знал, что ему сейчас предпринять: выгнать братца или дождаться разъяснений.

– Кого я под тебя подложил? – спросил вполголоса он и потянулся за бутылкой, в которой осталось наливки примерно треть.